Все, чего я не сказала - читать онлайн книгу. Автор: Селеста Инг cтр.№ 44

Теперь же она ответила Джеку:

– Он мне ни в жизнь не поверит.

Она вышла кварталом раньше, Джек свернул к себе во двор, а она побрела домой, будто шла пешком от самой школы. Завтра она включит первую передачу, и машина покатит по стоянке, и под колесами замелькает белая разметка. Ногам будет удобно на педалях, ступня ляжет на них упруго. А вскоре Лидия заскользит по шоссе, переключится на третью, потом на четвертую, совершенно одна помчит все быстрее в далекую даль.

Не сложилось. У себя в спальне Лидия включила проигрыватель, где уже стояла пластинка, подаренная Ханной на Рождество, – Лидия крутила ее не переставая, сама себе удивляясь. Сейчас она нацелилась иголкой на бороздку в полутора дюймах от края, на свою любимую песню, но промахнулась, ткнула в середину, и в комнате внезапно взмыл голос Пола Саймона: «Э-эй, пусть сияет честность твоя…» ^[35]

Сквозь музыку пробился слабый стук в дверь, и Лидия до предела выкрутила ручку громкости.

Вскоре Мэрилин, у которой уже заболела рука, открыла дверь и сунулась внутрь.

– Лидия. Лидия. – Дочь не обернулась, Мэрилин подняла тонарм, и пластинка беспомощно закрутилась в тишине. – Так-то лучше. Как тебе удается тут думать?

– Мне не мешает.

– Уроки сделала? – Нет ответа. Мэрилин поджала губы. – Какая музыка, если уроки не сделаны?

Лидия поковыряла заусенец.

– После ужина сделаю.

– Может, начнешь? Тогда точно успеешь и сделаешь аккуратно? – Лицо Мэрилин смягчилось. – Милая, я понимаю, тебе, наверное, кажется, что школа – это не важно. Но это твой фундамент на весь остаток жизни. – Она присела на подлокотник кресла и погладила дочь по волосам. Позарез нужно, чтобы Лидия поняла, но неясно, как объяснять. В голос прокралась дрожь, но Лидия не заметила. – Поверь мне. Прошу тебя. Не упусти свою жизнь.

Ох, блин, подумала Лидия, опять двадцать пять. Она яростно заморгала и уставилась на угол стола, где лежала, обрастая пылью, какая-то статья, вырезанная матерью из газеты.

– Посмотри на меня. – Мэрилин взяла дочь за подбородок. Думала она обо всем, чего ей не сказала ее собственная мать, – обо всем, что она всю жизнь мечтала услышать. – У тебя впереди долгие годы. Ты можешь делать все, что захочешь. – Она помолчала, через плечо Лидии разглядывая полки, ломящиеся от книг, стетоскоп наверху книжного шкафа, опрятную мозаику периодической таблицы. – Когда я умру, только об этом и помни.

Она подразумевала: «Я тебя люблю. Я тебя люблю». Но от ее слов у Лидии из легких будто высосали весь воздух. «Когда я умру». Все то далекое лето Лидия боялась, что мама и впрямь умерла, и те недели, те месяцы оставили по себе упрямую, неотступную боль в груди, точно пульсирующий синяк. Все, чего хочет мама, пообещала Лидия. Все что угодно. Только бы мама не уходила.

– Я понимаю, мам, – сказала она. – Я понимаю. – И вытащила из рюкзака тетрадь: – Я начну.

– Ты моя умница.

Мэрилин поцеловала ее в темя, прямо в пробор, и Лидия наконец вдохнула – шампунь, средство для мытья посуды, перечную мяту. Всю жизнь знакомый запах – и всякий раз, вдыхая, она понимала, что скучала по нему. Она руками обхватила мать за талию, прижала к себе, так близко, что щекой почувствовала ее сердце.

– Ну хватит, – наконец сказала Мэрилин, игриво похлопав дочь по попе. – Приступай. Ужин через полчаса.

И весь ужин этот разговор драл Лидии нутро. Она ободряла себя одной-единственной мыслью: расскажу потом Нэту, и мне полегчает. Из-за стола она вышла первой, половины не доев.

– Мне физику надо доделать, – пояснила она, зная, что мать не возразит. А на столике в прихожей, где отец перед ужином свалил почту, засекла конверт: в углу гарвардская печать, под ней надпись: «Приемная комиссия». Лидия вскрыла конверт пальцем.

Уважаемый мистер Ли, прочла она. Мы ждем вас в нашем университете с 29 апреля по 2 мая и назначили студента, который вас примет. Лидия знала, что это грядет, но до сего дня грядущее казалось нереальным. Назавтра после ее дня рождения. Задуматься не успев, она порвала письмо и конверт пополам. И тут из кухни вышел Нэт.

– Я так и понял, что ты здесь, – сказал он. – Одолжишь мне?.. – И заметил красный герб на разорванном конверте, и обрывки письма в ее руке, и замер.

Лидия вспыхнула.

– Тут ничего важного. Я не… – Но она пересекла черту, и оба это понимали.

– Ну-ка дай. – Нэт выхватил письмо. – Это мое. Господи боже. Ты что делаешь?

– Я просто… – Как закончить эту фразу, Лидия не придумала.

Нэт сложил половины письма, будто надеялся, что оно срастется.

– Это про мою поездку. Ты что себе думаешь? Что я не поеду, если не прочту?

От такой прямолинейности замысел и впрямь обернулся глупым и жалким, и у Лидии выступили слезы, но Нэту было плевать. Лидия его как будто обкрадывала.

– Вбей себе в башку: я уезжаю. Я уезжаю на выходные. И я уеду в сентябре. – Он рванул к лестнице. – Господи боже. Скорей бы свалить из этого дома.

Наверху грохнула дверь, и хотя Лидия понимала, что Нэт ей не откроет, – и не знала, что сказать, если даже откроет, – она все равно стучалась и стучалась.

Назавтра мотор «фольксвагена» глохнул снова и снова, пока Джек не объявил, что на сегодня хватит.

– Я понимаю, что делать, – сказала Лидия. – Я просто сделать не могу.

Руку свело, и Лидия еле оторвала ее от рычага. Напарники, напомнила она себе. Газ и сцепление – напарники. Да только это неправда. Если один вверх, другой должен вниз. И так всё что ни возьми. Оценки по физике поднялись до «удовлетворительно с минусом» – оценка по истории упала до «неуда». Завтра сдавать сочинение по английскому – две тысячи слов про Фолкнера, – а Лидия даже книжку найти не может. Наверное, не бывает никаких напарников. После всей этой зубрежки в голове сейчас промелькнуло вот что: «Действию всегда есть равное и противоположное противодействие». Один вверх, другой вниз. Один получает, другой теряет. Один сбегает, другой навеки в капкане.

Эта мысль преследовала ее не один день. После истории с письмом Нэт остыл и снова стал с Лидией разговаривать, но у нее не хватало духу завести об этом речь, не хватало духу даже извиниться. Каждый вечер после ужина, как бы мать ни пилила, Лидия сидела у себя в одиночестве, а не шла на цыпочках по коридору искать утешения.

Вечером накануне ее дня рождения постучался Джеймс.

– Ты в последнее время что-то приуныла, – сказал он. И протянул ей синенькую бархатную шкатулочку размером с колоду карт. – Я решил не ждать – вдруг это тебя развеселит.