Под лапой. Исповедь кошатника - читать онлайн книгу. Автор: Том Кокс cтр.№ 37

– Давай же! – сказала Джойс, женщина под шестьдесят с сильным йоркширским акцентом, одетая в флисовую кофту, Барбаре, другой женщине под шестьдесят с еще более сильным йоркширским акцентом, одетой в флисовую кофту. – Серьезно, давай, распуши его. Ты же знаешь, как ему это нравится. Да, вот так, вот так!

Джойс и Барбара были хозяйками одного из конкурсантов «Сьюприм кэт шоу», кошачьего ответа «Крафтс», знаменитой выставке собак, которая проводится в бирмингемском Национальном выставочном центре. Минут десять я зачарованно смотрел на них. Не знаю, почему среди всего разнообразия причудливых и экзотических кошек я остановил взгляд именно на Герци породы селкирк-рекс. Может, все дело в том, что прежде я не видел кошек, похожих на пушистую гусеницу. Когда Джойс прошлась по ней расческой, сходство с пушистой гусеницей стало просто поразительным.

– А ничего, что вы вот так гладите и расчесываете ее? – спросил я, глядя, как Джойс усердно чешет Герци против шерсти, а сам подумал: «Медведь за такое нагадил бы мне в кухонный комбайн».

– Все в порядке, – ответила она, – с этой породой так и надо – им нравится.

– Кстати, а почему вы назвали ее Герци?

– Вообще-то это кот, и на самом деле его зовут Эрцгерцог Джоннибигуд Зиг-Заг.

* * *

Пожалуй, стоит отметить, что я проехал больше двухсот километров до Бирмингема не затем, чтобы просто посмотреть на кошек. Я никогда раньше не бывал на кошачьих выставках, да и сама идея разводить породистых кошек была мне чужда. Да, у них четыре лапы, усы и хвост, как и у моих мурлык, а еще зашкаливающее чувство собственной важности, но на этом, насколько я понял, сходство заканчивается. Жизнь породистых любимцев была совершенно иной: их существование до такой степени контролировалось человеком, что казалось слегка неестественным. Не то чтобы мне не нравились экзотические кошки, просто в их присутствии я немного нервничал, не понимая, чего они от меня хотят. И вот так вышло, что в соседнем зале выставочного центра проходило гольф-шоу, где я подписывал экземпляры моей недавно вышедшей книги, посвященной этому спорту. Было бы глупо хоть на минутку не заглянуть к котам.

В итоге я заглянул на несколько часов. Оказавшись в огромном зале в окружении 1455 мурлык, кошатник не может не обрадоваться. Обычно, глядя во время кормления на своих шестерых пушистых негодяев, я думал, что они представляют собой разнообразие кошачьего мира, однако теперь понял, как серьезно я заблуждался. Здесь были коты, напоминавшие миниатюрных львов, лысые коты и коты, будто вывернутые наизнанку, а также коты, похожие на Бенисио дель Торо… коты, которых словно выдавили из тюбика. И у всех этих животных было нечто общее: ни одно из них не выглядело счастливым. Ощущение всеобщей кошачьей печали медленно охватывало меня, вызывая легкую тошноту.

– Кошки ужасно заразные, – сказал Колин, один из тех, кто пригласил меня на гольф-шоу, когда я решил сделать перерыв и снова наведаться в соседний выставочный зал.

Колин, мягко сказать, не был любителем кошек, так что я не стал подпитывать его предрассудки рассказами о том, как хозяйка одного сиамского кота целовала его в губки или как мужчина, рекламировавший кошачью еду, уплел несколько ложек корма, чтобы доказать, что он и правда вкусный. Принимая во внимание эти случаи, Колин, возможно, в чем-то был прав, однако вряд ли виной этому неприятному ощущению в горле были какие-то кошачьи микробы.

