Главная тайна горлана-главаря. Ушедший сам - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Филатьев cтр.№ 198

– Кольцов? Михаил Ефимович? 1898 года рождения? Есть такой. Суд состоялся первого февраля. Приговор: 10 лет дальних лагерей без права переписки».

2 февраля рассматривалось дело бывшего наркома земледелия СССР Роберта Индриковича Эйхе. Того самого, что все недостатки в сельском хозяйстве страны объяснял вредительством. Того самого, кто, будучи первым секретарём Западно-Сибирского крайкома партии и возглавляя «тройку» местного НКВД, осудил тысячи человек к расстрелу или к отправке в концлагеря. Того самого, кто, выступая на декабрьском пленуме ЦК в 1936 году, призывал расстреливать троцкистов без всякой пощады и обращался с упрёком к самому Сталину: «Товарищ Сталин, мы поступаем слишком мягко». Теперь сам Эйхе обвинялся в создании «латышской фашистской организации». И за это был приговорён к высшей мере наказания.

Капитан госбезопасности Леонид Фокеевич Баштаков в январе 1954 года вспомнил такие подробности допросов Роберта Эйхе (упомянув заместителя начальника следственной части ГУГБ НКВД Бориса Родоса и старшего лейтенанта госбезопасности Анатолия Эсаулова):

«На моих глазах, по указанию Берии, Родос и Эсаулов резиновыми палками жестоко избивали Эйхе, который от побоев падал, но его били и в лежачем положении, затем его поднимали, и Берия задавал ему один вопрос: “Признаёшься, что ты шпион?” Эйзе отвечал ему: “Нет, не признаю”. Тогда снова начиналось избиение его Родосом и Эсауловым, и эта кошмарная экзекуция над человеком, приговорённым к расстрелу, продолжалась только при мне раз пять. У Эйхе при избиении был вибит и вытек глаз. После избиения, когда Берия убедился, что никакого признания в шпионаже он от Эйхе не может добиться, он приказал увести его на расстрел».

2 февраля Эйхе расстреляли.

3 февраля Военная коллегия Верховного суда СССР рассматривала дело Николая Ежова. Подсудимый заявил:

«Я почистил четырнадцать тысяч чекистов, но огромная моя вина заключается в том, что я мало их почистил…

На предварительном следствии я говорил, что я не шпион, я не террорист, но мне не верили и применили ко мне сильнейшие избиения… Если бы я хотел произвести террористический акт над кем-либо из членов правительства, я для этой цели никого бы не вербовал, а, используя технику, совершил бы в любой момент это гнусное дело…

Передайте Сталину, что умирать я буду с его именем на устах».

Ежов был приговорён к «исключительной мере наказания» – расстрелу, который был приведён в исполнение на следующий день в здании Военной коллегии Верховного суда СССР. Заместитель начальника Иностранного отдела НКВД СССР Павел Судоплатов потом написал о Ежове:

«Когда его вели на расстрел, он пел “Интернационал”».

10 марта 1940 года скончался писатель Михаил Афанасьевич Булгаков.

А 13 марта длившаяся 105 дней война с Финляндией была объявлена завершившейся. Весь мир стал свидетелем того, как «непобедимая и легендарная» Красная армия так и не смогла завоевать маленькую северную страну. Всю вину за это явное поражение Сталин свалил на Клима Ворошилова, который был снят с поста наркома обороны.

А жену «всесоюзного старосты» Михаила Ивановича Калинина, Екатерину Ивановну, уже осуждённую на 15 лет исправительно-трудовых лагерей, продолжали допрашивать в Москве. Она сама потом рассказала:

«Целью этих допросов было стремление следователей добиться от меня каких-то новых признаний, они мне всё твердили, что я не про всё рассказала. У меня сложилось по этим допросам определённое убеждение в том, что следствие хотело получить от меня показания, компрометирующие Михаила Ивановича (участие Михаила Ивановича в неблаговидных поступках)…

Не добившись от меня никаких материалов, компрометирующих Михаила Ивановича, следователи через год допросы прекратили, а меня отправили в лагерь».

Той же весной страна торжественно отмечала десятилетний юбилей кончины «поэтареволюции».

Аркадий Ваксберг:

«14 апреля 1940 года отмечалось десятилетие со дня гибели Маяковского: тогда ещё Кремль не отменил странную практику праздновать даты ухода из этого мира вместо дат прихода в него. Заправлял этими, весьма двусмысленно выглядевшими, торжествами генеральный секретарь Союза писателей СССР Александр Фадеев (кроме Сталина и Фадеева, никаких других генеральных секретарей в стране не было)…

Пять лет назад Лиля сидела в президиуме на сцене Колонного зала. Теперь для торжеств был выделен Большой театр, и по поручению Фадеева Лиле доставили пригласительный билет в ложу второго яруса. На том же ярусе, то есть фактически на галёрке, но в разных ложах, достались места и Осипу с Катаняном… Зато Людмила, Ольга и мать пребывали на самых почётных местах и чувствовали себя героинями вечера, словно только в их честь и собрался в Большой политический и литературный бомонд…

Имя Маяковского гремело теперь так, словно он сам был никак не меньше, чем членом политбюро. К тому же – избежавшим жерновов Большого Террора. Его портреты, статьи о нём заполоняли газетные страницы».

Но в это же время Александру Таирову запретили показывать в Москве поставленный им спектакль по пьесе Маяковского «Клоп».

Аркадий Ваксберг:

«Ставился беспримерный эксперимент: никакие произведения Маяковского вроде бы не запрещались, но литературные мародёры умудрялись так их истолковать и представить, так извлечь из его творческого наследия “нужное”, заслонив им всё, что “не нужно”, – и вот уже всего через несколько лет после своей гибели в литературу вошёл какой-то другой поэт, обструганный, отлакированный, с иной – совсем не трагической и запутанной, а очень счастливой и вполне прозрачной судьбой. Агитатор, горлан, главарь…

Приватизированный Кремлём Маяковский был нужен хозяину лишь таким, каким он только и мог заслужить высокое покровительство. Хрестоматийный глянец дал поэту посмертно миллионные тиражи, но он же и убивал его: Маяковского назойливо превращали в воспевателя той реальности, которая его сломала, и которую он всё же успел осмеять…

“Бороды”, не пришедшие к нему живому, на его юбилейную выставку, слетелись теперь на запоздалые, но зато торжественные поминки. Деться было некуда: чтобы остаться “при Маяковском”, надо было участвовать в большевизации поэта, приняв навязанные сверху правила игры».

Но в том же 1940 году Илья Сельвинский не побоялся написать:

«Будем, товарищи, справедливы: с образом Ленина не справился даже Маяковский, хотя лирическое описание вождя – вещь гораздо менее сложная, чем изображение его в драме».

Весной 1940 года писатель Аркадий Гайдар написал сценарий художественного фильма для детей и предложил его киностудии «Союздетфильм». Действие в нём происходило летом в дачном посёлке военнослужащих.