Екатерина Великая - читать онлайн книгу. Автор: Николай Павленко cтр.№ 76

Из донесения князя Долгорукого Крымского из Москвы явствует, что «сей гость» проявил интерес к Кремлю, царь-колоколу, посетил Воспитательный дом, больницу, университет, Царицыно и 13 июня намеревался отбыть в Петербург ^[217].

В Могилевском наместничестве дела шли хуже, чем в Полоцком, — императрице сообщили о существовании в Могилеве 57, а в уездах 265 нерешенных дел. Не доставило радости и известие о значительной недоимке — 7307 рублей. Зато благополучнее обстояло со школами — их насчитывалось 32 с 858 учащимися. В 42 богадельнях нашли приют 320 человек. Ни Полоцк, ни Могилев не располагали промышленными предприятиями; занятия населения ограничивались земледелием и ремеслом.

В Шклове состоялась пикантная встреча императрицы с отставным фаворитом Зоричем. Он, как будет об этом подробнее рассказано ниже, получил Шклов в качестве пожалования Екатерины и вел там расточительную жизнь: держал открытый стол, театр, завел кадетское училище для неимущих дворян, держал огромный штат слуг. Во время визита Екатерины Зорич еще держался на плаву и встретил ее иллюминацией, маскарадом и театральным представлением.

Наибольшее удовлетворение императрице доставила Смоленская губерния. Здесь полным ходом шло сооружение зданий для губернской администрации. На взгляд императрицы, власти успешно справлялись со своими обязанностями; действовала семинария, которой она пожертвовала 500 рублей. На территории губернии функционировало три пристани, 12 фабрик и заводов, свыше тысячи пильных и мучных мельниц. С нескрываемым удовлетворением императрица выслушала известие о почти завершенном межевании земель. В целом, в Смоленске она «нашла желаемое благоустройство и во всем такой порядок, коим заслуживает всевысочайшее ее благоволение и удовольствие» ^[218].

Положительное значение этого путешествия отрицать не приходится — оно заставило местные власти усерднее реализовывать реформу. Благотворительность императрицы тоже сыграла свою роль как выражение милосердия и заботы о распространении просвещения. Наконец, витебский поход позволил императрице познакомиться с укладом жизни населения вновь присоединенных земель.

С наименьшей обстоятельностью источники освещают путешествие императрицы в Финляндию в 1783 году для свидания со шведским королем Густавом III. Мы располагаем лишь письмами Екатерины к сыну и к Г. А. Потемкину. Первоначально свидание намечалось на 13 июня 1783 года в Фридрихсгаме, где она намеревалась пробыть три дня. Однако король сломал руку — и по его просьбе свидание было перенесено на неделю — до 20 июня.

18 июня Екатерина отправила письмо великому князю из Фридрихсгама, в котором жаловалась на плохую дорогу, а также отмечала пустынность края: «В этой стране не видно живых существ, даже комаров нет… зато камней в бесчисленном множестве». За 24 часа езды они не встретили ни одной телеги.

В Фридрихсгаме она 19 июня встретилась с королем, о чем известила сына. Императрица осталась недовольной условиями своего пребывания: в предоставленном ей помещении оказались низкие потолки и спертый воздух. Город тоже оставил неблагоприятное впечатление: «Место это так хорошо, — иронизировала императрица, — что может служить ссылкой». И далее: «Царское село — рай в сравнении с этой отвратительной стороной».

Судя по письмам императрицы к Потемкину, она не придала этой встрече серьезного значения прежде всего потому, что считала короля человеком легкомысленным, необязательным, заверения которого ничего не стоили. В одном из писем к князю она сообщала о демонстрации королем своей силы в составе шести полков, собранных на французские деньги у границы с Россией. В другом извещала, что король, страдая от боли, тем не менее «был занят своим убором и охотно стоял перед зеркалом долгое время» ^[219]. Похоже, самым значительным итогом встречи явилось сообщение короля об обнаруженной в Упсале рукописи Григория Котошихина о России в царствование Алексея Михайловича. Екатерина намеревалась распорядиться снять с нее копию, но по каким-то причинам намерение не было реализовано, и рукопись повторно «открыли» в 1840 году ^[220].

