Россия-Турция: 500 лет беспокойного соседства - читать онлайн книгу. Автор: Иван Стародубцев cтр.№ 38

В походе за примерами, относящимися непосредственно к нашему повествованию, снашивать железных башмаков не придется.

Существовал непрерывно с 1987 года в восточных и юго-восточных провинциях страны режим чрезвычайного положения по причине активной террористической деятельности Рабочей партии Курдистана?

Пятнадцать лет этот регион жил, по сути, на осадном положении, с контрольно-пропускными пунктами, ограничениями на свободу передвижения, рейдами и обысками, комендантскими часами и прочими прелестями. За это время там выросло целое поколение, для которого «лицом к стене, руки за голову!» звучало так же привычно, как приветствие знакомого на улице. Но меньше чем через месяц после своего прихода ко власти Партия справедливости и развития чрезвычайное положение отменила просто волевым решением. А потом предприняла самые активные шаги по переводу вооруженного конфликта в русло мирных переговоров. Истории про то, как в 2015 году мирный процесс с курдами был турецким руководством свернут, мы коснулись еще в самом начале нашего повествования.

Тянулась десятилетиями вражда с Сирией, от которой откололась и в 1939 году возвратилась в «турецкую гавань» средиземноморская провинция Хатай? Прямо-таки точь-в-точь по сценарию памятного крымского референдума.

Кстати, почему-то никто из наших политиков и дипломатов для объяснения российской позиции по Крыму ни Хатай, ни Северный Кипр туркам ни разу не вспомнил. По крайней мере, так, чтобы официально и на памяти автора. А следовало бы! Имея в виду их бросающуюся в глаза схожесть, можно было бы предпринять попытку пробудить в наших южных соседях чувство эмпатии. Впрочем, у них и свои чувства к Крыму наличествуют, однако попробовать, чисто теоретически, все же можно. Но это так, к слову пришлось…

Рис. 8. Премьер-министр Турецкой Республики Реджеп Тайип Эрдоган и президент Сирийской Арабской Республики Башар Асад, 2004 (вверху) и 2008-й (внизу) годы.

Две страны не раз оказывались на грани войны, в частности, когда Анкара в конце 1990-х годов поставила ультиматум перед Дамаском, в то время открыто покровительствовавшим Рабочей партии Курдистана, выдать скрывавшегося в Сирии лидера этой организации Абдуллу Оджалана. И продавила-таки – в 1998 году Оджалан был из страны выслан, но, правда, не в Турцию. Успев по пути заехать в Россию, Италию и Грецию, год спустя он был задержан в ходе совместной операции турецких и израильских спецслужб в Кении и с тех пор содержится в тюрьме на острове Имралы в Мраморном море, отбывая там пожизненное заключение.

Нормализация в отношениях с Сирией наступила в том самом 2004 году, когда с историческим визитом в Анкаре побывал не только Владимир Путин, но заехал и Башар Асад. Тогда был подписан целый ряд турецко-сирийских документов, фиксирующих между сторонами примирение и открывающих между ними новую страницу стратегического партнерства. К их числу можно, к примеру, отнести турецко-сирийское Соглашение о свободной торговле. А пять лет спустя, в 2009 году, были отменены уже не только таможенные барьеры, но и визовые ограничения. Вот отсюда, собственно, и громко прозвучавший на митинге, через ретрансляторы, призыв Реджепа Тайипа Эрдогана к жителям города Газиантеп, являющегося юго-восточными торговыми воротами Турции, бросить все и махнуть в Дамаск. Хоть по работе, хоть просто так.

И вот ведь что характерно. Стенограмма того выступления Эрдогана, из которого взята приведенная выше цитата, до сих пор находится в открытом доступе на сайте правящей Партии справедливости и развития. Она служит наглядным подтверждением принципа, весьма кратко и емко сформулированного тяжеловесом турецкой политики – четырехкратным премьер-министром и девятым президентом страны Сулейманом Демирелем. Когда ему задавались неловкие вопросы по поводу кажущейся непоследовательности проводимой им политики, он отвечал просто, без затей и тени смущения: «Вчера – это вчера, а сегодня – это сегодня!» Но это, разумеется, не от беспринципности, а от понимания того, как крутятся шестеренки, причем не только в турецкой политике, а вообще.

В следующий раз Эрдоган приглашал своих сторонников посетить Дамаск уже в 2012 году. Правда, тогда это приглашение прозвучало как прямая угроза в адрес официального сирийского правительства: «…Приведи Аллах, в скором времени мы войдем в Дамаск и там горячо обнимемся с нашими братьями. Этот день близок. Если будет это угодно Аллаху, мы прочтем Аль-Фатиху на надгробии Салах ад-Дина Юсуфа ибн Аюба и совершим намаз в Мечети Омейядов. Мы свободно вознесем молитву во славу нашего братства на надгробиях Билала ибн Рабаха и Ибн Араби, в Мечети Сулейманийе и на станции Хиджазской железной дороги…»

Здесь под братьями имеется в виду не Башар Асад и «официальный режим» в Дамаскве (прим. авт: да-да, бывают и такие вот опечатки по Фрейду, которую, заметив, собираешься исправить, а потом задумываешься – стоит ли?). При этом слово «официальный» дикторами турецких СМИ произносится таким тоном, как будто слово это одномоментно поменяло свой смысл на противоположный и получило новые синонимы – «нелигитимный» и «преступный». Иногда оно и вовсе опускается. Тогда остается короткое и многозначительное – «режим в Дамаске».

Вот это обещание, данное Эрдоганом в самом начале сирийской гражданской войны, вскорости совершить «праздничный пятничный намаз в Дамаске», на протяжении неутихающего конфликта заняло свое почетное место в сборнике турецких политических пословиц и афоризмов и стало такой же классикой жанра, как и знаменитое давосское «one minute please».

Не отстал от Эрдогана и Ахмет Давутоглу, который в начале 2012 года, когда в Сирии вовсю закрутилась свистопляска и руководство страны приступило к жесткому подавлению протестных выступлений, в интервью информационному агентству «TGRT Haber» пояснил позицию Турецкой Республики по отношению к Башару Асаду. Причем, что характерно, сделал это он со ссылкой на свои состоявшиеся контакты с «Москвой», хотя операции российских Военно-космических сил тогда на повестке дня и близко не было. А позиция была выражена в форме повторения диалога – недоуменного вопроса неназванного кремлевского собеседника и глубокомысленного ответа министра: «Что случилось? Ведь Асад был вашим другом?» – «Да, пока у него был мир со своим народом, он был нашим хорошим другом. Чтобы мир с народом продолжался, а переход был осуществлен мягко, мы хотели, чтобы он стал сирийским Горбачевым. А он предпочел стать Милошевичем».

И далее Давутоглу кратко, но ярко живописует преимущество нынешнего положения первого по сравнению со вторым: «Сегодня Горбачев путешествует по всему миру и сам живет в мире. А Милошевич стал виновником одного из самых больших геноцидов в мировой истории…» Ну, то есть выглядит так, что Давутоглу апеллирует не к засевшему в зарубежном массовом сознании образу Горбачева – «реформатора» и «миротворца», а в первую очередь как к примеру политика, который, выражаясь по-простому, вовремя встал на лыжи, когда запахло жареным.