Главные вещи - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Серов cтр.№ 60

– Себя нормально чувствуешь? – спросила мать у сына.

Тот безразлично кивнул. Мама поправила Владику волосы и позвала на рейс.

До Москвы долетели без приключений. Сын не жаловался, спал, вытянувшись в кресле, пускал пузыри, и никто бы в этот момент не сказал, что красивый мальчик болен и находится при смерти.

В Шереметьево они поели. Мама соблазнила сына на любимую пиццу, и Влад без аппетита съел небольшой кусочек. До следующего рейса оставалась ещё уйма времени, и Елена Геннадьевна не знала, чем занять сына. Пробовала разговорить, но он молчал, рассказывала смешные истории, шутила, однако Владик так и не растормошился. Сейчас он напоминал робота, у которого села батарейка.

Когда объявили посадку на Амстердам, сердце Елены Геннадьевны предательски кольнуло. Задумавшись на минуту, она смотрела вслед уходящим пассажирам и не верила, что шансов больше нет. На ватных ногах мама пошла за остальными и встала в очередь.

До Амстердама долетели без эксцессов, а в аэропорту сели в первое попавшееся такси. Елена Геннадьевна показала водителю бумагу с адресом, тот кивнул, и они поехали.

В больнице Владика осмотрели, подписали бумаги и положили в палату. Доктор на английском языке объяснил Елене Геннадьевне, что по договору пациент обслуживается в течение четырех недель и проходит эвтаназию. Мама согласилась, спросила у дока по поводу посещений и пошла устраиваться в гостиницу.

Потекли долгие голландские дни. Большую часть времени женщина проводила у Влада или в снятой комнате, редкими вечерами гуляла в одиночестве по городу и мечтала, что всё образуется. Владик держался молодцом, выполнял указания врачей, пытался крепиться, но боли стали сильнее, приступы длительнее, участились обмороки. Сын впал в депрессию, много плакал, а мама сжимала кулаки от безысходности и не знала, чем ему помочь.

Врачи начали колоть сильное обезболивающее, от которого Влад находился в дурмане и не мог разговаривать. Главный доктор подготавливал женщину к худшему, подходило время эвтаназии. Елена Геннадьевна не находила себе места, маялась от угрызений совести и боялась страшного момента, когда из клиники позвонят и скажут, что время пришло.

В конце третьей недели такое известие застало женщину в самый неподходящий момент. После свидания с Владом, где сын впервые в Голландии выдавил улыбку и сказал, что ему лучше. Мама вернулась в гостиницу, приняла душ, сварила кофе, и раздался телефонный звонок. Док сообщил, что пора начинать. Тянуть уже некуда.

Выйдя на улицу, Елена Геннадьевна посмотрела в небо и закричала что было сил. Сегодняшним днём её сердце умрёт вместе с Владом.

Навсегда…

1

Мы смотрели на дядю Сашу чёрными глазами-бусинками и не могли поверить в чудо. Чужой дядька, пришедший в детский дом выбрать ребёнка, увидел нас, подозвал к себе и положил тяжёлые руки на хрупкие мальчишеские плечи.

– Забираю вас с собой, ребят, – сообщил он густым басом и поднялся в двухметровый рост. – Домой поедем.

И мы поехали домой.

Залезли в «Ладу» девяносто девятой модели, уселись на заднее сиденье и болтали ножками, а дядя Саша рулил, маневрируя по скользкой январской дороге. «Лада» покорно слушалась, взрывала шипами грязную корку льда и везла по центральному проспекту Нового Уральска. Мы молчали, изредка переглядываясь с братом, и возвращали взор на витрины магазина. Боялись, что через секунду-другую проснёмся в спальне детдома, а дядя Саша исчезнет, окажется всего лишь сном.

Дядя Саша не исчез. Загнал тольяттинское авто во двор, припарковал у подъезда и велел подниматься на четвёртый этаж. Мы ковыляли по лестнице, стараясь шагать быстро, а он шёл следом, спокойный и уверенный в себе. Наш новый папа, выбравший из тысячи сорванцов двух братьев: пятилетнего Егора и четырёхлетнего Кирилла, двух сирот, чьи прежние родители погибли в авиакатастрофе.

Открыв железную дверь, дядя Саша пропустил нас внутрь, раздел, повесив дешёвые куртки на крючки, потрепал по голове, а мы стояли, переминаясь с ноги на ногу, и чувствовали себя неловко. Не привыкли ещё.

– Что за дела такие? – насупился родитель, заметив загадочность на лицах. – Чего грустим? Обратно хотите?

– Не-е, – в один голос заголосили мы, а дядя Саша расхохотался, сразу став как-то ближе, и пообещал, что не отдаст.

– Делать вам там нечего. Пить, курить да кражами заниматься, – в России таких хватает. Я из вас достойных людей воспитаю – интеллигенцию! – Мужчина многозначительно поднял палец вверх, подчёркивая важное слово. – Читать-то умеете, братья?

– Не, дядь Саш, не умеем, – замотали мы пустыми тыковками. – У нас учительница… э-э-э… тётенька… не ладит с нами… Не любит. Мы и не учим ничего.

– Озорничаете?

– Ну… чуть-чуть. Капельку.

– Эх, бандиты!!! – Дядя Саша подхватил нас будто две пушинки. – Здесь шалить не получится! Завтра с бабой Томой познакомитесь: ух, она задаст, если нашкодите! Она всех в ежовых рукавицах держит!

– У бабы Томы рукавицы из ёжика? – поинтересовался Кирилл.

– Да! – не стал отвлекаться на глупости дядя Саша. – Вашу комнату посмотрим?

– Ещё бы!!!

И дядя Саша понёс нас в детскую.

Просторная, светлая, с игрушками и шведской лестницей, с широкой двуспальной кроватью, – о такой комнате мы и мечтать не могли. Смотрели, трогали покрывало и велосипеды, но вера в то, что всё это наше, появилась позже. Гораздо позже.

– Устраивайтесь, ребятня, – сказал дядя Саша. – Играйтесь, собирайте конструктор, кубики. Я – на кухню, готовить. Что на ужин хотите?

– Мы всё будем, – ответил я. – Хоть что.

– Добро. Значит, на вкус шеф-повара… Макароны по-флотски и салатик. Ну и на десерт сладкое.

И вот первый семейный ужин. Дядя Саша во главе стола, с рюмочкой водки – выпивает, закусывает, рассказывает о себе. Мы узнаём, что он на самом деле повар, и не просто повар, а главный в лучшем ресторане города, в ресторане, где питаются богатые и знаменитые люди. Узнаём, что у дяди Саши были жена и дочка, но обе умерли: жена – при родах, а дочка – от тяжёлой болезни, «рак» называется. Мужчина плачет, вспоминая о дочке, и мы понимаем, что он хороший, добрый, но несчастный человек, которому не хватает тепла и родных. Нам здорово – сытые, наевшиеся шоколадного торта, вспоминаем будни детского дома, начинаем клевать носами, просимся спать. Дядя Саша встаёт, стелет кровати, и мы ложимся. Кладём головы на подушки и тут же засыпаем, а новый папа шепчет сказку о принцессе и нищем.

Утром дядя Саша будит нас рано. Ему на работу, баба Тома опаздывает, и он раздражённо ходит из угла в угол. Наконец в дверь звонят, мужчина открывает, и в коридор заходит большущая тётенька – огромная – я больше не видел в жизни, в сером пальто и норковой шапке, – красивая, но очень толстая.