Кадавр. Как тело после смерти служит науке - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Роуч cтр.№ 57

Каковы преимущества для людей, которые не являются владельцами крематория? Если стоимость похорон будет приблизительно такой же, как при кремации, почему люди должны выбрать этот путь? Я спрашиваю Маккейба, веселого и словоохотливого жителя Среднего Запада, о том, как он собирается прорекламировать новый процесс ликвидации тел? «Просто, — отвечает он. — Приходит семья и говорит, что хочет кремировать своего покойника. Нет проблем, говорю. Можете его кремировать, а можете „восстановить водой“. Тогда они спрашивают, что это такое. А я говорю, что это то же, что кремация, только вместо огня мы используем воду под давлением. И они соглашаются».

Но тут подают голос средства массовой информации: «Вы используете щелок. Вы их кипятите в щелоке!» Я говорю Кевину, что он, кажется, умалчивает кое о чем. «Ну, ясное дело, — отвечает он. — Но они все равно об этом узнают. Впрочем, я говорил об этом людям, их это не беспокоило». Я не склонна верить ему по поводу этих двух пунктов, но верю в то, что он говорит затем: «В конце концов, смотреть, как кого-то сжигают, тоже не слишком приятно».

Я решила, что должна взглянуть на этот процесс лично. Я написала руководителю анатомической лаборатории штата Флорида в Гейнсвилле, из которой в последние пять лет остатки тел передавались для расщепления. Здесь этот процесс называют «восстанавливающей кремацией», чтобы соответствовать законодательству штата, предписывающему кремировать останки. Ответа не последовало. Тогда Кей связал меня с аналогичной лабораторией в штате Колорадо. Так я оказалась в Форт-Коллинзе, перед рефрижератором, наполненным мертвыми тушами домашнего скота.

Аппарат (дайджестер) установлен на платформе, в нескольких метрах от рефрижератора. Это круглая цистерна из нержавеющей стали, напоминающая по размеру популярные в Калифорнии бадьи для купания. На самом деле, дайджестер и такие купальни могут удерживать примерно одинаковое количество горячей воды и тел — общей массой около 800 кг.

Сегодня загрузкой дайджестера руководит патологоанатом, специализирующийся по диким животным. Этого человека с негромким голосом зовут Терри Спрейчер. Его брюки заправлены в резиновые сапоги, на руках резиновые перчатки. И сапоги, и перчатки в крови, поскольку он производил некропсию ^[60] овец. Несмотря на круг его обязанностей, этот человек любит животных. Когда он узнал, что я живу в Сан-Франциско, он просиял и сказал, что он очень любит этот город, но любит его не из-за холмов, пристаней или ресторанов, а по той причине, что там есть Центр морских млекопитающих. Это место, куда привозят испачканных нефтью морских выдр или оставшихся без родителей детенышей морских слонов, которых выхаживают и потом выпускают обратно в море. Но, видимо, нельзя иначе: если вы работаете с живыми животными, то вам приходится иметь дело и с мертвыми.

Над нашими головами с укрепленного на потолке рельса свисает огромная корзина, управляемая гидравлическим подъемником. Молчаливый рыжеволосый лаборант Уайд Клемонс нажимает кнопку, и корзина начинает перемещаться от загрузочной платформы к двери рефрижератора. Когда корзина заполнена, он и Спрейчер направляют ее обратно к дайджестеру и опускают в него.

«Как картофель во фритюрнице», — спокойно замечает Спрейчер.

Вверху на внешней части рефрижератора имеется большой стальной крюк. Клемонс нагибается, чтобы соединить его с другим крюком, зацепленным за толстую мышцу в основании шеи лошадиной туши. Затем он нажимает на кнопку. Половина лошади поднимается вверх. При виде спокойной и грустной лошадиной морды у меня возникают смешанные чувства. Шелковистая грива и шея, которую обнимали девичьи руки, и запекшаяся кровь.

Клемонс сгружает одну половину, потом вторую, оставляя их лежать рядом, эти две половинки, которые явно принадлежат друг другу, как пара новых ботинок в коробке. Со сноровкой бывалого грузчика в продовольственном магазине Клемонс переносит овцу, теленка и безымянное скользкое содержимое двух трехсотлитровых «бадей для внутренностей» из ветеринарных лабораторий, пока наконец корзина не заполняется целиком.

Затем он нажимает кнопку, и корзина начинает скользить по рельсу, отправляясь в свой недлинный путь к дайджестеру. Я пытаюсь представить себе здесь участников похоронной церемонии, которые стоят обычно у края могилы, наблюдая за тем, как гроб опускается в землю, или по сторонам конвейера в крематории, глядя, как гроб уезжает в печь. Конечно, чтобы достойно провожать людей, владельцам дайджестеров придется ввести некоторые модификации. Будет использоваться цилиндрическая корзина, в которой единовременно будет перевозиться только одно тело. Маккейб не думает, что следует разрешать семье покойного стоять вокруг и следить за процессом, однако, «если они хотят посмотреть на оборудование, милости просим».

Корзина установлена, и Спрейчер закрывает стальной люк на дайджестере и нажимает несколько кнопок на компьютеризированной приставке. Когда в бак начинают поступать вода и щелочь, слышен звук, как в заполняющейся стиральной машине.

На следующий день я возвращаюсь, чтобы проследить за разгрузкой дайджестера. Обычно разложение такого количества материала занимает шесть часов, однако в Колорадо требуется провести модернизацию труб. Спрейчер отпирает засов и открывает крышку. Я не чувствую никакого запаха и осмеливаюсь наклониться и просунуть голову в бак. Теперь я ощущаю что-то. Это агрессивный, неприятный и незнакомый запах. Гордон Кей говорит, что это запах мыла, после чего у меня возникает вопрос о том, где он покупает туалетные принадлежности. Корзина кажется практически пустой, что удивительно, если вспомнить, как она была нагружена вчера. Клемонс нажимает на кнопку, и корзина поднимается. На дне лежит горстка костей. Я верю на слово Кею, который сказал, что они легко крошатся пальцами.

Клемонс открывает маленькую дверцу у основания корзины и выгребает кости в контейнер для мусора. Хотя это ничуть не страшнее, чем выгребать золу из печи крематория, мне трудно себе представить, что этот процесс может стать частью американской похоронной традиции. Но, опять же, в случае ликвидации человеческих тел процедура будет выглядеть иначе. Если бы речь шла о человеческом трупе, кости бы высушили, растерли в порошок и рассеяли или, как предлагает Маккейб, поместили бы в «коробку для костей» — своеобразный мини-гроб, который можно хранить в склепе или закопать.

Все, кроме костей, превращается в жидкость и утекает в канализацию. Когда я возвращаюсь домой, я спрашиваю Маккейба о том, как он предполагает решать потенциально неприятный вопрос о вытекании компонентов тел дорогих для кого-то покойников в канализационные стоки. «Кажется, людей это не беспокоит, — сообщает он. — Вы либо направляетесь в канализационный сток, либо вылетаете в атмосферу [при кремации]. Люди, которых беспокоят вопросы экологии, знают, что лучше слить что-то стерильное и рН-нейтральное в канализацию, чем выпустить ртуть (из пломб в зубах) в атмосферу» ^[61]. Маккейб рассчитывает на экологическое сознание людей. Сработает ли его расчет?