Серебряный пояс - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Топилин cтр.№ 6

Гнедой мерин, приветствуя человека, с шумом всхрапнул бархатными губами, прыгнул вперед стреноженными ногами, вновь опустил к земле голову. Собаки разом повернули головы в сторону человека, внимательно наблюдая за ее действиями.

За дымящимся костром зашевелилась медвежья шуба. Из глубины спальника налимом выскользнула сухая, жилистая рука, откинула полог обшлага. Вслед за этим, спонтанно раздирая заспанные веки, на свет выглянуло бородатое, серое, загрубевшее на ветрах и солнце лицо мужчины. Круто приподнявшись на локте, мужик смутно осмотрел окружающий мир, коротко удостоил вниманием собак, кормившегося мерина, женщину, разводившую костер, стат выбираться из теплого места.

— Доброго вам утречка, Анна Семеновна! — поприветствовал он женщину издали. — Что так не спится на зорьке ранней?

— И вам того же, Михаил Северьянович, — ответила хозяйка зимовья и опять горько вздохнула: — Так вот же, все привычка: коровушку доить, — и вдруг прислонила края платка к глазам. — А где же она, милая кормилица? Попала на когти зверю лютому! Нет моей Зореньки, задавил медведь окаянный… Такая уж кормилица была, ведерница! Как теперь жить, скажи, пожалуйста?!

— Это так, — поддерживая Анну, с горечью в голосе ответил Михаил. — Корову не вернешь. Все одно, как-то надо на золотишко другую покупать. А зверя, хозяюшка, мы накажем! Не переживай, теперь знаю, где он проживает! Спроворил я на него удавку. Ладно будет, день-два — и попадется. По одной тропе зверь ходит каждый день. Только вот…

— Что ж такое? — насторожилась Анна.

— Так не один он: матка с ребятишками. Придется грех на душу брать, иного выбора нет.

— Ты уж, Михаил, помоги горю нашему! А мы грех тот всем миром за тебя отмолим! Нет сил терпеть боле! Третью корову на прииске за лето задавил: как жить?! А коров-то всего пять было…

Скорбящая женщина говорила что-то еще, а сама тем временем разводила костер. Опытный медвежатник, краем уха прослушивая речь хозяйки, смотрел и слушал по сторонам, определяя погоду. К этому времени в природе произошли некоторые изменения. Обволакивающий туман над головой начал рассеиваться. Где-то в вышине проявились первые блики бирюзового, чистого, без единого облачка, неба. На невидимых хребтах зашумели деревья: первые лучи солнца прогоняли на запад холодный воздух. Со всех сторон слышались мягкие переливы пернатой братии. В недалеком кедровнике скрипели кедровки. Михаил Северьянович удовлетворенно потянулся: сегодня будет хороший день — «последние вздохи бабьего лета!». Скоро все изменится. На отрогах Таежного Сисима постоянный снег ложится в конце сентября. Надо торопиться. Как бы скорая зима не испортила карты.

Медвежатник глянул на собак. Те приподняли головы, приветствуя хозяина. Их поведение спокойно. Значит, там, на хребте, пока все нормально. Или восточный ветер уносит запахи в обратном направлении.

Михаил бодро выскочил из спальника, притопывая босыми ногами по ледяному зазимку, стал разводить свой костер. Хозяйка дома внимательно посмотрела в его сторону, недоуменно пожала плечами: зачем жечь два огня рядом? Впрочем, кто поймет Самойловых? Никто из их рода никогда ничего не попросит у других. Однако всегда выручат просящего. Три дня прошло, как Михаил приехал на лошади из Кузьмовки. Его приглашали жить в доме, он отказался: живет и спит под кедром. Звали обедать — у него свои продукты. Предлагали какую-то помощь, а он противится: «Что будет надо, сам спрошу». Вроде бы не старовер, обыкновенный промышленник, знаменитый на всю округу медвежатник, а в семье ведет свои законы, известные только тем, кто носит уважаемую фамилию Самойловых.

Михаил схватил котелок, босиком побежал по стеклянной от инея тропинке к речке, отбил забереги, набрал воды. Возвращаясь назад, он приостановил шаг, косо посмотрел на проголызину в тумане. Где-то там, над мутной вершиной кедрового хребта, одиноко завис черный ворон. Охотник удовлетворенно качнул головой: дело сделано!

