Полководцы империи. Иван Дибич, Михаил Лорис-Меликов, Михаил Скобелев, Степан Макаров - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Мягков cтр.№ 19

В марте 1855 г. Николай I пожаловал П. С. Нахимова в адмиралы. В мае доблестного флотоводца наградили пожизненной арендой, но Павел Степанович досадовал: «На что мне она? Лучше бы мне бомб прислали».

Вот что писал об этом полководце известный советский ученый Е. В. Тарле: «Нахимов в своих приказах писал, что Севастополь будет освобожден, но в действительности не имел никаких надежд. Для себя же лично он решил вопрос уже давно и решил твердо: он погибает вместе с Севастополем. «Если кто-либо из моряков, утомленный тревожной жизнью на бастионах, заболев и выбившись из сил, просился хоть на время на отдых, Нахимов осыпал его упреками: «Как-с! Вы хотите-с уйти с вашего поста? Вы должны умирать здесь, вы часовой-с, вам смены нет-с и не будет! Мы все здесь умрем; помните, что вы черноморский моряк-с и что вы защищаете родной ваш город! Мы неприятелю отдадим одни наши трупы и развалины, нам отсюда уходить нельзя-с! Я уже выбрал себе могилу, моя могила уже готова-с! Я лягу подле моего начальника Михаила Петровича Лазарева, а Корнилов и Истомин уже там лежат: они свой долг исполнили, надо и нам его исполнить!» Когда начальник одного из бастионов при посещении его части адмиралом доложил ему, что англичане заложили батарею, которая будет поражать бастион в тыл, Нахимов отвечал: «Ну что ж такое! Не беспокойтесь, мы все здесь останемся».

В последних числах апреля и начале мая 1855 г. неприятельская армия получила значительное подкрепление. Силы союзников насчитывали до 170 000 человек (100 000 французов, 25 000 англичан, 28 000 турок, 15 000 сардинцев). У русских в Крыму было 110 000 сабель и штыков при 442 полевых орудиях. Из этого количества собственно гарнизон Севастополя составляли 46 000 человек и 70 полевых орудий.

Пользуясь господством на море, союзники 12 мая заняли Керчь и предприняли ряд десантных операций на Черноморском и Азовском побережьях. Были разорены Анапа, Геническ, Бердянск, Мариуполь. Войска «просвещенных европейцев» вели себя в этих разбойничьих экспедициях хуже людоедов, не щадя ни женщин, ни детей.

Французский император Наполеон III повелел произвести общий штурм Севастополя 6 июня – в годовщину Ватерлоо. 4 июня 1855 г. началось четвертое бомбардирование. У союзников действовало 548 орудий, у севастопольцев – 549. Однако неприятель располагал по 400–500 зарядов в боевом комплекте, тогда как у русских было всего 140 на пушку и всего по 60 на мортиру.

На рассвете 6 июня 1855 г. 41 000 союзников пошли на приступ Севастополя, направив удар на I, II бастионы и Малахов курган (французы) и III бастион (англичане). У нас здесь было 19 000 штыков под командованием генерала Хрулева. Отчаянный начальник, он отдал короткий приказ: «Отступления нет!»

Штурм был блистательно отбит по всему фронту. До рассвета, в 2 часа 45 минут ночи, французская дивизия генерала Мейрана, не выждав условного сигнала, бросилась на I и II бастионы. Однако менее чем в десять минут она была расстреляна и сам Мейран убит. Главные силы французов, атаковавшие в 3 часа, трижды были отражены от Малахова кургана. Однако атака на промежуток между Малаховым и III бастионом увенчалась успехом – батарея Жерве была взята французами, ставшими обходить Малахов курган. В эту критическую минуту появился Хрулев. Схватив возвращавшуюся с окопных работ мушкетерскую роту Севского полка, он бросился с ней в атаку со словами: «Благодетели мои, за мной, в штыки. Сейчас придет дивизия!»

