Темногорье - читать онлайн книгу. Автор: Лада Кутузова cтр.№ 18

На него завели уголовное дело. Хирург был готов ответить по полной, ведь наказать сильнее, чем он сам себя каждую минуту, не мог никто. Ему жить в этом аду: своими руками уничтожил «и жили они долго и счастливо». Но зав. отделением, экстренно вернувшийся из отпуска, уперся:

– Нечего тебе на поселении делать – мне в больнице рабочие руки нужны. Что толку, если ты себя заживо сожрешь? Никакого! Так что даю две недели, приводи голову в порядок и возвращайся. Сам знаешь, зашиваемся.

Зав. отделением был прав, но что толку от этой правоты? Как спасать других, когда убил любимого человека? Да и что ему до остальных? Наверное, надо всю жизнь положить на алтарь служения людям, но не способен он. Нечего отдавать, внутри черная пустота, которая пожирает. Скоро проглотит, и тогда он, Хирург, схлопнется.

Он заперся дома. Не выходил, не звонил никому и сам не отвечал на вызовы, а потом мобильник и вовсе разрядился. Хирург забывал есть. Зашторил все окна, чтобы не видеть неба, забравшего Аню. И ведь не спросить: за что? Потому что за всё – дураков учат. Некоторых и не по одному разу. Хирург похудел и осунулся, зарос щетиной, в которой проглядывала седина. Только он в зеркало на себя не любовался – все равно было.

В один из дней приехал зав. отделением и начал ломиться, чуть не выбив входную дверь. Он вскользь посмотрел на Хирурга и поморщился.

– В порядок себя приведи, – потребовал он. – Тебе завтра, между прочим, к следователю ехать. Костик за тобой заедет.

Костик, ровесник Хирурга, был гладким и холеным обладателем дорогого костюма.

– Лучший адвокат, между прочим, – прокомментировал зав. отделением.

– С мотоциклистом я уже обо всем договорился, – продолжил он. – Тот как раз у нас сейчас лечение проходит. Перелом со смещением, ушиб грудной клетки, но ничего страшного. Насчет материальной компенсации тоже к соглашению пришли. Костик проследит, чтобы паренек написал об отсутствии претензий.

Хирург слушал, но слова проходили мимо сознания, как передачи в телевизоре, служившем фоном. Зав. отделением было около пятидесяти. Крепкий дядька среднего роста, полностью лысый, давно относился к жизни с долей цинизма. Хирург завидовал этой легкости: когда с пациентами на «ты», когда не принимаешь ничего близко к сердцу. Да он и сам стал походить на своего шефа. Другой бы на его месте после аварии убедился, что с Аней все в порядке, а он даже не задумался. Испугался в тот момент за себя: что права отберут, что имя полоскать будут. В голову даже не пришло о ней побеспокоиться. Правильно, убийца, как и сказала Анина сестра. Но к следователю на следующий день он отправился.

Костик заехал за ним, как и договаривались. Ничего не сказал по поводу того, что Хирург так и не побрился. Попросил только вперед не лезть и бумаги подписывать лишь после его одобрения. Адвокат по-свойски вошел в кабинет следователя следом за Хирургом. Они поздоровались, и следователь пригласил сесть. Протянул Хирургу бумаги, чтобы тот ознакомился с заключением судебно-медицинской экспертизы. Можно подумать, Хирург не догадывается, что там написано. Он врач и сразу понял, что произошло: черепно-мозговая травма. Но заключение взял.

Следователь с Костиком обсуждали, что Анина сестра уперлась и не хочет договариваться. И нужен свидетель, чтобы дал показания, что мотоциклист мчался с превышением скорости, а не шестьдесят километров в час, как положено в городской черте. Или мотоциклисту надо денег дать, чтобы себя оговорил. С медицинским освидетельствованием все утрясли – проба наличия алкоголя в крови не показала. Хирург слушал их разговор, точно это относилось не к нему. В конце медицинского заключения он зацепился за фразу: «обнаружена беременность сроком шесть недель». Перечитывал снова и снова, но смысл исчезал, будто скользкое мыло из рук. Какая беременность? Кто беременный? При чем здесь это? Но он уже начал понимать, когда Костик хлопнул по плечу:

– Подписывайте.

И Хирург подписал, а знание исчезло, точно утренняя роса под лучами солнца.

И лишь поздно вечером его осенило: Аня беременна! Была… Поэтому она и приходила в тот день к нему в больницу, хотела сообщить. И его прорвало. Впервые он заплакал-застонал, словно обезумев. Он пытался приглушить звук, до крови вцепившись зубами в руку, но не помогало. Молотил руками по дивану, стене, лицу, но физическая боль никак не могла заглушить душевную. Казалось, его вывернули наизнанку, сделав слабым и уязвимым. И он кровоточил каждой клеткой. И когда показалось – скоро наступит конец, Хирург осознал: он не может. Не может договариваться ни с мотоциклистом, ни тем более с Аниной сестрой. Врать, что парень нарушал, а сам он был трезв. Не хочет быть большей сволочью, чем уже есть. И не в состоянии терпеть невыносимую боль, не желает знать и помнить.

Хирург распахнул бар и схватил бутылку: виски пятилетней выдержки. Но пил ее, как воду. Из горлышка, крупными жадными глотками, лишь кадык ходил вверх-вниз. Не подействовало. И Хирург открыл красное вино, которое привез кто-то из коллег из солнечной Абхазии. После темное пиво – чешское. А потом вроде бы собирал рюкзак, готовясь к походу. Раньше, в студенческие времена, он каждый год ездил в экспедиции. Однажды устроили экстремальный поход – на выживание, с минимумом снаряжения и продуктов. Им потом влетело от руководства института, но до конечного пункта дошла вся группа.

И вот сейчас Хирург кидал в рюкзак походный топорик, фляжку с водой, мультитул – нож с кучей дополнительных насадок, соль, спички и что-то еще. И Анину фотографию, чтобы была с ним. Он дернулся съездить на кладбище, но вспомнил, что Ани там нет – ее похитило небо. Но все же куда-то отправился, потому что незнакомая женщина требовала от него какой-то билет. На женщине была форма, но Хирург никак не мог соотнести одежду со знакомой профессией. Не медсестра, и не врач, и не полицейская, что-то вертится в голове, но мимо.

Он протянул бумажку, которую держал в руке, точно охранную грамоту, и женщина прочла: «Темногорье. Плацкартный билет». Откуда взялся билет – Хирург не знал. Будто часть времени уплыла вместе с суетливым дождем в ливневый сток. Женщина пропустила его, а потом все смешалось и забылось под мерный перестук колес, в памяти остались лишь мгновения. Кто-то трясет его за плечо: «Мужчина, вам выходить». После все расплывается, словно в глаза насыпали соли. Очень режет, и слезы текут непрерывным ручьем. А еще так плохо, что Хирурга тошнит от самого себя и выворачивает наизнанку, потому что невозможно ему больше быть Хирургом.

Интерлюдия вторая

Ворона

Ворона была вполне обычной: серая, с черными крыльями, хвостом, головой и с чернильным пятном на грудке. Она жила возле бывшей городской свалки, хотя в последний год отходы не привозили. Но она не унывала: умная птица всегда знает, как прокормиться. Начался сезон гнездования, а значит, яйца и птенцов всегда можно украсть. Она всеядная. Питается мелкой живностью, насекомыми и зернами. Мир рухнет, как случилось с соседним городком, а вороны останутся.