В свободные от работы моменты мы с Ди иногда обсуждали, кого бы из наших питомцев можно было отправить на кошачью выставку. Обычно мы останавливались на Ральфе или Бутси, но потом представляли, какой беспорядок устроят наши отъявленные грубияны на глазах у своих подкованных в этом деле сородичей. Наши разговоры не представляли никакой опасности, ведь это была просто фантазия. Мы никогда бы не отправили наших кошек на выставку: от одной мысли о том, чтобы а) держать мурлыку в тесной клетке или тащить через всю страну без какой-либо надобности и б) ставить ее на специальную платформу, дабы показать, что она «лучше» других кошек, нам становилось дурно. Мне хотелось верить, что бирмингемская выставка опровергнет сложившиеся у меня представления о подобных шоу. Тем не менее, хотя я познакомился там со многими замечательными людьми, я понял, что что-то не так, когда через час хождения по залу не ощутил привычного желания забрать всех кошек себе.

Мне хотелось выпустить их на свободу.

Пусть бегают по улице вокруг выставочного центра (ладно, может, по другим улицам – все-таки бегать у выставочного центра опасно), спариваются с не такими избалованными кошками и заводят котят – тогда родословная этих малышей не позволит попасть им на «Сьюприм кэт шоу», и их заберут домой какие-нибудь милые старушки, которым нужна компания.

На вопрос о том, насколько хорошо живется кошкам в ограниченном пространстве, заводчики часто отвечают, что «с породистыми все по-другому» и «им это вообще-то нравится». За время, проведенное на выставке, я от многих услышал такое мнение: люди считают, что вся эта шумиха кошке только на пользу – мурлыке нравится красоваться, и она хочет победить в своей категории не меньше хозяина. Конечно, коты – самодовольный народец, но мне трудно поверить, что из-за своего высокомерия они горят желанием отхватить награду «Лучший в окрасе» среди кастрированных полудлинношерстных у серебристо-черепахового мейн-куна по соседству.

Да и красноречивые взгляды заключенных в клетки выражали не просто обычное неодобрение, а скорее порицание. Они как будто говорили мне: «Что, и ты туда же? Понятно». Было ли этим животным дело до того, что их клетки обвивали мишурой или украшали в стиле «Завтрака у Тиффани»? Нравилось ли кошкам, когда хозяин поднимал их на обозрение толпе вместе с кубком и сертификатом в рамочке? Считали ли они, что постоянное нахождение в замкнутом пространстве и бесконечные поездки из Кардиффа в Ньюквей, Рипон и Эдинбург того стоят?

Может, будь на то их воля, эти питомцы предпочли бы вообще сюда не приезжать – или хотя бы походить свободно по выставке, понюхать зад у других кошек, изучить прекрасный ассортимент высококачественных «сигар» с кошачьей мятой, а потом зайти в соседний зал и нагадить на парочку сумок для клюшек?

Точно нам знать не дано, но даже по языку тела победителей шоу видно, что они об этом думают.

Спросите, почему я так долго пробыл там? Во-первых, шок от осознания того, что я неуютно себя чувствую в полном кошек зале, проявился не сразу. А еще я, наверное, хотел, чтобы этот день навсегда отпечатался в моей памяти: существуют люди, чья одержимость кошками зашла куда дальше, чем моя. Я понял, что с моим нынешним состоянием все не так уж плохо, и получил предупреждение на будущее.

Думаю, выставка «Сьюприм кэт шоу» доказала, что не стоит все время держать кошек при себе и полностью оберегать их от опасностей внешнего мира. Большинство питомцев в зале никогда не бывают на улице; этих неженок все время балуют и наряжают в нелепую одежду. Понятно, что вряд ли хозяева вдруг обнаружат их безжизненное тело на влажной траве, что таких котеек не собьет бездушный водитель внедорожника и что они не забредут в дальние районы южного Лондона, откуда вернутся истощенными и попахивающими капустой, – но при этом они многое упускают. Может, слишком самоуверенно с моей стороны считать, что выставочные коты живут не так счастливо, как Медведь, Джанет, Шипли, Бутси, Пабло и Ральф, как когда-то жил Монти и уж тем более Брюер, однако я ничего не мог с собой поделать. И как только я осознал это, мое давнее чувство вины перед кошками немного ослабло.