От Сталина до Путина. Зигзаги истории - читать онлайн книгу. Автор: Николай Анисин cтр.№ 13

Раз в полтора-два месяца я приобретал в Москве тонн 20 бумаги, грузил их в нанятый МАЗ и отправлял в Тверь. Больше у меня мороки не было. С Арсеновым мы работали на честном купеческом слове. Иногда я платил ему вперед за типографские расходы, иногда он печатал «Завтра» в долг. Организационных забот у меня поубавилось – времени на писанину прибавилось.

Писал я разное: от репортажей из Госдумы и Совета Федерации до портретов политиков. Писал с убеждением – хоть режим Ельцина и устоял, но земля под ногами его столпов не сегодня, так завтра загорится. Жизнь в стране – всё сквернее. Нищета большинства нарастает, а спаянные с властью воры захватывают самую прибыльную собственность, деньги из бюджета и богатеют с каждым днем. Сколько такое можно терпеть?

В оппозиции, уличной и парламентской, мои публикации знали, и я не раз слышал добрые слова в свой адрес. Нежданно-негаданно интерес ко мне как журналисту снова проявил Сергей Потёмкин.

Дня за три до Нового – 1995 года – он под вечер застал меня на телефоне в кабинете редакции и через час появился на пороге. С лицом веселым, бодрым, загорелым. Расстегнул дубленку. Мы обнялись, и я показал ему на вешалку:

– Раздевайся.

– Нет, мне нельзя без шубы. – Потёмкин снял с плеча сумку. – Сегодня я исполняю обязанности Деда Мороза.

Из сумки он изъял фотоаппарат, диктофон и вручил мне:

– Прими скромные новогодние дары, а в отместку составь кампанию. Поедем в ресторан. Хряпнем водки, порубаем, и ты мне расскажешь: какие передряги в политике тут в Москве творились, пока я заштопывал дырки от пуль и накачивал одрябшую мускулатуру на тёплых морях.

Благодетеля и благодарного слушателя в лице Потёмкина я обрел надолго. Желание внимать моим суждения про политику и политиков он не потерял ни в 1996-м, когда кандидат оппозиции Зюганов проиграл президентские выборы Ельцину, ни с момента передачи Ельциным Кремля Путину в 2000-м, ни после переизбрания Путина президентом Российской Федерации на второй срок в 2004-м.

Встречались мы раз пять-шесть в году. Обыкновенно Потёмкин звонил и предлагал увидеться. Я всегда почти соглашался. Ему потребны были мои комментарии происходящих событий, мне льстило, что они любопытны успешному в бизнесе единомышленнику. Как правило, встречались мы в ресторане на Старом Арбате. Но – не только там.

Я, низкооплачиваемый журналист, пишущий против власти и капитала, никогда не просил у Потёмкина материальной помощи. Он сам мне её оказывал, угадывая мои нужды.

– Ты говорил, что обменял квартиру. Когда на новоселье позовёшь? – спросил он меня весной 1998-го.

– Как порядок наведу – через месяц-другой, – я ответил.

– Всё ясно, – Потемкин вынул из кармана пиджака кошелёк. – У тебя дефицит капвложений.

Денег, им мне всученных, хватило не только на ремонт квартиры, но и на покупку кое-какой мебели.

Новоселья я не устраивал, и, стало быть, Потёмкина в новое жилище не пригласил. Но однажды в воскресенье он, проезжая мимо неподалеку от моего дома, позвонил и напросился в гости. Пришел, оглядел всё в двух комнатках и в большой остановил взгляд на обшарпанном экране и затертых клавишах компьютера на письменном столе:

– И ты нетленные свои статьи настукиваешь на этом допотопном агрегате?

– А на чем же еще?

– Выброси его на помойку. Скоро праздник Троицы, и Святой Дух позаботится о твоем техническом вооружении.

Так у меня появился миниатюрный мощный компьютер-ноутбук с лазерным принтером впридачу.

А чуть позднее Потёмкин, молвив, что автомобиль для журналиста – не просто средство передвижения, а средство производства, повелел своему менеджеру заменить мне старенький, вечно барахливший «Жигуль» седьмой модели на новый, классом выше – ВАЗ-99.

