Политическая цензура в СССР. 1917-1991 гг. - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Горяева cтр.№ 116

Новоизбранному руководству Союза нет никакой исторической необходимости разделять с прежним руководством ответственность за прошлое.

Я ПРЕДЛАГАЮ ЧЕТКО СФОРМУЛИРОВАТЬ В ПУНКТЕ 22-М УСТАВА ССП ВСЕ ТЕ ГАРАНТИИ ЗАЩИТЫ, КОТОРЫЕ ПРЕДОСТАВЛЯЕТ СОЮЗ ЧЛЕНАМ СВОИМ, ПОДВЕРГШИМСЯ КЛЕВЕТЕ И НЕСПРАВЕДЛИВЫМ ПРЕСЛЕДОВАНИЯМ, — С ТЕМ, ЧТОБЫ НЕВОЗМОЖНО СТАЛО ПОВТОРЕНИЕ БЕЗЗАКОНИЙ…» ^{751}

А.И. Солженицын в своем письме не только дал всеобъемлющий анализ и оценку истории советского цензурного диктата в литературе, обозначил апологетов цензуры — партию, Главлит и КГБ, но и предъявил обвинения в фактическом удушении литературы Союзу писателей, послушно выполняющему циркуляры «сверху». Правда, он оставил для новоизбранных членов Правления ССП возможность искупить грехи предшественников и внести соответствующие поправки в Устав Союза. Но ему лучше, чем кому-либо, было известно, что эти призывы останутся без ответа. Вернее, ответом стала развернувшаяся мощная кампания по травле писателя, в то время тяжело больного. Однако резонанс, который был вызван этим впервые прозвучавшим голосом правды, был намного сильнее, чем все ответные шаги власти. В ответ на призыв Солженицына около 80 советских писателей подписали письмо в ЦК КПСС с требованием полностью отменить цензуру. А. Вознесенский не подписал этого письма, т. к. он считал требование полной отмены цензуры нереальным. Вместо этого он выступил с призывом отменить литературную цензуру, не возражая против цензуры экономической и военной. Он также настаивал на том, чтобы в случае запрещения литературного произведения автору сообщали о причинах этого. Он также предложил, чтобы все опубликованные произведения А. Солженицына, включая «Один день Ивана Денисовича», которые до сих пор появлялись только в литературных сборниках и журналах, были изданы отдельными книгами, и была создана комиссия для ознакомления с неопубликованными рукописями Солженицына, в числе которых были рассказы и пьесы, а также два его новых романа «Раковый корпус» и «В круге первом».

Протест А. Вознесенского привел в раздражение Союз писателей, и было принято решение отменить его поездку в США. Представители Союза писателей сообщили некоторым иностранным журналистам в Москве о его болезни и в то же время просили американское посольство оформить Вознесенскому визу. Приведенный в ярость этими действиями, А. Вознесенский написал письмо в «Правду», а копию направил в Союз писателей. В письме он заявил, что «действия Союза писателей являются идиотскими», и добавил, что «это — унижение элементарного человеческого достоинства». Вознесенский с горечью отмечал, что «ложь, натравливание писателей друг на друга являются обычной практикой в Союзе писателей, — констатировал поэт. — Это было со многими моими друзьями. Иногда мы не получаем нашу почту. Иногда на наши письма отвечают другие люди без нашего ведома». «Правда» письма не опубликовала. Эта информация была предоставлена Главлитом в ЦК КПСС и внимательно изучена, как видно из резолюций и помет, в Отделе культуры ^{752}.

Очередным скандалом обернулось письмо А.Е. Костерина ^[87] М.А. Шолохову, которое в дальнейшем также имело огромный общественный резонанс. Записка КГБ от 21 сентября 1967 г. в ЦК КПСС сообщала о письме, направленном в редакцию журнала «Дон» и Союз писателей РСФСР ^{753} в июле 1967 г., текст которого был приложен. В письме А.Е. Костерин горько свидетельствовал о сотнях писателей и поэтов, «без вести пропавших» в тюрьмах и лагерях, физически и морально искалеченных, для которых смерть духовная хуже, чем смерть физическая. Он писал, что на совести коммунистических догматов целые национальные культуры, подвергшиеся репрессиям. И не только малых народов, но и русского и украинского. «Беспощадна, — писал Костерин, — “Прокрустова ложа” цензуры. И у меня есть произведения, которые возвращали мне из редакций нескольких журналов:

— Неплохо, но — увы — не пройдет.

И у меня есть книжка, которую дважды посылали «на консультацию» (как тяжело больного к профессору-специалисту)… в Комитет госбезопасности! Потеряв, в результате “консультации”, целые главы и многие абзацы и даже реплики, книга стала рахитичной, бесцветной, просто жалкой “безноженькой” (по Вертинскому). И я непрерывно чувствую и чувствовал за все время после реабилитации, как «некто в сером» держит мою руку с пером, давит на мозг и сердце, толкает на асфальтированный путь к славе, к признанию».

А.Е. Костерин отмечал, что для наступления царства «свободы печати» помимо ликвидации Главлита и КГБ необходимо еще «обеспечить использование бумаги и типографий в интересах трудящихся». Здесь он опирался на высказывания В.И. Ленина о том, «свобода печати» это не такое положение дела, когда цензура отменена и все партии свободно издают любые газеты», а когда «все мнения всех граждан свободно можно оглашать». Цитировал из статьи «Как обеспечить успех Учредительному собранию» практический план В.И. Ленин, что «государственная власть, в виде Советов, берет все типографии, всю бумагу и распределяет ее справедливо: на первом месте — государство, в интересах большинства народа, на втором месте — крупные партии и затем — любая группа граждан, достигшая определенного числа членов или собравшая столько-то подписей». Выступая на Первом конгрессе Коминтерна, В.И. Ленин также уверял, что коммунисты строят такой порядок, в котором «не будет объективной возможности ни прямо, ни косвенно подчинять прессу власти денег, не будет помех тому, чтобы всякий трудящийся (иди группа трудящихся любой численности) имел и осуществлял равное право на пользование типографиями и общественной бумагой». Аргументируя далекими от действительности цитатами непоколебимого авторитета, А.Е. Костерин вспомнил 1920-е гг., время литературных споров и объединений писателей по политическим и эстетическим вкусам, частных и кооперативных издательств, свободных «от назначенных редакторов и цензуры (за исключением военной)».

Оставим на совести автора письма несколько идеалистичную оценку «теоретических» положений В.И. Ленина и 1920-х гг., не забывая, что все познается в сравнении. Тем более что дальше он обращается к действительности, в которой на деле «не только всякий трудящийся (или группа трудящихся любой численности), но и рядовой член партии лишены возможности свободно оглашать свое мнение в печати», а на словах накануне 50-летия Великой Октябрьской социалистической революции декларируется: «Победа социализма создала экономические, социальные, политические и духовные предпосылки для перехода к строительству коммунистического общества» ^{754}.