Внук котриарха - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Нечаева cтр.№ 35

Вернулся котриатор злым – полный дипломатический провал: царевича Алексея римский император не выдал, датчане отказались вторгаться в Швецию, от французов вообще толку мало – одно бла-бла-бла.

Боялась Европа стремительно возвышающейся России, боялась. Одна Пруссия и порадовала – поддержала союз, а Фридрих Вильгельм Первый в знак любви и дружбы подарил невозможную красоту – панели из янтаря с элементами мозаичных картин – Янтарную комнату.

Ну и еще одно душу грело: прямо из-под носа французского двора увел Пётр знаменитого архитектора Леблона – «прямую диковину», как сам его называл. Первого генерал-архитектора Петербурга. Честно сказать, казне Леблон о-очень дорого обошелся, но для того чтобы французам нос утереть – не жалко. И не одного Леблона сманил! На пять лет завербовал лучших художников, ремесленников, ювелиров – больше тысячи человек! Хвастал Екатерине, что к возвращению в Петербург прибудут еще и швеи-модистки, дабы одевать российских красавиц по европейской моде. Ты – первой будешь, – обещал.

Ну и в Голландии набор мастеров продолжил: корабелы, печатники, граверы, художники, врачи, механики, ученые. Россия большая, места всем хватит, а работы – хоть отбавляй.

Стали собираться в дорогу. Шона, понятно, с Екатериной. Брюталч, чтоб за сестрой присматривать, тоже решил с ними отправиться. В сундуке с книгами. Пётр их множество накупил! Доверить это сокровище никому не мог, кроме своего верного денщика – арапа Авраама. Пётр его Ибрагимом крестил. Геройский был арап! За Петром как нитка за иголкой тянулся. Вместе Полтаву прошли, вместе турок в Прутском походе гнали. У Ибрагима до сундуков с книгами и муха бы не дотронулась, а Брюталчу именно это и надо – путь неблизкий. Лучше его проделать в тишине, покое и безопасности.

Остальные колонисты тоже вполне удачно разместились: кто в ящиках со скульптурами, кто в чемоданах с одеждой, кто в корзинах с провизией.

Короче, когда в Петербург прибыли, Мимир едва успевал головой вертеть и языком от восторга прицокивать: никак не ожидал такого количества друзей и родственников.

– Я, конечно, в точности не знал, сколько вас прибыло. – Котриатор улыбается. – По мне, чем больше, тем лучше. В Амстердаме ваш пригляд все время чувствовал: то картину купи, то книгу редкую, этого мастера позови, того художника не обойди. Спасибо. Сам я в искусстве не силен, ни времени, ни знаний на это не хватало, мне кроме морских пейзажей с кораблями другого не надо, а тут, глянь, даже кой-чего понимать стал!

Европейцы, наблюдая за Петровыми приобретениями, рты пооткрывали: не может быть, чтобы так невероятно развился художественный вкус русского царя! Неужели этот варвар надеется приобщить к красоте немытую Россию?

Снобы, что с них взять.

Шона, слушая котриатора, снова не верила своим ушам: все колонисты считали, и в Летописях это особо отмечалось, что обретение Россией сокровищ и приобщение государства и народа к мировой культуре исключительно заслуга эльфов и кэльфов. А оказывается, все они просто выполняли план Петра?

– Да ладно тебе, – машет рукой котриатор, – сочтемся славою! Хороший у нас тандем сложился, верно?

Шона пристыженно кивает.

– Ну, скажешь, наконец, чего тебя в ночи по дворцу носит? Чего ваши с шедевральными туда-сюда шныркают? Потеряли кого?

– Внучок пропал, – грустно сообщает Шона. – Мимир. А на него вся наша надежда. Он Красный кот, понимаете? Мы его рождения сто лет ждали!

– В честь моего Васьки нарекли? Грамотно. Внучок, говоришь? – Пётр раздумчиво хмыкает. – Где ж таких ладных бабусек берут? Шишенька… Все у вас не как у людей, иные, одно слово.

– Не видели, значит. Не знаете…

– Не видел, врать не буду. Но знаю.

– Правда? – Шона подскакивает, уже готовясь бежать. – Где он? – И немедленно в голове возникает четкая, как цветная фотография, картина: замурзанная кандейка, несколько клеток с кошками, и Мимир, сладко спящий в одной из них на какой-то пушистой подстилке.

– Кому ж знать, коли не мне? – продолжает Пётр, отследив, что она все увидела. – Кто тут вечный хозяин?

И правда – вечный. Покидал дворец, только когда в эвакуацию увозили. А так – все время на месте. На посту.

Эрмитажные сокровища покидали стены дворца всего трижды.

Первый раз в сентябре 1812-го, Наполеон тогда вступил в Москву, и кабинет министров решил «все те вещи и дела, в употреблении коих здесь нет необходимой надобности» укрыть в районе Петрозаводска в Олонецкой губернии. Секретная экспедиция должна была проследовать по Мариинскому водному пути в Белозерск и в Крохино. Ответственными за сохранность ящиков с ценностями назначили реставратора Андрея Митрохина, камердинера Андреева и лакея Трифонова, чтобы они, следуя «водяным трактом при картинах и прочих редких вещах Эрмитажа» и «имея тщательное за оными наблюдение, сохранили препорученную им кладь от всякого повреждения». В Крохинском посаде спешно строились склады для эрмитажных сокровищ, но воспользоваться ими не пришлось. Зима выдалась лютой и быстрой, уже в ноябре остановив караван с коллекциями в Вытегре, в пятнадцати километрах от Онежского озера. Там под охраной он и простоял, спеленатый льдами, до самого мая.

Вторая эвакуация случилась в девятьсот семнадцатом: по распоряжению Временного правительства музейные ценности упаковали в три эшелона для отправки в Москву. Два эшелона ушло, третьему помешал Октябрьский переворот.

Удивительно, но история второй эвакуации полностью повторилась в сорок первом: тоже собрали три эшелона, два успели отправить на Урал, третий остался – блокада. Двадцать два бронированных вагона первого эшелона, двадцать три – второго. Около полутора миллионов экспонатов прибыли в Свердловск.

Конечно, места в картинной галерее, единственном мало-мальски пригодном помещении, для прибывших коллекций не хватило. Часть экспонатов, в основном дворцовую утварь и личные вещи императорских семей, решено было разместить в доме Ипатьева, том самом, где расстреляли последних хозяев этих вещей – царскую семью.

В страшные фимбульветерные зимы сотрудники Эрмитажа, оставшиеся во дворце, многократно наблюдали, как вдруг ни с того ни с сего одна за другой начинали распахиваться двери анфилады Малахитового зала, ведущие в опустевшие личные покои Николая Второго. Император удивленно шествовал по дворцу, озирая пустые стены, подходил к окну, всматривался в стоящую у берега «Полярную звезду» и растворялся в тусклом свете, единственным источником которого и служила его личная яхта.

Шона все рассматривает кандейку: никогда в ней не была. Зачем? Стены листовым железом обшиты, кэльфы хоть и не совсем эльфы, но металла боятся по-эльфийски. Может, и глупый тот страх, но от генов куда денешься?

– Как же он там оказался? Все вместе в Тронном зале сидели, потом хватились – Мимира нет. В Египетский сбежал на Мут-Сохмет поглядеть. Маленький еще, глупый, опасности не чувствует. А она его, судя по всему, заворожила – к полу прилип. Конечно, выручать кинулись. И времени-то прошло чуть, а он уже и оттуда исчез. По всему дворцу ищем, всех на ноги подняли. Комната какая-то странная, клетка… Как его угораздило?