Философия возможных миров - читать онлайн книгу. Автор: Александр Секацкий cтр.№ 14

По отношению к остальным психическим связям (каузальным или собственно психологическим) тут мы имеем дело с суперпозицией ^[18]. Жаль, что Фрейда не постигло озарение и он остановился на описании природы психического, то есть тех связей, которые так или иначе включены в континуум психики, пусть даже этот континуум содержит условно изолированные подмножества «я», «оно» и сверх-«я». В отличие от фиксаций, суперпозиции не причастны к развитию либидо (Эроса), они не поддаются сублимации или рационализации, не присутствуют ни в каких «ошибочных действиях»; они как бы не смешиваются с «остальной» психической реальностью, но могут быть «перещелкнуты» ^[19], как каналы телевизора, – другое дело, что психика, у которой остается только один канал, подвергается редукции вектора состояния и теряет свое имя.

Классификация экзистенциальных и инфрапсихических комплектов все еще дело будущего, пока можно сказать, что линейные суперпозиции вида (n↑, n↓) представляют собой глубокий background. Пока неплохо было бы ввести различие между фиксациями и фиксами. Фиксации относятся, безусловно, к сфере психического близкодействия, к экономии либидо, как принято выражаться в современном психоанализе, и тем самым напоминают, скажем, электромагнитные взаимодействия внутри природы-фюзиса. Фиксы – это результат психического дальнодействия, настолько дальнего, что его принято называть трансцендентным или потусторонним. Фиксы (идеи фикс) напоминают квантовые нелокальности, каждый из «векторов состояния» пребывает только в своем поле близкодействия, происходящее в этом поле способно вызвать многие трансформации, включая смерть. Тем не менее, пока суперпозиция остается ненарушенной, трансцендентные ей события не понесут никакого ущерба. Однако опять же этот вынесенный из каузального поля объект n↑, до которого вроде никак не достать, отнюдь не чужд пребывающему здесь, в каузальном поле, объекту n↓, поскольку это, пусть парадоксальным образом, тот же самый объект! Как душа и тело или как тотем и принадлежащий к этому тотему воин. Сенсорика здравого смысла, основанная на связях каузального поля, то есть природы, считывает единственную и наиболее позднюю версию самотождественности, которую англичане называют «to stay in one peace», понятно, что символом «одного куска» является целостность тела, целостность, достигаемая силами близкодействия. Архаический способ установления идентичности не предполагал герметизации, приоритета соотношения с самим собой: достаточно было просто предотвратить ветвление миров, добиться некоторой зацепки, случайного защелкивания, всегда однократного, несмотря на любую долгосрочность, – тогда как причинная связь связывает прочно и надолго, будь она самопричинением или инопричинением. Консолидация фюзиса оставляет исходное отождествление далеко на периферии, где-то в масштабе соотношений, измеряемых «планковской длиной», «h», – но практика некаузальных отношений, отброшенная или связанная природой, вновь возобновляется в семиозисе или, скажем так, в духовной жизни.

Ну, представим себе пробу голоса в виде космогонического мультфильма, сопровождаемого тувинским горловым пением. Гортанные созвучия возникают, расходятся, отражаются в реверберациях и уходят безвозвратно. Но вот возникает случайная сцепка, представляемая как уже известная нам рифма: отца – лам-ца-дри-ца-ца.

Главное – заполучить хоть какую-нибудь задержку, потом уже волны смысла накроют и прочитают первичный текст, подвергнут его перепричинению, но крупицы первичных зацепок скрепляют и продолжают скреплять нарабатываемую материю стартующего семиозиса, весь самовозрастающий логос.

Матрос, да еще и пузатый – это уже что-то! Вот так же неожиданно вышел на улицу Киева дядька и затерялся бы, пропал навеки – но неожиданно застрял в огородной бузине… В данном случае такое застревание оказалось более прочным, чем отношение дяди к племяннику, оно стало поговоркой, вторично избранным и преднамеренно удержанным сцеплением. Попал (влип) в историю и мат рос – опять же благодаря считалке. Кот Шредингера и вовсе обрел бессмертие. Но вот коты Мартынова и мои собственные три кота-жнеца, как это и бывает в подавляющем большинстве случаев, оказались пригодны для одного-единственного причинения, а однократное причинение к детерминизму не относится и причинением не является.

Итак, согласно теореме Геделя, разрывы появляются (обнаруживаются) во всяком достаточно полном или претендующем на полноту множестве. Важнейшей характеристикой (параметром) геделевских разрывов является их сингулярность, если угодно, всякий раз единичность: если вышел пузатый матрос, то ждать его следующего появления можно до скончания веков, зато в ближайшей точке разрыва на авансцену может выйти киевский дядька. Таков вердикт современной математики: даже матезис полон разрывов, математически однородный континуум недостижим, единая математика существует для Универсума, но ее нет у Мультиверсума.

Та же картина и в физике. По краям хорошо упакованного фюзиса, подлежащего исчислению и прогнозированию, встречаются одноразовые нелокальные связи, столь «тонкие», что акт исчисления (Einselection) исчерпывает, безвозвратно расходует их. А это опять-таки означает, что в самом фюзисе есть беспричинные разрывы, хотя, если кому-то не нравится слово «беспричинные», можно говорить, что причина всякий раз иная, случайная и непредсказуемая, как непредсказуем и получившийся в результате разрыва аленький цветочек, выдернутый из «ролии» в процессе редукции вектора состояния. Это значит, что в букете экземплярностей мира сего нет-нет да и попадаются нездешние цветы, непригодные для цветников и клумб, самопроизвольно исчезающие из гербария. То есть каузальные связи стали господствующими, повсюду преобладающими и составляющими саму суть природы. Однако комплекты (n↑, n↓) не исчезли совсем, равно как и принцип их комплектации – а именно защелкивание разбегающихся миров в суперпозицию. Мы не знаем, какое количество имеющихся экземплярностей представлено в виде комплектов, ведь если не задето состояние n↑, комплект может вести себя как физический объект с заданными параметрами, устойчивый в силу надежной сокрытости своего «хвоста». Зато мы знаем, что все имеющиеся комплекты, сколько бы их ни было, находятся в неразоблаченном состоянии. Можно сказать и так: только неразоблаченные и остались, благо рассекретить их нелегко. Раскрыть тайну банковских вкладов, выведать военную или государственную тайну, даже тайны сердечные, в сущности, не проблема, но поди догадайся, откуда вышел пузатый матрос и кто спрятался за кустами бузины в огороде?

И все же разрывы случаются. Пропадают корабли, выдергивают людей, и если бы был налажен строгий учет всех крикетных шаров Земли, недостача обнаруживалась бы за каждый отчетный период. Следует к тому же еще раз подчеркнуть: все изъятия такого рода происходят с нарушением закона сохранения энергии ^[20], однако они подчиняются закону затягивания разрыва (благодаря чему, в частности, случаи «несохранения» энергии ускользают от проверки), причем независимо от миров, в которых в итоге оказывается раскомплектованный объект: остался ли огрызок объекта здесь в виде безнадежного лузера, пешки в чужих руках, или оказался там неизвестно в каком виде, хоть в виде высохшей лягушачьей шкурки…