Тайна трех государей - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Миропольский cтр.№ 11

Генерал выпрямился и пошёл к письменному столу, продолжая бросать через плечо рубленые фразы.

– Действовать начинай немедленно. Задача – вычислить Мунина; понять, кто его пасёт, и найти документы. Самому не подставляться, ясно? Работай тихо, на рожон не лезь. Враг начеку и ловит каждое наше движение, так что… Всё необходимое будешь получать в приоритетном порядке: информацию, людей, ресурсы. С начальством твоим я решу, чтобы по службе не особо загружали. Все силы – на это дело. Записей никаких. Не обсуждать ни с кем. Докладывать только мне лично. Если справишься – сразу очередное звание, орден и так дальше. А если не справишься…

Псурцев сел за письменный стол и выдержал паузу.

– Если не справишься, – сказал он наконец, – я тебе не завидую. Потому что мы не имеем права не справляться. Там, где речь идёт о безопасности нации, офицер должен умереть, но справиться. Всё понял?

– Так точно, – ответил Салтаханов, поднимаясь.

– Ну вот и молодец, – генерал бросил ему пластиковую папку с документами, которая скользнула по длинному столу. – Если понял, иди работай.

Салтаханов взял папку, чётко развернулся через левое плечо и вышел из генеральского кабинета.

Варакса ехал дольше, чем хотелось бы, но появился быстрее, чем можно было предполагать.

Одинцов открыл дверь на звонок, и с порога услышал весёлый голос:

– А вот кому рыбки свежей ладожской?

Варакса шагнул в прихожую, молниеносно мазнул глазами по сторонам и одной рукой протянул товарищу мешок с рыбой, другой поддерживая его снизу: пахучий подарок прикрывал семидюймовый чёрный клинок боевого ножа Ka-Bar.

– Всё чисто, – поспешил сказать Одинцов и взял мешок.

Варакса расстегнул охотничью куртку, привычным движением убрал оружие в ножны и проворчал:

– Если чисто, чего было звать? Мы люди пожилые, нам нервничать противопоказано. Ничего себе, шуточки! Песенку он, понимаешь, забыл…

Этот самодеятельный куплет на мотив старого танго звучал давным-давно, в прошлой – нет, даже в позапрошлой жизни. Неожиданное упоминание гимна их молодости в речи Одинцова прозвучало сигналом опасности.

Что представляет собой Вараксин любимый Ka-Bar? Для понимающего – нож на все случаи жизни. Для профессионала – ещё и оружие скоротечного, без фехтования, ближнего боя. А такого мастера, как Варакса, ещё поискать…

…и он примчался, готовый к схватке прямо в квартире. Старая школа! Хотя насчёт своего возраста Варакса кокетничал: всего-то пять лет разницы с Одинцовым.

– Я уж думал, тебя от грабителей каких-нибудь спасать надо… Так, а это ещё кто? – спросил он, увидев на диване в гостиной спящего Мунина.

– Сын полка, – хмыкнул Одинцов. – Тут такое дело…

Его рассказ Варакса выслушал, не перебивая.

– Интересно девки пляшут, – обронил он старую присказку, когда история закончилась. – Ну что… Влип ты, майор. Давай разбираться, из каких таких яиц нам такая радость вылупилась.

Одинцов оценил и то, что Варакса привычно назвал его майором, и то, что сказал нам, а не тебе: значит, они вместе.

– Ты с этим давно знаком? – Варакса мотнул головой в сторону Мунина. – Может, подставили?

– Подставили – зачем? Кому я нужен?

– А ты подумай, подумай, – настаивал Варакса, пристально глядя на Одинцова. – Может, виделся за последнее время с кем-то, с кем не надо? Может, письма какие-то были странные, или звонки… Может, узнал что-то такое, чего лучше не знать… Старенькое не ворошил, нет?

– Вот заладил! Какие письма? Какое старенькое? Уж ты-то про меня точно всё знаешь. И сколько лет я не при делах, и почему.

– Знаю, знаю… Так откуда, говоришь, перчик этот взялся?

Нож Ka-Bar.

Пару недель назад злокозненный вирус гриппа не только свалил начальника Одинцова, но и проделал зияющие бреши в рядах экскурсоводов Михайловского замка. Тогда нескольких учёных помоложе, среди которых был Мунин, выудили из музейных запасников – и бросили на растерзание туристам.

Одинцов осматривал замок, уточняя места для размещения новых видеокамер. В зале, где Мунин принимал боевое крещение в роли гида, он притормозил на несколько минут: слишком уж необычно держался этот нервный очкастый парнишка.

Михайловский замок Одинцов знал не только по работе. Он и книги по истории почитывал, и экскурсии здешние посещал из любопытства – слушал, как усталые женщины снова и снова повторяют туристам заученный текст.

В отличие от них Мунин сильно волновался. Но не в публике было дело: он действительно переживал то, о чём рассказывал. Ему действительно было интересно, его переполняли знания и желание ими поделиться, – и он не скрывал симпатии к императору Павлу, волею которого спешно возвели и с невиданными торжествами открыли Михайловский замок, новую резиденцию государя.

– Злой рок преследовал Павла Петровича всю жизнь, – рассказывал Мунин. – Он появился на свет в царствование Елизаветы Петровны, дочери Петра Первого. Императрица тотчас же забрала его к себе на воспитание. Однако Елизавета прожила недолго. На престол взошёл отец Павла, император Пётр Третий, которого вскоре свергла собственная жена. Эта германская принцесса не имела никаких прав на российский престол, но короновалась под именем Екатерины Второй. Её любовники сначала совершили переворот, а потом убили отца Павла. Он так никогда и не простил матери двойного предательства.

Михайловский замок.

– Воцарившись, Павел не пожелал жить в покоях Екатерины, и велел строить новый дворец, – рассказывал Мунин. – Вернее, строить изначально стали не дворец, а именно замок, названный Михайловским в честь небесного покровителя государя. Но злой рок преследовал Павла Петровича и здесь. Рок и магия цифр, которой он придавал большое значение. Павел царствовал четыре года, четыре месяца и четыре дня. Четвёрка – сакральное число в большинстве древних культур. Три четвёрки – двенадцать. Двенадцать – тоже сакральное число. Государя убили двенадцатого марта. Заговорщиков было двенадцать человек.

– Замок строили четыре года, – рассказывал Мунин, – а прожил в нём император сорок дней. И сорок, все мы знаем, тоже сакральное число. На фронтоне можно видеть надпись, сделанную по велению императора. До сих пор продолжаются споры, что Павел хотел этим сказать, а написано там: «Дому твоему подобаетъ святыня Господня въ долготу дней». Сорок семь букв по правилам старой орфографии. Сорок семь дней отделяют дату рождения Павла Петровича, двадцатое сентября, от вступления на престол шестого ноября. Всего сорок семь лет жизни напророчили Павлу, и он действительно был убит в этом возрасте.