Очередное путешествие было совершено в 1785 году. В отличие от предшествующего, делового, его можно отнести к разряду познавательно-развлекательных. Основанием для подобной оценки служит состав свиты, сопровождавшей императрицу: Г. А. Потемкин, И. И. Шувалов, А. А. Безбородко, граф А. С. Строганов, генерал-майор Левашов. Кроме перечисленных русских вельмож, Екатерина пригласила участвовать австрийского посла графа Кобенцеля, французского — Сегюра, английского — Фицберберга. Последний отличался остроумием, галантностью, слыл за виртуозного рассказчика анекдотов и был незаменим в веселой компании.

Путешествие началось 21 мая, когда поезд из множества карет выехал из Петербурга и сухим путем добрался до Боровичей, где путешественники пересели на суда. Крытое судно предназначалось для императрицы, а остальные тридцать — для свиты.

Цель путешествия состояла в осмотре Вышневолоцкой системы. Вышневолоцкой канал был сооружен в 1706 году, но интенсивно стал действовать с 1719 года, когда его усовершенствовал известный механик-самоучка М. И. Сердюков. Петр распорядился передать ему канал, который находился во владении его наследников до 1774 года, когда был продан ими казне. Новгородский губернатор Я. Е. Сиверс, на управляемой территории которого находился канал, усовершенствовал его, чем увеличил пропускную способность и безопасность движения: он ликвидировал Боровицкие пороги и расчистил реки Вышневолоцкой системы.

Екатерина и ее спутники успели осмотреть лишь шлюзы, соединявшие Мету с Тверцой, как их встретил главнокомандующий Москвы граф Брюс и предложил навестить Москву, а основательный осмотр водной системы отложить до обратного пути. Предложение было столь неожиданным, что вызвало ряд вопросов к хозяину, пригласившему гостей. В передаче Сегюра разговор выглядел так: «Где же мы найдем лошадей? — спросили мы. — Это уже мое дело. — Наша компания возразила: мы хотим обедать, ужинать. — Вы все это найдете готовым». Наконец, Брюс уговорил императрицу навестить старую столицу, в которой последний раз та была десять лет назад.

До Твери путешественники добирались водой, а затем пересели в кареты. 31 мая императрица делилась дорожными впечатлениями с сыном и невесткой: «Все городки по пути стали так красивы, что приходит охота посетить один за другим». Москва, где она провела три дня, тоже порадовала путешественницу. Внуку Константину она писала: «Москва против прежнего многим лучше стала». Прочностью, изяществом и легкостью конструкций удивил Ростокинский водопровод длиною всего в 190 саженей, покоившийся на опорах в четыре-пять саженей.

После выезда сухим путем из Москвы Екатерина отправила письмо Гримму, в котором не преминула с похвалою отозваться о двух спутниках: Сегюре и Потемкине. О Сегюре: «Трудно быть любезнее и остроумнее… он весел, как зяблик… Князь Потемкин всю дорогу морит нас со смеху, все из кожи лезут помогать ему». В другом письме Екатерины Сегюр, бывший душой веселой компании, удостоился еще большей похвалы: «Можно поздравить Францию, если у нее много таких людей, как Сегюр: с личными достоинствами, с умом, талантами и образованием он сохраняет благородство чувств и любезность». Столь же высокого мнения о веселых и беззаботных иностранных министрах был и Безбородко, извещавший А. Р. Воронцова: «Вам может быть известно, что спутники наши иностранные вели себя отменно хорошо, податливы были на все резвости и забавы, умели всем понравиться и были всегда отменно приятны». Безбородко тоже выделил французского дипломата: «Сегюр весьма много имеет в себе приятного при отличных знаниях и способностях» ^[221].