За все минувшие годы мы никогда в наших разговорах не касались бизнеса Потемкина. Он не говорил, я – не спрашивал. Но мне было совершенно очевидно: при упадке в стране дела у его торгующей продуктами фирмы шли в гору. Он часто менял автомобильные иномарки: «Тойоту» – на «СААБ», «СААБ» – на «БМВ», «БМВ» – на «Ауди». Потом оседлал джип «Мерседес-Бенц» – и до сих пор с ним не расстался.

Оставив жене с сыном квартиру в Замоскворечье, Потёмкин на стыке веков въехал с подругой в купленные им апартаменты в престижном районе Москвы – на углу Тверского бульвара и Малой Бронной. Там я пару лет назад вкушал приготовленные его подругой яства. А недавно он позвал меня в свой новый загородный дом с гектаром сосен на реке Клязьме – в восьми километрах от Московской окружной автодороги. Но мне надо было улетать на Кубань…

Процветал и процветал бизнес моего друга Сереги Потёмкина – я считал. До того, как он сегодня со смятением на лице не привез меня в китайский ресторан близ Смоленской площади.

Водку, холодные закуски и сок в кабинет ресторана нам доставили в мгновение ока. Наполняя стопки из графинчика в виде дамского сапожка, Потёмкин оживился:

– Знаешь, когда я торговал джинсами в Калининграде, то врезал в кабаке по мордам некоторым хамам. Наряд милиции меня повязал. В камере предварительного заключения со мной сидел седобородый мужик. Смешной такой. На второй день лишения свободы мои друзья передали мне корзину продуктов – с замаскированной в овощах-фруктах бутылочкой. Я ее обнаружил и говорю седобородому: «Водки хватишь?» Он: «Водки? Ни в коем случае. А водочки – с удовольствием!» Взял у меня бутылку и залпом чуть не всё содержимое высосал.

Потёмкин поднял стопку:

– Так давай, Николай, выпьем не водки, а водочки. Чтоб она не горчила и скрасила мою унизительную просьбу к тебе.

Мы чокнулись. Я, влив в себя огненную водицу, ткнул вилку в салат с вопросом на предмет удивившей меня фразы:

– С какой, говоришь, ты ко мне просьбой?

– С такой-растакой. Узнаешь – но надо закусить и еще водочки тяпнуть.

После третьей стопки Потёмкин сказал:

– Выслушай меня, пожалуйста, и постарайся понять. Мой батя держал терминал – принимал грузы из-за границы и отправлял из Москвы контейнеры на все континенты. Доходы он снимал: ого-го. Моей фирме «купи-продай» помогал. Но в семьдесят пять лет батя слёг – обмякли сосуды на сердце. Права на терминал переоформили на меня – с мозгами к международным перевозкам слабо приспособленными. Разбираться с происками конкурентов, таможенниками и прочими чинушами мне было тяжко. И когда батю похоронили, я пошел к главному конкуренту: переключаю на вас клиентов и партнеров за такую-то сумму отступных и сдаю в аренду склады по такой-то цене. Мои условия были приняты. Зачем, думаешь, я тебе это рассказываю?

– Пока непонятно.

– Батины деньги я вложил в производство. В моей фирме был пригрет толковый и порядочный человек – Никитич, который при старом режиме от мартена дошел до стола начальника отдела Министерства металлургии СССР. Он подбил меня подобрать два лежачих завода и простаивавший горно-обогатительный комбинат. Заводы Никитич запустил, добычу концентрата свинца на ГОКе возобновил. Но везде потребовалось менять оборудование. На громадье наших планов я под залог контрольного пакета акций моих предприятий взял кредит в банке. С легкой душой взял – один миллион долларов. Ровно миллион батя два года назад дал в долг Смиту – своему американскому партнеру по перевозкам. Погашение долга по договору должно было состояться в нынешнем мае – ко Дню пионерии. Но Смит умер вскоре после бати, а его компаньоны то ли с умыслом, то ли по недогляду подставились на контрабанде. Счета их фирмы арестованы, и они ни цента не хотят возвращать. Я нанял юристов. Если они отсудят миллион, то не скоро. А мне возвращать надо кредит – вот-вот. Короче, влип я. Это ты, надеюсь, теперь уразумел?