Таежный прииск просыпался. В недалеких избах хлопали двери, стучали топоры, гремели котелки и ведра. Призывая хозяек к дойке, мычали оставшиеся в живых две коровы.

Встающее солнце растопило туман. Резкие горы оголили свои просторы девственной чистотой. С невысоких хребтов потянуло душистой нежностью первозданного утра. Аромат загулявшей осени застил долину головокружительной негой. Душистый, пьянящий кедровым орехом воздух, закуражился с прелью мокрых трав. Соленая роса превратилась в девичьи слезы. Пробудившаяся ото сна речка заговорила настойчивостью далеких странствий.

Из дома Шафрановых, что дальше к речке, вышла Наташа. На ходу заправляя под платок толстую, с девичью руку косу, схватила ведро, побежала за водой. Из-под длинной, ниже колен юбки засверкали пятки босых ног. Со стороны казалось, что Наташа не идет, а плывет над землей. Это было настолько необычно и впечатлительно, что Михаил под своим кедром, обалдев от красоты девушки, отставил в сторону кружку с чаем, вытянул шею гусем. Наталья, не замечая на себе пристального взгляда мужчины, быстро присела у воды, набрызгала на лицо и шею воды, умылась, вытерлась уголком платка. Несколько струй холодной воды просочились девушке на грудь. Вздыхая от резких ощущений, Наташа скрестила на упругой кофточке руки, присела на корточки, посмотрела себе под одежду, чему-то улыбнулась. В костре Михаила выстрелила головешка. Девушка повернулась и встретилась прямо со взглядом наблюдателя. Испуганные глаза стыдливо метнулись на землю. Лицо напиталось вечерним закатом. Наташа схватила ведро, быстро зачерпнула воды и, на ходу поприветствовав охотника, поспешила за угол дома.

Медвежатник довольно распушил бороду пятерней: хороша девка! Сок ягоды-малины! Как талина у воды, как береза на пригорке — красивая, гибкая, стройная! Больше шестидесяти лет прожил на свете Михаил Северьянович, многих женщин видел, но хозяйская Наташка привлекла его внимание. Эх, кабы сыны не были женаты, можно было и породниться с Пановыми. А младший, сорванец, еще не дорос: ныне тринадцать лет только стукнуло. Считай, на три года Натальи младше. Пока вырастет да дозреет, девка уже троих детей родить успеет. Что пусто говорить да думать? Она девка на выданье, гляди, не сегодня-завтра кто-то сватов зашлет. И на это у охотника есть свои доказательства.

Три ночи прожил Михаил Северьянович на Ивановском прииске. Не мог охотник отказать людскому горю, приехал по просьбе старателей выручить от зверя. Одолел медведь пакостный жителей Таежного Сисима. Три коровы задавил. По ночам около отвалов ходит. Собаки в тайгу боятся выйти, того и гляди, на людей начнет кидаться.

Для Михаила Самойлова медвежий промысел — дело всей жизни. С малых лет на берлоге да на падали с отцом зверя промышлял. К настоящему времени свой счет добытых медведей перевалил за седьмой десяток. Из них три шатуна. Охота на хозяина тайги всегда имела хороший доход: тут тебе и мясо, жир, желчь и шкура, за которую минусинские купцы давали неплохие деньги. В добавление к старательскому промыслу, золоту, соболям, кедровому ореху это выглядит более чем пристойно. Кедровый дом Самойловых на Кузьмовке люди знают далеко за границами уезда.

Много медведей перевидал мужчина на своем веку, хорошо знает повадки, привычки, характер зверя. Больше половины медвежатник добыл один. Однако был твердо уверен, что ходить всегда надо вдвоем. Нет, не имеет страха перед хищником опытный таежник, он остался где-то далеко позади, на втором десятке лет. Михаил Северьянович убежден в другом: как трудно ему придется в смертельном поединке, если в критическую минуту рядом не будет надежного, отважного товарища. А это мгновение, как упавшая кухта, может случиться в любой момент. И чаще всего тогда, когда ты его ждешь меньше всего.