Рюрик и мистика истинной власти - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Серяков cтр.№ 15

Значимость волго-балтийской торговли состоит и в том, что не только нумизматические, но и связанные с ней письменные источники позволяют точно определить, кем же на самом деле были варяги и русы. Вскоре после того, как русские купцы появились на восточных рынках, арабский писатель Ибн Хордадбех (ок. 820 – ок. 890) отметил: «Что же касается до русских купцов – а они вид славян, – то они вывозят бобровый мех и мех черной лисицы и мечи из самых отдаленных (частей) страны Славян к Румскому морю…» ^[126] Ценность данного известия заключается в том, что, в отличие от автора ПВЛ, Ибн Хордадбех жил в эпоху летописного призвания Варяжской Руси, т. е. записывал со слов мусульманских купцов, успевших хорошо изучить своих контрагентов. Мусульманский автор XIV в. Димешки оставил нам другое чрезвычайно важное сообщение о варягах: «Здесь есть большой залив, который называется морем Варенгов. А Варенги суть непонятно говорящий народ, который не понимает почти ни одного слова (из того, что им говорят). Они славяне славян (т. е. знаменитейшие из славян)». Сохранилось у него и упоминание о пути «из варягов в греки»: «Иные утверждают, что… Русское (Черное) море имеет сообщение с морем Варенгов-Славян» ^[127]. Поскольку в XIV в. тема варягов была для исламского мира неактуальна и тем более к тому времени мусульманские купцы явно не могли уже непосредственно общаться с поморскими славянами-варягами, очевидно, что Димешки передавал сообщение каких-то более ранних исламских авторов, что было обычным делом для географических сочинений мусульманского мира.

О значимости торговли в жизни языческих славян достаточно красноречиво говорят и имена. Одним из наиболее известных богов полабских славян был Радигост, само имя которого означает «радеющий о госте». Слово гость в славянских языках обозначало не только обычного гостя, но и купца. Таким образом Радигост был не только богом – покровителем гостеприимства, но и богом – покровителем торговли. Именно в этом аспекте упоминает его древнечешская рукопись Mater verborum: «Радигост, внук Кртов – Меркурий, названный от купцов (a mercibus)» ^[128]. В данном отрывке Радигост не только отождествляется с античным богом торговли Меркурием, но и специально подчеркивается, что он был назван так именно от купцов. У восточных славян богом богатства был Волос, а Ибн Фадлан описал молитву руса об успехе в торговле, обращенную к какому-то божеству. О значимости торговли для славян говорят имена и простых смертных. Если Радигост радел о госте, то новгородский Гостомысл об этом госте мыслил или думал. Точно такое же имя носил и князь ободритов, вступивший в конфликт с Людовиком Немецким. Наличие подобного знакового имени у правителей как ильменских словен, так и славян полабских в очередной раз подчеркивает ту роль, которую играла в их обществе торговля. В этом аспекте более чем показательно, что совет призвать Рюрика с братьями, как мы увидим ниже, дал новгородским словенам именно их старейшина Гостомысл.

Хотя бы приблизительное представление о размерах балтийско-волжской торговли дают находки восточного серебра в Европе. На территории Восточной Европы обнаружено более 200 кладов арабского серебра конца VIII – начала XI в., общее количество монет в которых превышает 200 000 дирхемов ^[129]. В Скандинавии всего было найдено 55 900 арабских монет, в том числе 400 в Норвегии, 3500 в Дании и 52 000 в Швеции ^[130]. Что касается последней страны, то львиная доля арабского серебра приходится не на континентальную Швецию, где находились сначала конунги, а впоследствии и короли, а на остров Готланд, где фиксируется присутствие славянских купцов, – 45 000 монет ^[131]. Как видим, не существуй у готландских купцов связей в славянской среде, количество восточного серебра в Скандинавии было бы весьма незначительно. Весьма похожую ситуацию мы видим и в Дании: «Примечательно и выпадение кладов серебра в Дании до середины IX в. только на колонизированных балтийскими славянами и находившихся под их влиянием южно-датских островах. Три отмеченные на юго-западе Ютландии клада найдены на территории Нордальбингии – исторической области Саксонии, принадлежавшей после депортации отсюда германского населения в 804 г. ободритам. Отсутствие при этом выпадения кладов в собственно датских торговых центрах Хаитабу, Рибе, Упокре и Охусе говорит о незначительности участия данов в обороте арабского серебра на юго-западе Балтике в IX в., ключевую же роль в это время играл контролируемый рюгенскими славянами регион» ^[132]. Эти факты позволяют понять действительную причину присутствия скандинавских предметов в Восточной Европе. И. П. Шаскольский и В. В. Седов во многом именно торговлей объясняли присутствие скандинавских вещей в землях славянского и финского населения, а В. М. Потин – «необходимостью скандинавских стран расплачиваться за русское серебро». Несмотря на это, очевидное объяснение норманисты с упорством, достойным лучшего применения, пытаются использовать находки скандинавских артефактов для подтверждения своей гипотезы.

Очевидно, что в землю попадало довольно незначительное количество денег, циркулировавших по пути «из варяг в арабы». Исследователи попытались хотя бы приблизительно оценить общий объем материальных ценностей, перемещавшихся по этому трансконтинентальному пути. Г. С. Лебедев, рассуждая о взаимоотношении между Скандинавией и Русью, приводит следующие расчеты: «Обмен на этом уровне начинается в середине VIII в., достигая максимума в первой половине X в. Суммарный объем вовлеченных в этот обмен ценностей (условно 1,5 млрд дирхемов, слав. кун, приблизительно эквивалентный современным 5 млрд долларов США) распределен был в итоге в пропорции 1: 2 между Скандинавией и Русью (соответственно 500 млн дирхемов/кун = 1,7 млрд долларов США – Скандинавии, 1000 млн дирхемов/кун = 3,3 млрд долларов США – Руси). Пик обмена в X в. дал, по-видимому, более 50 % этих средств обеим сторонам…» ^[133]

Наиболее интересующий нас век он описывает так: «Города IX в. возникают в местах скопления кладов и находок восточных (в Среднем Поднепровье – византийских) монет, что свидетельствует об активном их участии, по крайней мере, в начальном движении денежных средств. Вовлечение этих средств, ориентировочно определяемых в 1 млрд дирхемов (что приблизительно эквивалентно современным 4-5 млрд долларов США, составляя 10 % по отношению к средствам, позднее вовлеченным в экономику Европы после Великих географических открытий на рубеже Средневековья и Нового времени), стало мощным фактором цивилизационных процессов как Скандобалтики, так и Древней Руси» ^[134]. Понятно, что этот норманист явно завысил долю скандинавов: исходя из реально найденного количества дирхемов, о соотношении между Русью и Скандинавией необходимо говорить в пропорции 1: 3,5, а никак не 1: 2. Впрочем, учитывая общие масштабы искажения исторической действительности норманистами, это является еще весьма небольшим преувеличением. Вместе с тем Г. С. Лебедев принимал во внимание только Русь и Скандинавию, игнорируя данные по западным славянам и балтам, в земли которых точно так же поступало арабское серебро.