Внезапная атака этой горсточки героев спасла положение. Русские пехотинцы были поддержаны шестью батальонами Полтавского, Елецкого и Якутского полков. Батарея Жерве отобрана, но храбрый командир Севской роты штабс-капитан Островский за успех заплатил жизнью. Двукратная атака англичан на III бастион отбита, и к 7 часам утра все было кончено. Наши потери – 132 офицера, 4792 нижних чина, у союзников убыло 7000 человек.

28 июня (10 июля) 1855 года, во время объезда передовых укреплений на Малаховом кургане П. С. Нахимов погиб. Офицеры пытались уберечь своего командующего, уговаривая его уйти с кургана, который в тот день обстреливался особенно интенсивно. «Не всякая пуля в лоб», – ответил Нахимов и в ту же секунду был смертельно ранен пулей, попавшей именно в лоб.

Вот свидетельство одного из допущенных к одру умирающего адмирала, изложенное Тарле: «Войдя в комнату, где лежал адмирал, я нашел у него докторов, тех же, что оставил ночью, и прусского лейб-медика, приехавшего посмотреть на действие своего лекарства. Усов и барон Крюднер снимали портрет; больной дышал и по временам открывал глаза; но около 11 часов дыхание сделалось вдруг сильнее; в комнате воцарилось молчание. Доктора подошли к кровати. «Вот наступает смерть», – громко и внятно сказал Соколов, вероятно, не зная, что около меня сидел его племянник П. В. Воеводский… Последние минуты Павла Степановича оканчивались! Больной потянулся первый раз, и дыхание сделалось реже… После нескольких вздохов он снова вытянулся и медленно вздохнул… Умирающий сделал еще конвульсивное движение, еще вздохнул три раза, и никто из присутствующих не заметил его последнего вздоха. Но прошло несколько тяжких мгновений, все взялись за часы, и, когда Соколов громко проговорил: «Скончался», – было 11 часов 7 минут… Герой Наварина, Синопа и Севастополя, этот рыцарь без страха и укоризны, окончил свое славное поприще».

Целые сутки, днем и ночью вокруг гроба толпились матросы, целуя руки адмирала, сменяя друг друга, возвращаясь к гробу сразу же, как только получалась возможность уйти с бастионов. Письмо одной из сестер милосердия восстанавливает перед нами шок от смерти Нахимова. «Во второй комнате стоял его гроб золотой парчи, вокруг много подушек с орденами, в головах три адмиральских флага сгруппированы, а сам он был покрыт тем простреленным и изорванным флагом, который развевался на его корабле в день Синопской битвы. По загорелым щекам моряков, которые стояли на часах, текли слезы. Да и с тех пор я не видела ни одного моряка, который бы не сказал, что с радостью лег бы за него»

Похороны Нахимова запомнились очевидцам навсегда. «Никогда я не буду в силах передать тебе этого глубоко грустного впечатления. Море с грозным и многочисленным флотом наших врагов. Горы с нашими бастионами, где Нахимов бывал беспрестанно, ободряя еще более примером, чем словом. И горы с их батареями, с которых так беспощадно они громят Севастополь и с которых они и теперь могли стрелять прямо в процессию; но они были так любезны, что во все это время не было ни одного выстрела. Представь же себе этот огромный вид, и над всем этим, а особливо над морем, мрачные, тяжелые тучи; только кой-где вверху блистало светлое облако. Заунывная музыка, грустный перезвон колоколов, печально-торжественное пение… Так хоронили моряки своего Синопского героя, так хоронил Севастополь своего неустрашимого защитника».

Смерть адмирала П. С. Нахимова предопределила сдачу города. После двухдневной массированной бомбардировки 28 августа 1855 г. французские войска генерала Мак-Магона при поддержке английских и сардинских частей начали решительный штурм Малахова кургана, который закончился взятием господствовавшей над городом высоты. Причем судьбу Малахова кургана решило упорство Мак-Магона, который в ответ на приказание главнокомандующего Пелисье отойти, ответил: «Я остаюсь здесь». Из 18 пошедших на штурм французских генералов были убиты 5, а 11 ранены. В ночь на 9 сентября 1855 г. русские войска, взорвав склады и укрепления и разведя за собой понтонный мост, в полном боевом порядке отошли на Северную сторону Севастополя. Через два дня были затоплены остатки Черноморского флота.