Шопинг с Санта Клаусом - читать онлайн книгу. Автор: Елена Логунова cтр.№ 2

– Спасибо тебе, сестрица! Добрая ты…

– В жизни пригодится! – Я машинально закончила поэтическую строку подходящей рифмой.

Вадик одобрительно хмыкнул и заскрипел, укладываясь поудобнее. Минералка ко мне не вернулась, зато сверху, загораживая обзор, свесились угол клетчатого одеяла и вялая мужская длань. Одеяло я раздраженно забросила обратно, а с рукой обошлась более бережно: сначала пощупала пульс (кое-какой имелся), потом сняла показания хронометра на запястье. Было самое начало восьмого.

Прогрохотав дверью, я вышла в коридор, посмотрела там расписание движения поезда и, выяснив, что мы уже где-то за Ростовом, вернулась в купе.

– Чего тебе не спится, сестрица? – недовольно пробурчал Вадик, продолжая свой фольклорный рэп.

Я не ответила и снова пригорюнилась у окошка.

– Эх, сестрица! – вздохнул он и затих.

Насыпь железной дороги уходила в сизый туман, затянувший унылую пустошь до самого горизонта. Примерно таким (за исключением редких семафоров) и представляла венерианский пейзаж. Это заставляло меня чувствовать себя пришельцем, оказавшимся в мире недоброжелательно настроенных Чужих.

Некоторое время я сидела, безрадостно глядя на мелькающие в сером мареве за окном столбы, потом не выдержала, аккуратно – как дохлую рыбину – ухватила маятником раскачивающуюся передо мной пятерню и возвернула ее на полку к остальному организму дружественного мне гуманоида, товарища и брата.

Братско-сестринскими наши отношения с Вадиком стали совсем недавно. Вообще-то мы старые друзья, товарищи по работе и напарники: я – журналист, а он – мой оператор. Но директор родной телекомпании Василий Онуфриевич Гадюкин, напутствуя нашу боевую двойку перед отъездом на чужбину, со слезой повторял:

– Братцы! Вы уж там не подведите, братцы!

– Да не подведем мы, Василий Онуфриевич, не беспокойтесь! – заверила я, не выдержав его душераздирающего тона. – Работать мы умеем, язык знаем…

– Натюрлих! – вставил Вадик, сопроводив эту убедительную реплику коротким военным кивком в безупречном имперском стиле.

Я покосилась на него и тоже перешла на немецкий:

– Зер гут!

Легенду о знании немецкого языка мы с Вадиком сочинили и активно внедряли в сознание начальства на протяжении всего месяца, пока решался вопрос, посылать ли нас в командировку в Берлин. Поскольку места, в которые нас обычно посылают, гораздо менее привлекательны, чем культурная Европа (хотя зачастую гораздо более интересны), мы с напарником для разнообразия очень хотели поехать в Германию.

Привлекательности короткой заграничной командировке добавляло то, что состояться она должна была сразу после католического Рождества и перед самым Новым годом. Вадик радостно предвкушал тесное межполовое общение с празднично-веселыми и хмельными немецкими фройляйн, а мне грела душу мысль о рождественских распродажах. В общем, я специально выписала из русско-немецкого разговорника два десятка общеупотребительных выражений и не только зазубрила их сама, но и заставила сдать мне зачет по сильно усеченному немецкому знатного разгильдяя Вадика.

– Дас ист фантастиш! – решив, что пауза слишком затянулась, добавил мой товарищ.

Я предупреждающе кашлянула и покосилась на Гадюкина. Директор смотрел на нас с таким печальным умилением, словно провожал свою лучшую съемочную группу в последний путь. Я даже пожалела, что вместе с легендой о знании нами немецкого без устали внедряла в директорский мозг важную мысль: предстоящая берлинская миссия столь сложна, что справиться с ней под силу только матерым телевизионным волкам и волчицам. Но иначе было никак нельзя: у Василия Онуфриевича могло появиться нездоровое желание прогуляться в Германию и обратно самолично, оставив нас с Вадиком рутинно пахать телевизионную ниву на исторической родине.

– Идите, – с усилием проглотив ком в горле, сказал директор. – И без контракта не возвращайтесь!

– То есть нас фактически благословили в случае неудачного исхода дела просить политического убежища в Германии! – резюмировала я, когда мы вышли из директорского кабинета.

– Хенде хох! – радостно ответил Вадик и в полном соответствии со сказанным поднял руку, подставляя мне ладонь.

Я хлопнула по ней в высоком замахе, и мы пошли в бухгалтерию вымогать командировочные, от которых к данному моменту – в день нашего возвращения на родину – остались только смутные воспоминания.

За дорогу и проживание в отеле мы с «братцем» не платили, но вынуждены были потратиться на переводчика – правда, нам удалось немного сэкономить, ангажировав этого самого переводчика вместе с его личным автомобилем в качестве водителя. Это была моя персональная заслуга: именно я отыскала контакты такого полезного человека на сайте «Русская Германия», где бывший поволжский немец Пауль Кох предлагал себя потенциальным нанимателям в качестве гида. Сопровождая, вернее даже – транспортируя нас с Вадиком на деловую встречу, Паша по неистребимой профессиональной привычке бормотал крепко зазубренную лекцию о местных достопримечательностях, что вполне заменило нам платную экскурсию. Так что, с какой стороны ни посмотри, сотрудничество с герром Кохом оказалось для нас с напарником трижды выгодным.

А что до того контракта с национальным телевидением Германии, за которым нас послал Гадюкин, то его мы заключили без всяких проблем и хлопот. Оказывается, нам всего-то нужно было приехать и принять участие в торжественной церемонии подписания соглашения о сотрудничестве! С немецкой стороны контракт подмахнул импозантный дедушка с седой гривой а-ля Альберт Эйнштейн, с нашей – я. Признаюсь, мне доставило удовольствие изобразить закорючку вблизи того немецкого слова из тридцати семи букв, смысла которого я не поняла (в разговорнике его не было), но сочла достаточно внушительным, чтобы соответствовать моей самооценке. В штатном расписании нашей телекомпании я числюсь шеф-редактором службы новостей, но мне крайне редко доводится столь важно титуловаться вне строки бухгалтерской ведомости.

Культурные немцы все сделали красиво. Наш экземпляр контракта – четыре листа кремовой бумаги с тиснением и водяными знаками – затейники сложили втрое, запечатали в пергаментный конверт, его, в свою очередь, поместили в кожаный футляр – и всю эту красоту вручили нам совершенно задаром. «За красивые глаза!» – как сказал довольный Вадик.

Глаза, видимо, имелись в виду мои – Вадиковы в краткий период нашего пребывания в Берлине красотой не блистали: они постояно были припухшими и красными. В первый же вечер мой напарник в сопровождении не в меру услужливого переводчика-водителя-гида Паши Коха отправился в какой-то ночной клуб, откуда вернулся под утро без Паши, но с дамой, и не выходил из своего номера до вечера. Я в это время потрошила закрома берлинских магазинов, наслаждаясь редким удовольствием – одиночным шопингом. Обычно мне приходится делать покупки в компании сынишки, который столь любознателен и непоседлив, что я больше занята своевременным возвращением на полки его покупок, чем выбором своих.