Полководцы империи. Иван Дибич, Михаил Лорис-Меликов, Михаил Скобелев, Степан Макаров - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Мягков cтр.№ 14

«Всякий военный человек должен проникнуться сознанием постоянной готовности пожертвовать жизнью, – говорил Макаров. – В первый раз, пожалуй, побледнеет и почувствует, что кровь стынет в его жилах, но во второй раз эта мысль не произведет уже того впечатления, и, наконец, он свыкнется с этой мыслью до такой степени, что она представится ему не только знакомой, но и даже притягательной».

«Желающий побеждать должен решить, что он или победит, или погибнет, и только при этих условиях его можно признать достойным победы». Всей своею жизнью, до конца отданной Отечеству, Макаров получил право сказать эти слова…

Памятники С. О. Макарову установлены в Кронштадте, Николаеве, Владивостоке, Смоленске, одном из сел Чукотского автономного округа; его имя было присвоено г. Макаров в Сахалинской области; подводной котловине Макарова (бассейн Макарова) в Северном Ледовитом океане; Высшему мореходному арктическому училищу в Ленинграде, Государственному университету морского и речного флота в С.-Петербурге; Национальному университету кораблестроения в Николаеве (Украина); Тихоокеанскому военно-морскому институту во Владивостоке, улицам различных городов в России и на Украине.

Флотоводец и ученый, оставивший заметный след в судостроении, артиллерии, морской тактике и океанологии, С. О. Макаров вызывает у историков едва ли не наибольший интерес среди выдающихся адмиралов российского флота. Первые очерки биографии адмирала появились вскоре после его гибели, а в 1911–1913 гг. увидела свет хорошо документированная работа Ф. Ф. Врангеля, послужившая основанием для позднейших монографий и научно-популярных изданий.

Труды С. О. Макарова были столь разносторонними, он касался столь многих вопросов стратегии, тактики и повседневной деятельности флота, что нескольким поколениям исследователей пока так и не удалось целиком изучить его огромное наследие.

Но С. О. Макаров был не только блестящим, выдающимся ученым-теоретиком – он всю свою жизнь был бесстрашным, доблестным и умелым воином, защитником интересов России, глубокое уважение к которому испытывали даже враги.

В 1904 г. японский поэт Исикава Такубоку написал такие строки:

После наполеоновских войн русская армия была самой многочисленной и сильнейшей в Европе. Солдаты, офицеры и генералы умели побеждать противника в любых условиях. Однако наступило мирное время, и власти стали нужны не инициативные и самостоятельные воины, а послушные «солдатики». Череда войн закончилась, наступило время парадов и маневров.

Особенно ярко этот новый подход к строительству вооруженных сил проявился в правление императора Николая I (1825–1855 гг.). Его вступление на престол было ознаменовано восстанием декабристов на Сенатской площади 14 декабря 1825 г., когда бунтующим офицерам, требовавшим отменить крепостное право и ввести в стране конституцию, удалось взбунтовать солдат нескольких гвардейских полков. Покончив с бунтовщиками, император решил ввести в стране порядок, основанный на строгом контроле и подчинении, и армия должна была играть главную роль в государственном механизме. Более того, она сама стала важной частью машины российской государственности.

В 1831 г. был издан «Рекрутский устав», ставший основой комплектования русской армии. Все податные сословия Российской империи (каждое отдельно) делились в губерниях и уездах на тысячные участки, на которые определялось число рекрутов. Сроки для обычных наборов устанавливались с 1 ноября по 31 декабря. На службу принимали людей в возрасте от 20 до 35 лет, а общий срок службы составлял 25 лет. Отдельно в уставе оговаривались болезни, препятствующие приему, и категории лиц, неподлежащих рекрутской повинности. К таким принадлежали жители Архангельской губернии, а также городов и селений в стоверстной полосе на границах с Австрией и Пруссией. Были сословия, как например, купцы всех трех гильдий, которые освобождались от повинности «натурой» и выплачивали вместо рекрута 1000 рублей. До 1849 года принятому рекруту сразу выбривали лоб, а не «удостоенному» принятия – затылок. Вот как выглядел сложный процесс превращения крестьянина или городского жителя в новобранца.

Вначале рекрута раздевали догола и военная приемная комиссия осматривала его на предмет отсутствия болезней и физических недостатков, препятствующих несению военной службы. Удовлетворяющему всем условиям рекруту председатель комиссии говорил: «Лоб!» Это слово затем повторял унтер-офицер, передающий новобранца нижним чинам, которые вели того в комнату для выбривания лба и бороды. В той же комнате чиновники записывали имя и приметы «счастливца». С этой минуты ответственность за рекрута переходила от отдатчика к приемщику, под командой которого состояла стража для надзора за новобранцами.

В городах вплоть до отправки партии рекруты состояли при батальонах Внутренней стражи. Там они принимали присягу и делились на артели по 10 человек. Чтобы предотвратить побеги внутри артели, действовала круговая порука. Первое время, пока не набиралось нужного количества новобранцев, рекрута учили строевым приемам без оружия и объясняли азы военно-уголовного законодательства. Также каждый принятый на службу получал комплект обмундирования, считавшийся собственностью рекрута и не отбиравшийся при прибытии в часть. С 1827 г. в него входили: серая шинель с серым воротником и погонами, черный галстук, темно-зеленые брюки, как у солдат, но без выпушки, фуражная шапка с темно-зеленым околышем, ранец из серого крестьянского сукна, две белые рубахи, полушубок и темно-зеленые рукавицы. Шитье обмундирования на три утвержденных размера проводилось при батальонах Внутренней стражи, после чего вещи рассылались в губернские и уездные города.

Когда количество рекрутов на сборном пункте достигало установленной величины, до 300 человек для малого сбора и до 500 – для большого, из них формировали «партию» для отправки к месту службы. Командовал «партией» офицер, а на 12 рекрутов выделялось по одному конвоиру. Три солдата отдельно охраняли состоящий при офицере сундук с деньгами и бумагами. На ночлегах и дневках рекрутов кормили местные жители, которым платил офицер. Офицеру также было дано право наказывать провинившихся. Максимальным наказанием было 100 ударов розгами. Совершивших серьезные преступления сдавали властям губернских городов.