Вид с дешевых мест - читать онлайн книгу. Автор: Нил Гейман cтр.№ 27

С тех пор ничего особенно не изменилось, за исключением разве что всего.

Вот что я понял еще тогда, в 1985-м:

Терри уйму всего знает. У него как раз такая голова, какой люди обзаводятся, когда активно интересуются всяким, везде ходят и задают вопросы, и слушают, и читают. Он достаточно знает жанр, чтобы освоить территорию, и знает достаточно за пределами жанра, чтобы стать интересным.

Он зверски умен и эрудирован.

Терри умеет развлекаться. На самом деле он относится к той редкой категории писателей, которые действительно любят писать – не написать что-нибудь и не Быть Писателем, а вот прямо сидеть и выдумывать всякие вещи, с чистого листа. Когда мы познакомились, он все еще работал в пресс-службе Центрального энергоуправления Великобритании. Он выдавал по четыреста слов за вечер – каждый вечер. Только так он мог сохранить настоящую работу и параллельно писать книги. Как-то вечером, где-то год спустя, он закончил один роман, но ему еще оставалось сто слов до дневной квоты, так что он загрузил в пишущую машинку новый лист и написал эти сто слов – уже для следующей книги.

(В тот день, когда Терри уволился, чтобы сделаться писателем на полную ставку, он позвонил мне.

– Я всего полчаса назад уволился, – радостно сообщил он, – а уже ненавижу всех этих гадов.)

В 1985-м мне стало ясно и еще кое-что. Терри был писателем в жанре научной фантастики – именно так у него работал ум. Ему не терпелось все разобрать, а потом опять собрать – несколькими разными способами, чтобы посмотреть, как оно сочетается. Именно на этом моторе работал Плоский мир. Не какое-нибудь там «а что если…» или «вот если бы только…», или даже «если так пойдет и дальше…». Нет, это было куда более тонкое и опасное «если бы на самом деле существовало…, что бы это значило? И как бы оно в таком случае работало?».

В «Энциклопедии научной фантастики» Николса и Клюта была одна старинная гравюра: человек просунул голову за кулисы мира, прямо сквозь небо, и созерцает все колеса, шестеренки и моторчики вселенской машинерии. Именно этим люди и занимаются в книгах Терри Пратчетта, даже если иногда эти люди – крысы или маленькие девочки. Люди узнают новое, люди открывают себе головы и смотрят, что там, внутри, люди раздвигают пределы разума.

Мы обнаружили, что у нас одинаковое чувство юмора и одинаковый набор культурных ориентиров. Мы читали одни и те же непонятные книги и с удовольствием советовали друг другу причудливые викторианские справочники.

Через несколько лет после знакомства, в 1988-м, мы с Терри на пару написали книгу. Начиналась она как пародия на Уильямовскую серию Ричмал Кромптон ^[28] – мы ее даже так и назвали, «Уильям-Антихрист». Правда, она быстро выросла из этой идеи и вобрала в себя еще кучу всякого интересного, получив в итоге имя «Добрые предзнаменования». Это был смешной роман про конец света и про то, что мы все умрем. Работая вместе с Терри, я чувствовал себя подмастерьем рядом с мастером какой-нибудь средневековой гильдии. Он конструирует романы, как мастер-архитектор мог бы, скажем, возводить соборную арку. В этом, конечно, много искусства, но она так красива лишь потому, что построена хорошо и правильно. И еще в этом есть удовольствие от создания произведения, которое делает то, что ему и предназначено делать – заставляет людей читать, смеяться и, возможно, даже думать.

(А над романом мы работали так: я писал поздно ночью; Терри – рано утром. После обеда мы вели долгие телефонные беседы, читая друг другу самые лакомые кусочки и обсуждая, что там может случиться дальше. Главной задачей было насмешить другого. Дискеты летали туда и обратно по почте. Как-то вечером мы попробовали применить модем, чтобы переслать текст на другой конец страны на скорости 300/75, прямиком с компьютера на компьютер – потому что если в ту пору уже и изобрели электронную почту, нам об этом никто не сказал. В общем, у нас получилось. Но обычной почтой выходило определенно быстрее.)

(И нет, продолжение мы писать не будем.)

Терри уже очень давно пишет профессионально, шлифуя свое мастерство и становясь потихоньку все лучше и лучше. Самая большая проблема, с которой он сталкивается, – это проблема мастерства: оно у него выглядит слишком уж ненапряжным. Публика не понимает, где тут, собственно, труд. Было бы мудро, если бы процесс выглядел хотя бы чуточку потруднее, – это вам подтвердит любой цирковой жонглер.

На первом этапе обозреватели сравнивали его с покойным Дугласом Адамсом, но потом Терри принялся строчить книги с тем же энтузиазмом, с каким Дуглас от этого увиливал, и сейчас если его и можно с кем-то сравнить – хоть с точки зрения формальных правил Пратчеттовского романа, хоть с точки зрения неистовой плодовитости, – так это с П. Г. Вудхаузом. Однако по большей части газеты, журналы и критики вообще ни с кем его не сравнивают. Он обитает в слепой зоне и служит мишенью всего для двух шпилек: во-первых, Терри пишет забавные книги в мире, где «забавный» служит синонимом «тривиального»; а во-вторых, он пишет фэнтези, то есть фантазии, чье действие разворачивается, если конкретизировать, в Плоском мире, стоящем на спинах четырех слонов, стоящих, в свою очередь, на спине гигантской черепахи, плывущей себе сквозь космос. Зато это такая локация, в которой Терри Пратчетт может писать решительно все, от строптивых криминальных драм до вампирских политических пародий и детских книжек. Кстати, эти самые детские книжки все и изменили. Престижную Медаль Карнеги Терри получил за сказку о крысолове – «Удивительный Морис и его образованные грызуны». Эту медаль присуждают библиотекари Соединенного Королевства, и с Карнеги вынуждены считаться даже газеты. (Впрочем, газеты все равно ему отомстили, радостно переврав благодарственное выступление и обвинив Терри в нападках на Дж. Роулинг, Дж. Р. Р. Толкина и фэнтези в целом, тогда как речь вообще-то шла об истинной магии фантастической литературы.)

Самые недавние книги показали Терри в новом свете – «Ночная стража» и «Чудовищная власть» ^[29] оказались мрачнее и глубже; в них больше гнева на то, что люди могут делать с людьми, и гордости – за то, что они делают друг для друга. Эти романы все равно смешные, но они написаны уже не ради шуток, а ради сюжета и людей. Слово «сатира» нередко используется, чтобы подчеркнуть, что в художественном произведении нет никаких реальных людей, и по этой причине мне не нравится звать Терри сатириком. Он на самом деле Писатель, с большой буквы «П», а их кругом шныряет не так уж много. Имейте в виду, уйма народу называет себя писателями – так вот, это совершенно не одно и то же.