Моя вечная жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Елена Логунова cтр.№ 21

Только теперь я поняла, как мне повезло с размещением. Лучшего места, чем гостевой дом фрау Марты, невозможно придумать! Классический немецкий фахверковый дом, старинный, с интересной историей, сквозящей не только в архитектуре и интерьерах, но и во множестве бытовых мелочей; не универсальная и безликая реальность отеля, не декорация, а настоящий фрагмент местной жизни, в которую на некоторое время включили и меня. По мне, это самый лучший вид заграничного путешествия – погружение, позволяющее прочувствовать жизнь в другой стране изнутри!

А потом я подумала о том, что перемена, которая произошла со мной благодаря Даниэлю, в сочетании с богатством, доставшимся от него же, позволяют совершать такого рода погружения сколь угодно часто и сколь угодно надолго. Жизнь за жизнью! Но эта перспектива почему-то не наполнила меня восторгом предвкушения. Правду говорят, все хорошо в меру.

В ванной что-то стукнуло, брякнуло, зашуршало, послышалось короткое ругательство.

– О! Никак, наши люди в Голливуде? – обрадовался мой внутренний голос.

Замечу, что обычно я без одобрения и восторга воспринимаю матерные пассажи, хотя и согласна с коллегой – великой Ахматовой, которая однажды изрекла замечательную фразу: «Для нас как для филологов нет запретных слов».

Русский язык воистину велик и могуч. Кажется, только в нем короткие ругательства по емкости и выразительности превосходят любые пламенные речи. У нас есть словечки настолько мощно заряженные, что им впору быть магическими заклинаниями!

Взять, к примеру, общеизвестное непечатное слово на вторую букву русского алфавита. По статистике, именно оно непроизвольно срывается с губ семи из десяти взрослых россиян, неожиданно застигнутых неприятной неожиданностью. Причем диапазон неприятностей практически неограничен, а словечко пострадальцы произносят одно и то же! А ведь семьдесят процентов голосов избирателей – это результат, о котором могут только мечтать кандидаты на демократических выборах!

Надо сказать, что и те трое из десяти среднестатистических россиян, которые в пиковой ситуации произносят не это слово, тоже вскрикивают отнюдь не «О Боже!». В нашем родном языке есть из чего выбирать.

Но моя рыжая соседка при спонтанном выборе возгласа примкнула к большинству, и меня это особо порадовало: всегда приятно иметь дело с нормальным человеком!

Я сама такая. Хотя не очень-то верила в данную статистику, пока как-то случайно не уронила на твердокаменный мраморный пол новый дорогой мобильник. Дело было в очень приличном учреждении, но даже это не помешало мне, к стыду своему, громко и с большим чувством обронить на осколки все то же самое слово на вторую букву русского алфавита…

Рыжая девица вышла из ванной, баюкая ушибленный локоть. На мою радостную улыбку она ответила хмурым взглядом исподлобья и мрачным, как смертельное проклятье, пожеланием доброго утра по-немецки:

– Гутен морген.

– Гутен морген, гутен таг! Бьем по морде, бьем и так! – проскандировала я знакомый с детства антифашистский слоган и перешла на чистый русский:

– Что с рукой-то? Помощь нужна?

– Батюшки святы, неужели мне повезло? Ты наша?! – девчонка вмиг просветлела. – Ой, как я рада!

– Меня зовут Анна, – представилась я.

– А я Галя!

Рыжая нахально оглядела меня с макушки до пяток, для чего ей пришлось задрать голову, так как ростом девица не вышла. Зато у пигалицы роскошный бюст – не иначе четвертого размера.

– Отличные ноги! – закончив осмотр, похвалила она. – Из нас двоих получилась бы шикарная кукла Синди!

Я усмехнулась и процитировала Гоголя:

– «Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмичу, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому еще дородности Ивана Павловича – я бы тогда тотчас же решилась!»

– Чего-чего? – Галя явно не дружила с русской классической литературой. Она озабоченно оглянулась и перешла к проблеме более насущной:

– Ань, я там в ванной карниз со шторкой на пол обрушила. Поможешь присобачить его на место, пока баба Зоя не пришла? Старая грымза уже, небось, ползет по лестнице выяснять, что тут за возня и неуставные звуки!

Старой грымзой бабой Зоей рыжая грубиянка окрестила нашу квартирную хозяйку, пожилую фрау Марту Зоер, у которой, оказывается, еще и матушка имелась, совсем старенькая бабуля в возрасте за девяносто лет. Вторую бабушку моя соседка вовсе непочтительно, но зато весьма остроумно именовала «Зоя из мезозоя» или просто – фрау Мезозоер. Допотопная фрау Галине была чрезвычайно несимпатична.

– Шпионка дряхлая моя! Не иначе еще старой нацистской выучки, – сердито объясняла мне рыжая, пока мы с ней торопливо водружали на место слетевший с креплений карниз с пластиковой шторой. – Сидит, как в засаде, в каморке на первом этаже, и при каждом шорохе высовывается посмотреть, что да как. И, если что, сразу дочурке на второй этаж сигналит – палкой в потолок стучит. Это у наших бдительных фрау такая система оповещения. Стоит из комнаты выйти – баба Зоер уже тут как тут: «Гутен таг, гутен таг!» Чего, мол, изволите?

– Культурно это называется «ненавязчивый сервис», – улыбаясь, объяснила я.

Соседка мне понравилась. В ней чувствовался темперамент, а я люблю людей с горячей кровью. С ними не надо понижать голос, дозировать шутки, придерживать ругательства и гасить до норм пожаробезопасности пылкие чувства.

– В гробу я видала такой сервис! – возразила Галина. – Представь, я тут как-то хотела парня к себе привести, так мы с ним за полквартала подкрадывались к дому, как партизанские взрывники к обреченному железнодорожному мосту, и все равно фрау Мезозоер нас засекла! И заградотряд выслала: только мы с парнем в дом вошли – а баба Зоя уже висит на перилах третьего этажа, как пыльный коврик, и пальчиком качает: «Найн, найн!»

– Так и не сбылось? – посочувствовала я.

– Почему не сбылось? Просто не здесь, – рыжая плутовато улыбнулась. – К счастью, в этой чудной местности полно подходящих местечек!

– Это здорово.

Вопреки сказанному, я помрачнела.

Если в Бад-Вильдбаде очень легко организовать интимное свидание за пределами специально отведенных для этой цели мест – отелей, мотелей, гостевых домов и прочего временного жилья, это облегчает задачу тому, кого я должна остановить, и осложняет ее мне.

– Да уж, задачка получается с тремя неизвестными, – подсчитал мой внутренний голос. – Неизвестно, кто. Неизвестно, с кем. Неизвестно, где! Как будешь решать?

Я уже думала об этом.

– Интуитивно, – буркнула я.

– Что ты говоришь?

Чтобы посмотреть на меня, Галина отвернулась от потемневшего старинного зеркала, перед которым вдохновенно и экспрессивно рисовала себе лицо кинозвезды.

– Так, мысли вслух, – отговорилась я. – Ты еще долго? Очень хочу есть.