Главная тайна горлана-главаря. Ушедший сам - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Филатьев cтр.№ 54

Почему?

И в подробнейшей «Хронике жизни и деятельности Маяковского», составленной В.А.Катаняном, о встрече поэта с Лазарем Кагановичем тоже ничего не сообщается.

Почему?

Скорее всего, потому, что Владимир Владимирович посещал совсем другого Кагановича. Как известно, у Лазаря Моисеевича было три брата-большевика: Михаил, Арон и Израиль. Они (а также их дети) занимали ответственные посты в ВКП(б). Кто-то из племянников секретаря ЦК вполне мог работать в наркомате по иностранным делам и иметь отношение к выдаче загранпаспортов. К этому Кагановичу, видимо, и ходил Маяковский.

Брикам пришлось обратиться ещё и в ВОКС (Всесоюзное общество культурной связи с заграницей), чтобы оттуда направили бумагу в Наркоминдел с просьбой запросить в германском посольстве визу для Осипа Максимовича, собиравшегося (вместе с женой) поехать в Германию «с научной целью».

После этого получившие загранпаспорта Брики купили билеты на поезд, следовавший в Берлин.

Валентин Скорятин:

«И всё сделано так внезапно и спешно, что невольно появляется сомнение: не кроется ли здесь чей-то умысел? Наконец, чем объяснить странные расхождения в датах в контрольных карточках к выездным делам Л.Ю. и О.М.Брик? Ну, например, запрос и дело к оформлению „подано“8 февраля, а в графе "Разрешено " (интересно, кем?) другая дата – 7 февраля. Да и виза получена ещё 2 февраля 1930 года. Стало быть, и виза была, и дело оформлялось ещё до официального запроса (отношения) ВОКС? Кто-то был, значит, уверен, что за этим дело не станет? Не для того ли торопятся отправить из Москвы Бриков, чтобы поэт остался в неприкаянном одиночестве?»

Аркадий Ваксберг:

«Невооружённым взглядом видна бесцельность, абсурдность, бессмысленность этой поездки, притом поездки совместной, с такой настойчивостью, с таким усердием организованной, словно ни Лиля, ни Осип никак не могли без неё обойтись. Где бы ни искать разгадку случившегося, какой бы позиции ни придерживаться, невозможно отмахнуться от очевидного факта: повсюду торчат вездесущие лубянские шишки, по-хозяйски расположившиеся в доме и около на правах ближайших друзей».

Тем временем наступил последний день работы выставки «20 лет работы».

Аркадий Ваксберг о выставке Владимира Маяковского «20 лет работы»:

«Вместо одной недели выставка – по требованию публики – продолжалась две. Но „бороды“ так и не пришли».

Со многими «бородами» (и мы уже говорили об этом), Маяковский вполне мог встретиться на конференции МАПП.

15 февраля состоялось закрытие выставки, и около Клуба писателей на улице Воровского собралось много народа. Студентка-первокурсница литературного факультета Московского университета Евгения Таратута записала в дневнике:

«Было около 500 человек. В раздевалке не было места, и толпа стояла у запертых дверей».

Артемий Бромберг:

«Выставка должна была закрыться 15 февраля. В этот день кинозал оказался переполнен свыше всякой нормы.

Председателем собрания выбрали студента рабфака Анисимова, секретарём – М.Кольцову. Собрание началось вступительным словом Маяковского:

– Две недели здесь было отделение литфака. На мою выставку шли учиться и учились, потому что выставка ставит вопросы общественно-литературной жизни и вопросы технологического порядка…

Моя выставка показывает, что нет ни одной области нашего социалистического строительства, где не было бы места участию поэта своим словом…

Выставку устраивали Федерация советских писателей и Реф. А теперь я уже состою в РАППе! Выставка помогла мне увидеть, что прошло то время, когда нужна была группа писателей для совместных занятий в лаборатории, и лаборатории типа Рефа больше не нужны, а нужны массовые литературные организации. Я ушёл из Рефа именно как из организации лабораторно-технического порядка. Призываю и остальных рефов сделать то же, призываю и их войти в РАПП. И я уверен, что они войдут в РАПП! Обострение классовой борьбы в наши дни требует от каждого писателя немедленно занять своё место на баррикадах.

Теперь расскажу о самой выставке…»

И Маяковский рассказал. А затем обратился к собравшимся со словами благодарности за внимание к нему самому и его творчеству. И стал читать стихи.

Евгения Таратута:

«Он читал „Утро“, „Левый марш“, ещё что-то и последнее опять („Во весь голос“)».

Затем начались выступления тех, кто заполнил кинозал клуба.

Артемий Бромберг:

«Все говорили очень горячо о замечательной работе поэта, не только по-настоящему не оценённой, но искусственно замалчиваемой».

Было зачитано и протестное письмо, которое от имени группы посетителей выставки написал поэт Александр Безыменский:

«Глубокое возмущение охватило нас, собравшихся на открытии выставки двадцатилетней работы В.Маяковского.

Слишком уж бросается в глаза полное отсутствие представителей литературных организаций и органов советской печати. Никакие причины не могли помешать им отметить этапную дату огромного поэта современности, который своими произведениями делает дело рабочего класса…

Так как 20-летний этап работы Маяковского есть сугубо общественное, а не частное дело, нас возмутило игнорирование его со стороны литорганизаций и советской печати…

В течение очень значительного срока мы не видели оценки работы Маяковского. Заговор молчания уже давно сопровождает его писательский путь. Мы привыкли думать, что задача марксистской критики состоит в том, чтобы направлять работу поэта и освещать её рабочим массам. Но мы видим, что по отношению к Маяковскому (как и кряду других поэтов) критика понимает свою работу как молчание о нём.

Обращая на это внимание и протестуя против этого, мы требуем ответа на поставленные нами вопросы, мы требуем разрушить заговор молчания вокруг литературно-общественной работы Маяковского, и мы уверены, что советская печать и литорганизации откликнутся на наше обращение».

Письмо было направлено в «Комсомольскую правду».

Слово предоставили Артемию Бромбергу, который потом написал:

«Получив предварительное согласие директора Библиотеки имени В.И.Ленина, я выступил с предложением передать выставку в Литературный музей при Библиотеке.

Моё предложение было принято. Говорили, что надо организовать выставку в рабочих клубах Москвы, сделать копии выставки для периферии, улучшить преподавание Маяковского в школе, потребовать выпуска дешёвых изданий Маяковского и др.

Всё это вместе с предложением продлить выставку в Клубе писателей вошло в резолюцию собрания.

Клуб согласился продлить выставку на неделю».