Очень. Петербургские сказки - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Зинчук cтр.№ 3

– На пароходе?

– На пароходе.

– А билеты?

– Билеты покупать надо.

– Заранее?

– Заранее.

– За деньги?

– За деньги.

– А я маленький! Я в Ессентуки бесплатно езжу!

– В Ессентуки ты с папой ездишь.

– А папе можно?… Со мной в Канадию?

Мама ничего не ответила. Она оделась и "все равно" ушла куда-то по своим делам, в магазин. Дима остался один.

"Уеду-уеду-уеду", – не оставляла его заветная мысль, пронзительная, словно старая глиняная свистулька "уйди-уйди". – "Вот только позавтракаю – и уеду!"

Дима вернулся в комнату, выскользнул из своей коричневой в серую клетку шубы, а потом уселся за стол.

– Сейчас в Канадии хорошо!… Утки, наверное, летают… А эскимосы сидят на льдине и едят мороженое. И знать ничего не хотят о кефире. А тут ведь даже не кефир – просто простокваша!

Дима сделал несколько глотков. Тут его взгляд остановился на шкафу, где с прошлой зимы лежала завернутая в газету папина эскимосья шапка с ушами, привезенная откуда-то из Канадии или из другой северной страны. Мигом из кухни был притащен трехногий табурет и установлен на четырехногом стуле. И через секунду Дима стоял на самом верху этой пирамиды в папиной зимней шапке и молча озирал открывшиеся перед ним просторы чужой страны.

Мир сразу же вырос: газета, упавшая на пол, превратилась в скользкую, начавшую таять льдину, по которой и ходить-то опасно! А шуба – в коричневого в серую клетку медведя, которого еще предстояло убить. Последние остатки комнаты закружились и умчались вбок, за шкаф. Потом исчез и сам шкаф.

Теперь перед Димой расстилалось огромное снежное поле… И край земли, откуда начинается море… И льдины – торосы что ли? Как большие поломанные корабли… А там вдали – полоска земли. Может быть, даже Африки. Или не Африки?!

Над головой Дима увидел косяк уток, улетающих по направлению к загадочной земле. Только разве утки летают косяками?

– Эй, что вы делаете!? Косяками – это рыбы! А утки… утки – очень трудным словом: пара… лепси… лепи… или нет… трехсторонником!

Заметавшиеся было в небе утки, громко крякая, перестроились в треугольник, фигуру из телепередачи для старшеклассников.

– Ну вот, теперь правильно!

Потом Дима заметил, что на одном из торосов пристроились со своим мороженым эскимосы.

– Эскимосы же не едят мороженого! Им ведь и так холодно! Им не положено! Они простудятся и заболеют! Они трубки курят… Ну, конечно, трубки. А в трубки набивают… порох!

Дима махнул эскимосам рукой и громко крикнул:

– Здрасьте!

Эскимосы укоризненно покачали головами и исчезли. После них осталось только большое кольцо дыма, синего на солнце, и висело до тех пор, пока не растаяло.

Теперь Дима стоял один. Опять пролетели утки… И опять было бескрайнее белое поле… И край земли, откуда начинается море… И ослепительное северное солнце… Такое ослепительное, что пришлось надвинуть на глаза папину зимнюю шапку… И взявшийся вдруг откуда-то ненастоящий медведь, коричневый в серую клетку, в которого стрелять – просто преступление, такой он глупый… И далекая страна Африка, которой полагается быть и вовсе в другой стороне света… А может быть, совсем и не Африка!…

– Ладно, – твердо сказал Дима. – Будем считать, что в Канадию я уже съездил. – И снял шапку. – Уф-ф… Жарко! Если в Канадии жарко, то в Японии, наоборот, должно быть прохладно! Поеду в Японию!

Дима слез с трехногого табурета, потом с четырехногого стула и побежал в ванную, где висел мамин халат, очень японский на вид.

Халат был красный, красивый, с длинными рукавами, из-под него торчали только кончики Диминых ботинок. Стоя посередине ванной, Дима приложил руки к вискам и растянул глаза в стороны, как мама, когда она показывала японцев:

– Цуки-цуруки. Агама-атагама!

Вылезший из-под ванны кот хитро подмигнул желтым глазом, как всамделишный японский дракон, только серый. А в зеркале Дима увидел настоящего маленького японца… А потом еще одного, и еще – много японцев! Они шли мелкими шажками Диме навстречу, держались руками за виски – кто сильней скосит себе глаза – и пели на разные голоса:

Мы японцы.

Мы – японцы.

Вы японцы?

Мы японцы!

И Дима, шагая мелкими шажками им навстречу, отвечал:

Я японец.

Я – японец.

Вы японцы?

Я японец!

И кланялся в обе стороны.

Правда, при этом он один раз стукнулся головой об ванну. Только разве это имело значение? Ванна-то ведь тоже была японской! Но все-таки Дима пошел в комнату, где было побольше места.

Комната, пока он ходил превращаться в японца, теперь больше всего на свете была похожа на дворец японского императора… То, что в Японии есть император, Дима помнил точно. Но чем именно занимаются императоры в Японии – забыл.

"Цари и короли понятно, приказывают. Министрам отрубают головы. А императоры… императоров… Да ведь они же ничего не могут делать, потому что у них – вот же, вот! – все время заняты руки! Они просто так ходят и смотрят!"

И Дима принялся ходить по комнате, как настоящий маленький японский император, растягивая руками в стороны свои русские, обычно круглые, глаза.

"Они слушают японскую музыку, которая утром передается для них по радио, сидят на троне, который давным-давно был когда-то стулом, а мама читает им книжки про Японию… А когда они проголодаются, они берут вот эти папины карандаши и едят ими рис, который сварит им мама!"

Дима подошел к письменному столу и хотел было протянуть за карандашами руку…

"Но ведь у них же все время заняты руки! А это значит… это значит, что… Значит, императоры в Японии целый день ходят голодные!"

Дима замер, пораженный этой новой ужасной мыслью, отчего руки у него опустились, и он тут же перенесся из Японии обратно в комнату.

Ничего не изменилось за время его путешествия: даже кефир, и тот стоял на прежнем месте. Дима схватил бутылку и с жадностью принялся его пить.

"Императоры в Японии целый день ходят голодные!… Императоры в Японии целый день ходят голодные!… Императоры в Японии!… Бедные императоры!" – и не заметил, как выпил всю бутылку.

"Ну, теперь можно в Индию!"

Но Дима не успел поехать в Индию к своему другу Петру Ивановичу (который даже написал ему письмо), хотя и надел для этого бабушкины зеленые тапки и обмотал голову полотенцем – вернулась из магазина мама.