Искусство ката - читать онлайн книгу. Автор: Николай Рагрин cтр.№ 29

Но если болото без интеллекта могло существовать, что и делало до появления человека, то интеллект без болота существовать не мог. Даже не представлял этого. Получилось так, что всё, что вредно безмозглому болоту, вредно и болоту с интеллектом. Но так как болото без интеллекта являлось частью природы своего мира, то, получалось, что всё, что вредно природе, вредило и интеллекту болота.

А что вредно природе? Да прежде всего человек, со своим неуёмным разумом и «безумной» изобретательностью. И что бы ни изобрёл человек, любая сфера его деятельности шла, прежде всего, во вред природе. Леса нещадно вырубались. Реки загрязнялись промышленными отходами, за ними и моря, и океаны. Из земли безостановочно выкачивалась её кровь – нефть. А сама земля, её тело, как гусеницей яблоко выгрызалось бесконечными шахтами в погоне за полезными – для человека – ископаемыми. Воздухом городов невозможно было дышать никому, кроме человека, который в отличие от животных имел невероятную приспособляемость к окружающей среде.

Всё это интеллект видел и всячески старался исправить результаты деятельности человека. Как мог, спасал природу, а значит и себя. А мог он многое. Возможности его были практически безграничны. Но и изобретательность человека не знала предела.

Интеллект болота не был разумен. Он не мог понять постоянного стремления человека к самоуничтожению. Ведь для него человек тоже был частью окружающего мира, частью природы. Да он и не старался ничего понять. Это не заложено в программу. И в самой природе часто случались катаклизмы: извержение вулканов, цунами, ураганы и лесные пожары, наводнения. Но после них природа обновлялась, как бы получала заряд новых жизненных сил и восстанавливала сама себя в ускоренном темпе.

Поэтому стихийные бедствия вмешательства интеллекта не требовали, да он и не пытался этого делать, потому что сам был частью природы. А деятельность человека не относилась к случайным факторам, и с завидным постоянством наносила природе такой ущерб, который сама она восстановить была не в силах. Интеллект болота всё это видел, и принимал меры по спасению природы, а вместе с ней и себя самого. Однако внутри программы нарастало противоречие, некоторые блоки начали испытывать перегрузку из-за постоянной попытки найти противоречию логическое объяснение. Ведь для интеллекта понятия «разум и доброта» неотделимы друг от друга. Это было основой его мировоззрения.

Но деятельность человека со своим понятием доброты интеллект увязать был просто не в силах. Если бы он был разумен, да ещё обладал каким-то опытом общения с разумом на разных этапах развития, может быть тогда он и смог бы понять, что маленький ребёнок ломает игрушки не со зла, а лишь для удовлетворения любознательности, желания узнать, как они устроены. Ребёнок вырастет и сам создаст значительно лучшие игрушки, чем те, которые сломал когда-то.

Но интеллект разумен не был, а его программа не содержала информации, необходимой для того, чтобы это понять. Неизвестно, было ли случайностью то, что случилось с интеллектом болота? Было ли это непредвиденным сбоем программы из-за неожиданной перегрузки? Ведь ошибаются даже великие. Или это предусматривалось теми, чей разум больше вселенной, как ещё одно испытание для человека?

Неизвестно. Но ответы на эти вопросы интеллект болота не интересовали. Его заклинило на разрешении противоречия между природой и деятельностью её высшего проявления – человека. Если бы болото было разумно, может быть, оно и поняло бы, что разрешить это противоречие на данном этапе развития человека невозможно. Да и разрешить никто и ничто не в силах, кроме самого человека.

Но, раз заклинив, выйти из логического ступора интеллект болота не смог. И тогда он твёрдо решил спасать природу от человека, а значит, и человека от самого себя. А как спасать? Вот здесь он нашёл, как ему показалось, с точки зрения его подпорченной логики, очень простое и единственное решение. Интеллект знал, что уровень развития разума человека, в мире Томарсина, проверялся посредством поединка с его лучшим представителем.

С другой стороны, чем выше уровень развития разума, тем больше страдает природа и сам человек. Из этого он сделал вывод, что поправить положение можно, убрав лучших бойцов, лучших представителей человеческого рода. Такой вывод мог сделать только свихнувшийся интеллект! Но так ли уж он был неправ в выборе средства достижения своей цели? Кто знает.

Решение принято, а дальше пошло проще. Как убрать? Применить насилие? Невозможно. Противно понятию добра, на чем зиждется мировоззрение интеллекта. Но ему разрешён поединок! Ничего, что только в одном месте и раз в тысячу лет. Это, как оказалось, легко поправить. Время не имеет значения для него. Оно тычет по-разному в разных мирах. Два события, происходящие в двух соседних мирах одновременно, для болота на самом деле могут отстоять друг от друга более чем на тысячу лет. А то, что можно делать в одном мире, почему нельзя сделать в другом? С точки зрения свихнувшегося интеллекта – можно.

Остался вопрос за малым: как построить поединок, чтобы получить заведомо нужный результат? И здесь подпорченный интеллект нашёл простое решение. Один на один победить лучшего представителя человечества он не в силах. По крайней мере, не всегда. Ведь равный бой является тем самым критерием, достижение которого приведёт к его отключению. А теперь он допустить этого никак не мог. Ведь он должен сначала исполнить великую миссию: спасти природу от человека, и человека от самого себя. Абсурд? Да. Но не для свихнувшегося интеллекта.

Тогда как победить наверняка и с нужным результатом? Да, как оказалось, очень просто. Нужно взять нескольких хороших бойцов и выставить их против одного! Сделать дело руками самих людей. Это интеллекту вполне по силам. Ведь он мог очень многое в подвластных ему мирах. Но где же здесь добро? Для ответа на этот вопрос нужно поменяться местами со свихнувшимся интеллектом. А с другой стороны, историки знают, как часто великие цели идут вразрез со средствами их достижения.

– Вот так сейчас обстоят дела, – закончил свой монолог дед Дика, подбросив тонкую сухую ветку в догорающий костёр.

Он появился на Джайлау под вечер, спустившись по склону ближайшей горы. Дику трудно было понять при встрече, какое из его чувств сильнее – радость или удивление. Остальные члены их немногочисленной компании отнеслись к появлению деда спокойно, так же, как и учитель, который уже привык к неожиданным появлениям незнакомых людей.

– Дед, но какое отношение к развитию человечества могут иметь спортсмены? Этот интеллект точно свихнулся.

Всё, что поведал им дед, не вызвало у него никакого сомнения. Да и как можно сомневаться в чём-либо сказанном дедом? Одни глаза на мужественном лице которого источали столько спокойной силы и ума, что и представить себе такое невозможно в отношении конкретного человека.

Дик не переставал удивляться выражению глаз деда с первой минуты их знакомства и при каждой встрече испытывал невольный трепет, глядя в два бездонных колодца мудрости и ума. И сейчас по выражению лиц остальных членов их небольшой компании он видел, что и они испытывают такое же чувство.