Темногорье - читать онлайн книгу. Автор: Лада Кутузова cтр.№ 36

– Найдем удобное место для привала, – сказал дядя Дима.

В одном месте берег полого спускался к воде. Путники сошли вниз и обнаружили заводь, рядом с которой расположился домик. Сливочного цвета, с шоколадной крышей и ставнями. Кате он показался кукольным. В Интернете много изображений милых домиков, окруженных цветущим садом, с прудиком, где плавают лебеди. Она раньше выбирала подобные картинки в качестве обоев на компьютер. Вот и этот – словно из серии пряничных домиков. Читала она в детстве сказку, как ведьма заманивала к себе детей. Бррр. Как-то не по себе.

Они хотели обойти избу стороной, но дверь открылась, и на пороге появилась женщина. Незнакомка всплеснула руками и позвала: «Хакки, иди скорее – у нас гости!» Из дома показался мужчина.

«Что ты говоришь, Хама?! Не может быть!»

Она указала на путников, и мужчина быстро заковылял к ним.

«Вот радость-то какая», – приговаривал он.

Катя подумала: зачем тогда селиться в глуши, если потом радуешься незнакомцам? Вдруг они – проходимцы какие?

Но мужчина уже приблизился, и стало неудобно стоять, точно истуканы. Дядя Дима поздоровался, представил себя и остальных.

– Меня Хакки зовут, – сказал незнакомец, – а женушку мою – Хама. Одни мы тут живем, давно никто не заглядывал. Может, зайдете к нам? Жена будет рада.

Он заискивающе улыбался, и было неловко отказать, хотя в его радости и чувствовалась нарочитость. Дядя Дима все же предупредил:

– Мы ненадолго.

Но как только вошли, сразу стало понятно, что надолго.

Хама так хлопотала, так старалась угодить, что уйти после ужина было все равно, что плюнуть ей в душу. Хозяйка накрыла стол кружевной скатертью, достала салфетки, серебряные приборы, белую фарфоровую посуду, витые подсвечники, зажгла свечи. Проводила гостей в уборную, дала каждому полотенце для рук.

– Потом ванну наполню, – пообещала она. – Вода в озере чистая, мягкая. А мыло я варю с травами. От усталости и для хорошего сна.

Катя мыла руки в рукомойнике, вода была теплая, мыло пахло лавандой. Как же хорошо здесь. Рукомойник серого цвета с выгравированными узорами, раковина фаянсовая. Сама комната отделана нежно-голубым кафелем с изображениями птиц. И пуфик в углу. Можно придвинуть к раковине и умываться сидя, если устал или не до конца проснулся. Здорово.

Во время ужина Хама и Хакки не присаживались, все хлопотали. Сначала подали густой наваристый суп из баранины. Затем – жаренную до золотистой корочки картошку. Катя чуть не подпрыгнула от восторга: она об этом мечтала! К картошке – сметану и кусок отбивной. После – крепкий чай с пирогами. И все никак не наесться. Думаешь – ну, точно последний кусок, а рука еще тянется. Катя с благодарностью смотрела на хозяев: славные. Хама – высокая, сухощавая, волосы с сединой, а глаза большие и серые, красивые. Хакки – приземистый и крепкий, с густой черной бородой, прихрамывает на левую ногу. Разные, а вместе замечательно смотрятся. Видно, что любят друг друга, точно между ними узы протянулись, крепкие и надежные.

Затем Игорь, дядя Дима и Хакки отправились за водой на озеро, а Катя осталась с Хамой.

– Какие у тебя волосы красивые. Густые, длинные. Можно, я их расчешу? – попросила та.

Катя разомлела от сытного ужина. Хотелось спать, потому она лишь молча кивнула. Хама достала густой гребень и принялась чесать, приговаривая:

Кате казалось, что она слышит журчание ручья. Гребень скользил по голове, веки наливались тяжестью, рот не закрывался от нахлынувшей зевоты. Тут послышался шум: вернулись мужчины. Катя встряхнула головой: чуть не уснула. Потому, что сытно поела, да и уютно здесь. Дом небольшой, но ладный, построен с любовью. Стол круглый, дубовый. Буфет тоже сделан из массива дерева и украшен резьбой. Этажерка со статуэтками пауков и странных существ: наполовину людей, наполовину пауков. Она взяла одну.

– Это арахниды – дети Арахны, – пояснила Хама, – несчастной ткачихи, превращенной в паучиху ревнивой богиней.

Катя передернулась: ну, и уроды. Изо рта торчат то ли кривые клыки, то ли короткие лапы – не понять, вместо рук – паучьи ноги. А ниже пояса – мохнатое брюшко. Гадость! Зачем Хама эти статуэтки собирает?

Хама бережно забрала фигурку и поставила на полку.

– Вода уже нагрелась, девочка моя, я приготовлю тебе ванну.

Она заботливо проверила, не горячо ли, добавила ароматную пену, достала полотенце и халат с тапочками.

– Ты первая, девочка моя, а мужчины подождут. Не торопись.

Катя нежилась в ванне. До чего же здесь хорошо. И Хама такая внимательная, как мама. Нет, лучше. Да и Хакки ничего, во всем жене помогает. Молодец. Катя бы здесь с удовольствием погостила. Как бы уговорить остальных?

После ванны с трудом добралась до кровати. Уснула сразу, как только голова коснулась подушки, но сон выдался беспокойный. В нем она попала в липкую сеть, и попытки выбраться лишь усложняли дело – Катя все больше запутывалась. А из угла за ней наблюдало одно из чудовищ с этажерки Хамы. Лицо сморщенной старухи, на голове – паутина вместо волос, изо рта капает слюна. Катя билась в панике, а арахнида неспешно тянула нить, наслаждаясь ее ужасом. Полупаучиха подкралась совсем близко и внимательно следила за девушкой. Катя могла лишь плакать. Ее лица коснулись волосатые хелицеры и выпили слезы, точно воду. Катя беспомощно шевелилась от омерзения, спеленутая в клейкие тенёта, а арахнида с улыбкой наблюдала, впитывая страх, как десерт. Острым когтем она провела по Катиной щеке. Девушка завизжала.

«Не надо кричать, девочка моя», – ласково попросила арахнида.

«Паучиха» щелкнула педипальпами и вырвала Катин язык. Она медленно жевала его, а девушка булькала, захлебываясь кровью.

Катя вскочила. Господи! Это всего лишь сон! Но какой же реалистичный, жуткий. И зачем Хама хранит эту мерзость?! Она заставит их выбросить статуэтки. Хотя… Разве она здесь останется? Нет, конечно. Уйдут они сегодня, как пить дать. А жаль, ей здесь все нравится, кроме фигурок. Она бы тут задержалась. Может, попросить дядю Диму? Но тот был непреклонен:

– Катя, нам надо идти. Сама понимаешь, мы не путешествуем.

Опять надо! Да что же за слово такое черствое! Как сухарь. Достали уже! И Хама с Хакки смотрят грустно. Хама даже обняла ее.

– Девочка моя, – прошептала она, – всегда хотела иметь такую доченьку. Добрую и умную, как ты.

Катя прижалась к ней и думала о том же: да, им бы с Хамой хорошо было. Она такая понимающая.