Мисс Паучиха смахнула слезу и грустно посмотрела на Сороконожку.
— Бедняжка! — пробормотала она. — Мне так тебя жаль!
— Теперь он останется таким навсегда! — радостно сказал Дождевой Червь. — Наш Сороконожка уже не сможет пошевелиться. Он превратился в статую. Мы поставим его на лужайку, и птицы будут вить гнезда у него на голове.
— Мы можем попробовать очистить его, как банан, — предложил Старый Зеленый Кузнечик.
— Или протереть наждачной бумагой, — сказала Божья Коровка.
— Если он высунет язык, — заговорил Дождевой Червь, улыбнувшись, может быть, в первый раз за всю свою жизнь, — и притом достаточно далеко, мы все могли бы уцепиться за него и начать тащить. Таким образом, при определенном усилии мы сумели бы вывернуть нашего Сороконожку наизнанку и у него появилась бы новая кожа.
Наступила пауза, на протяжении которой все обдумывали это интересное предложение.
— Я думаю, — медленно начал Джеймс, — что лучше всего, по всей видимости, было бы…
Он внезапно остановился.
— Что это? — быстро спросил он. ~~ Я слышал чей-то голос! Я слышал, как кто-то кричал!
30
Все подняли головы, прислушиваясь.
— Тсс! Вот он снова!
Но голос был слишком далеко, чтобы разобрать слова.
— Это Облачные Жители! — воскликнула мисс Паучиха. — Я нутром чую, что это Облачные Жители! Они опять за нами гонятся!
— Он раздается откуда-то сверху, — сказал Дождевой Червь, и все, кроме бедного Сороконожки, который не мог пошевелиться, машинально посмотрели вверх.
— Ой! — застонали все. — Спасите! Помогите! Теперь-то мы уж точно пропали!
Прямо над их головами кружилась неоглядная черная туча, угрюмая, страшная и угрожающая. Они еще смотрели на нее, когда она начала реветь и громыхать. И тут с самого ее верха снова раздался далекий голос, который, впрочем, звучал теперь вполне отчетливо:
— Отверзлись краны небесные! — надрывался он. — Отверзлись краны небесные!
А через несколько мгновений вся нижняя часть тучи словно бы раскололась, и из нее, как из лопнувшего бумажного пакета, ливнем хлынула вода! Путешественники хорошо видели это. Да и трудно было не увидеть. Ведь это был не обычный дождь. Ничего похожего. С неба прямо на их головы низвергалась сплошная стена воды, как если бы сверху опрокинулось целое озеро или даже море. И эта стена воды падала все ниже и ниже — сперва она обрушилась на чаек, а потом и на сам персик. Его обитатели, визжа от ужаса, в отчаянье искали, за что бы ухватиться — за плодоножку персика, за шелковые нити, за все, что попадется под руку. А вода лила и бурлила, хлестала и хлобыстала, хлопала и хлюпала, хрипела и свирепела, беленилась и пенилась и падала, падала, падала… Это было все равно что попасть под самый большой в мире водопад и не иметь возможности выбраться из-под него. Наши бедные путешественники не могли ни видеть, ни говорить, ни даже дышать, и Джеймс Генри Троттер, который изо всех сил держался за одну из шелковых веревок, уже говорил себе, что теперь-то наверняка всему конец. Но тут вдруг потоп прекратился так же внезапно, как начался. Потоков воды больше не было. Спасительницы-чайки пролетели их насквозь, и теперь гигантский персик снова безмятежно раскачивался в загадочном лунном свете.
— Я утонул! — с трудом проговорил Старый Зеленый Кузнечик, извергнув из себя чуть ли не пинту воды.
— Я промок насквозь! — простонал Дождевой Червь. — Я всегда считал, что у меня водонепроницаемая кожа, но теперь я убедился, что это не так. У меня внутри полно воды!
— Посмотрите на меня! — раздался радостный крик Сороконожки. — Этот ливень смыл всю краску! Я свободен! Я снова могу двигаться!
— Это худшая новость из всех, какие я слышал за последнее время, — отозвался Дождевой Червь.
Но Сороконожка уже плясал по палубе, выделывал в воздухе сальто-мортале и во всю глотку распевал:
— Да здравствует ливень-спаситель!
Повержен проклятый краситель!
И снова я самый
Большой и упрямый
И дееспособный вредитель!
— Заткнись, сделай одолжение! — пробурчал Старый Зеленый Кузнечик.
— Посмотрите на меня! — не унимался Сороконожка.
Ни синяков на мне, ни ссадин!
А ведь по воле злобных гадин
Я запросто лишиться мог
Всех ста своих прекрасных ног
И стал бы жалок и убог.
Да, стал бы жалок и убог!
Но — черта с два! — будь я неладен!
31
— С чего это мы так разогнались? — спросила Божья Коровка.
— Я думаю, что чайкам эти места нравятся не больше, чем нам, — ответил Джеймс, — вот они и хотят выбраться отсюда поскорей. Им тоже пришлось несладко во время этого ливня.
Действительно, чайки с персиком на хвосте скользили по небу все быстрей и быстрей. По обе стороны в призрачно-белом лунном свете проплывала туча за тучей, и путешественники еще несколько раз за эту ночь мельком видели, как Облачные Жители на вершинах облаков готовят для обитателей земли свои мрачные чудеса.
Однажды Джеймс и его друзья даже увидали в работе снежную машину. Облачные Жители крутили ручку, и из огромного выходного отверстия вырывалась наружу настоящая метель. Еще они видели, как Облачные Жители бьют молотками на длинных ручках в гигантские барабаны — таким образом они производили гром. Кроме этого, наши путешественники повидали морозильные фабрики, установки по производству ветров и те места, где создаются циклоны и смерчи, которые потом, бешено вращаясь, отправляются на землю. А один раз глубоко в лощине большого холмистого облака друзья заметили целый город, где обитали Облачные Жители. Все облако было изрыто пещерами, и у входов в эти пещеры жены Облачных Жителей, склонившись над маленькими плитами, пекли на ужин своим мужьям снежные лепешки. А вокруг резвились сотни детей — они визжали, смеялись и съезжали с окрестных холмов на тобогганах.
А еще через час, уже незадолго до рассвета, путешественники услышали над головами негромкий ухающий звук и, взглянув наверх, увидели какое-то огромное существо, похожее на летучую мышь, которое из темноты устремилось прямо на них. Медленно кружа вокруг персика, оно хлопало своими чудовищными крыльями и разглядывало его обитателей. А потом с пронзительным печальным криком снова исчезло во мраке.
— Господи, скорей бы утро! — вся дрожа, проговорила мисс Паучиха.
— Осталось совсем недолго, — ответил Джеймс. — Смотрите, вон там уже светлеет.
Вся компания молча сидела и смотрела, как над линией горизонта медленно поднималось солнце нового дня.