Петр Первый - читать онлайн книгу. Автор: Николай Павленко cтр.№ 100

Петербург стал главным портом России. Его торговые обороты в несколько крат превосходили обороты старого портового города на севере страны – Архангельска – и вновь присоединенных портовых городов на Балтике: Выборга, Ревеля, Риги. В 1724 году в Петербурге было зарегистрировано прибытие 180 иностранных кораблей, в то время как в Архангельск – около 50.

Петербург – окно в Европу. Сюда из отдаленных районов доставлялись товары для продажи за границу. Отсюда растекались по разным направлениям товары, привезенные из западноевропейских стран. Жизнь порта отражала экономическую жизнь России.

Какой груз везли барки в Петербург? Что заставило штурманов иноземных кораблей осваивать маршрут к недавно возникшему городу на Неве?

Полупустынный край, в то время окружавший столицу, не мог обеспечить ее население продовольствием. Поэтому зерно, муку и крупы везли издалека, прежде всего из районов средней Волги, отчасти из Украины и Орловщины. Хотя хлеб и доставлялся по рекам, то есть самым дешевым путем сообщения, транспортные расходы поднимали цену на него в Петербурге в два-три раза, по сравнению с закупочной. Сотни мелких речных судов доставляли хлеб в столицу поздним летом или осенью в таком количестве, чтобы его хватило на весь год.

Иностранные купцы доставляли в Россию шерстяные и шелковые изделия, краски, напитки, кофе, пряности, стекло и пр. В импорте, как видно из перечня товаров, преобладали предметы потребления знати. Зарубежные купцы покупали товары традиционного русского экспорта. Их в большом количестве вывозили за границу еще в XVII столетии: пеньку, лен, кожи и сало. Кожи и сало прибывали преимущественно из Среднего Поволжья, лен и пеньку поставляли Смоленщина, Украина, Псковщина.

К амбарам, что стояли рядом с причалом, пришвартовались барки с железом демидовских заводов. Груз завершил здесь свой дальний путь, чтобы потом попасть в трюмы иностранных кораблей. Начинался он весной предшествующего года: едва освобождалась ото льда бурная Чусовая, что на Урале, как на пристанях становилось оживленно – шла погрузка железа, доставленного туда с заводов еще в зимние месяцы.

Далекая Сибирь манила людей привольной жизнью и богатыми пушными промыслами. Туда устремлялись все, кто хотел освободиться от крепостной неволи, барского произвола и истязаний. На восток шли с остановками, перебиваясь в суровые зимние месяцы каким-либо заработком, чтобы набраться сил, запастись сухарями и солониной. Тут пришельцев ожидали приказчики Демидова, сулившие вольготную жизнь на заводах. Стоило, однако, пришельцам оказаться в цепких руках заводской администрации, как мечтам о свободе наступал конец – они попадали в заводскую неволю, от которой уже не было освобождения. Трудом таких работников, а также приписных к заводам крестьян на берегах небольших речек Демидов построил шесть доменных, железоделательных и медеплавильных предприятий. Второе по размерам промышленное хозяйство на Урале принадлежало государству.

Сначала железо шло на казенные нужды и продавалось внутри страны. Но по мере увеличения числа заводов появлялись излишки металла, которые казна и Демидов продавали за границу. В столицу ежегодно прибывали «железные» караваны. Сначала барки шли по Чусовой и Каме, а у Нижнего Новгорода караван разделялся на четыре части. Несколько барок сворачивало на юг, в низовые города: Самару, Царицын, Астрахань; другие барки разгружали тут же под Нижним, у стен Макарьевского монастыря, где летом ежегодно устраивалась знаменитая ярмарка. Третьи спешили попасть в воды Оки, чтобы поспеть к Москве до ледостава. Но большая часть груза следовала в Петербург.

На примере металлургии едва ли не ярче всего видны итоги промышленного развития России: в конце XVII века она ввозила высокосортное железо из Швеции, так как доменные печи старинного железоделательного района близ Тулы выдавали чугун такого низкого качества, что из него получалось лишь очень хрупкое железо. За четверть века выплавка чугуна увеличилась более чем в пять раз и в 1725 году достигла 800 тысяч пудов. Возникло два новых металлургических района. Один из них, Уральский, быстро приобрел на европейском рынке репутацию поставщика превосходного в ковке железа. Другой, Олонецкий, поставлял менее качественное железо, но правительство тем не менее дорожило им благодаря его близости к столице.

Налажена была и выплавка меди. Этот металл применялся тогда преимущественно на монетных дворах для чеканки денег, а также на литье колоколов. Производство меди в конце XVII века было столь ничтожным, что свои потребности страна удовлетворяла за счет импорта. Через четверть века Россия освободилась от ввоза этого металла.

Трюмы кораблей морских держав, помимо железа, загружались еще одним видом изделий русских мануфактур – полотном и парусиной. Полотно деревенских ткачей издавна пользовалось спросом в Европе. Теперь, кроме грубого деревенского полотна, стали вывозить скатерти, салфетки, простыни, а также парусину, употреблявшуюся для шитья парусов.

Наблюдая разгрузку и погрузку иностранных кораблей летом 1725 года, можно было обнаружить любопытную деталь: товаров выгружалось значительно меньше, чем погружалось, и некоторые корабли приходили в Петербург, имея в трюмах лишь балласт. Отчасти это объяснялось тем, что Россия в промышленном развитии продвинулась вперед настолько, что возникшие мануфактуры полностью снабжали население необходимыми товарами. На мануфактурах производили шпалеры и краски, пуговицы и шелковую материю, игральные карты и иглы. Прекратился ввоз бумаги – ее в достаточном количестве изготавливали отечественные предприятия. Безраздельное господство изделий европейских мануфактур на внутреннем рынке России отошло в прошлое. К 1725 году в стране действовало около сотни разнообразных мануфактур, в то время как в конце XVII столетия их насчитывалось чуть больше десятка. Преобладание вывоза над ввозом обеспечивали не только построенные при Петре промышленные предприятия, но и утвержденный царем в 1724 году таможенный тариф.

Из всех отраслей хозяйственной деятельности Петр более всего ценил промышленность прежде всего потому, что она гарантировала экономическую независимость и обеспечивала активный торговый баланс, то есть превышение вывоза над ввозом. Выше отмечалось, что Петр щедро расточал льготы и привилегии купцам, построившим мануфактуры. Вершиной покровительственной политики правительства явился таможенный тариф. Размер пошлины на заграничные товары ставился в прямую зависимость от способности отечественных предприятий удовлетворить потребности внутреннего рынка: чем больше тех или иных товаров выпускали русские мануфактуры, тем более высокая пошлина взималась при ввозе таких же товаров из-за границы. Самая высокая пошлина в размере трех четвертей цены товара взималась с железа, парусины, шелковых тканей, табачных трубок, игл. Пошлина в половину цены взималась с полотна, бархата и т. д. Минимальной пошлиной в 20 и 10 процентов к цене облагались товары, не производившиеся в России. С товаров, вывозимых из России, в большинстве случаев взималась низкая пошлина.

Для русских купцов пошлина понижалась втрое, если они ввозили или вывозили товары на собственных судах.

Результаты применения нового тарифа сказались довольно быстро. В 1726 году, то есть через год после смерти Петра, вывоз товаров в два раза превышал ввоз.