Принц в неглиже - читать онлайн книгу. Автор: Елена Логунова cтр.№ 46

Поднявшись на третий этаж, капитан Сидоров без труда вошел в квартиру Максимова, но там сначала пришлось объясняться с невесть откуда взявшимися хмурыми парнями в милицейской форме. Первым делом путем предъявления удостоверения доказав, что он не верблюд, а, наоборот, свой надежный товарищ, вторым делом капитан засвидетельствовал личность полковника Лапокосова, а третьим – выдвинул требование его развязать. Требование это было удовлетворено, смежники неохотно, но все же освободили полковника от полотенца, и тут Лапокосов повел себя странно. Сначала он с чувством произнес несколько энергичных иностранных слов, из которых Сидоров понял только «Санта Мария».

– Матерь божья, – согласно брякнул капитан, подходя ближе к полковнику, но тот неожиданно отшатнулся, правой рукой нырнул в стоящий на подоконнике горшок с кактусом, вытащил из него пистолет и наставил его на Сидорова.

– Твою мать! – не сдержавшись, воскликнул тот. И специально для полиглота-полковника привычно перевел: – Фак ю.

Полковник сказанное капитаном понял и, обведя присутствующих колючим взглядом и пистолетом, в свою очередь, на чужом языке поведал им, что он фак ю, ю и ю. Растерявшиеся присутствующие не выразили решительного несогласия, и вооруженный собственным табельным оружием полковник, пятясь, беспрепятственно направился к входной двери. Капитан Сидоров, в голове которого в этот момент беспорядочно роились самые неожиданные мысли, беспомощно смотрел ему вслед, не зная, что предпринять, чтобы остановить это безумие.

И тут из неприметной двери с пластмассовым изображением писающего мальчика-дауна, застегивая на ходу ремень, вышел Вася Бурундук! Резко распахнутая дверь ударила отступающего полковника в спину, повергая его ниц и одновременно направляя обратно в кухню. Полковник упал, мгновенно на спину ему с двух сторон рухнули парни в форме, а упущенный пистолет хоккейной шайбой проехал по скользкому линолеуму к ногам Сидорова. Капитан проворно нагнулся, чтобы его подобрать.

– Товарищи начальники, мне бы еще водички попить! – кротко попросил грустный Бурундук, наконец справившись с ремнем.

Он поднял голову, поглядел в сторону кухни и осекся: на полу один на другом, не шевелясь, лежали три мужика, а четвертый гнул спину в земном поклоне.

– Здрасте, – севшим голосом машинально сказал Вася, делая неловкое подобие книксена.

– Ну, полный дурдом! – зло рявкнул кто-то с полу, и разогнувшийся Сидоров согласно кивнул. Только тут он нашел единственное правдоподобное объяснение происходящему: очевидно, полковник Лапокосов сошел с ума.

Теперь капитан знал, что ему делать. Пока милиционеры вязали полковника все тем же полотенцем, он вынул из лапокосовского кармана его же сотовый и набрал знакомый номер, которому в телефонном справочнике соответствовал запоминающийся адрес: «Зеленая, один».

И удивительное дело: не успел еще Сидоров закончить разговор, как в открытую дверь двенадцатой квартиры вломились озабоченные люди в белых халатах.

– Вот это оперативность! – уважительно произнес один из милиционеров.

– Да у нас в дурдом попасть – как с горы скатиться, – ехидно заметил другой.

Однако оказалось, что просто-напросто кто-то чуть раньше Сидорова вызвал по указанному адресу бригаду «Скорой помощи».

– На ужин нынче только каша, – извиняющимся тоном сообщила я Тому, ставя перед ним глубокую миску с овсянкой. Пес покосился на еду, отвернулся и зевнул.

– Как хочешь. – Я вышла из вольера и возвратилась в дом.

Что за напасть, в моем холодильнике снова пусто! В кухонном шкафчике из съестного нашлись мука, соль, сахар, перец и горчичники. Я поскребла по сусекам, нашла засохший ломтик колбаски, пару картофелин, маленькую вялую морковку, засохший пучок зелени и комок слипшихся на манер кубика Рубика пельменей. Что ж, не так плохо, как могло быть, из этих неликвидов можно сварить отличный суп!

Признаться, после событий текущего дня особого аппетита у меня не было, но мне казалось необходимым накормить чем-нибудь горячим Ирку. Суп – это то, что доктор прописал. Я покрошила ингредиенты, бросила в кипяток и пошла посмотреть на подругу.

Она спала на диване в гостиной, свернувшись клубком – довольно большим – и положив в ладонь мокрую щеку. Рядом таким же клубочком, только маленьким, свернулся кот: славный зверь чувствовал, что человеку плохо. Я укрыла их одним одеялом и на цыпочках ушла на кухню.

Я тоже устала, но ложиться не хотела – хорошо бы сначала поправить скверное настроение. Эх, жаль не припрятано у меня чего-нибудь сладкого про черный день, надо впредь хоть в аптечке какую-нибудь шоколадку держать… Я налила себе горячего чаю, сделала бутерброд с охвостьем колбасы, села за стол и попыталась расслабиться. Минуты две тупо размешивала сахар в чашке, потом очнулась. Вкусно отхлебнув глоточек ароматного чая, сомкнула челюсти на сандвиче… И, разумеется, именно в этот момент завопил телефон!

– В-ва, – с набитым ртом неприязненно сказала я в трубку и, разумеется, подавилась, закашлялась, потом поспешно глотнула чаю и, конечно, обожглась.

– Алле! Кто это? – сбитая с толку доносящимися до нее старческими хрипами, робко спросила моя приятельница – молодая стихотворица на другом конце провода.

– Й-а, – икнула я в ответ.

– Привет! – заорала она так, словно действительно говорила с глухой старушенцией. – Ты что, уже спишь, соня? Голос у тебя какой-то странный! Ты как?!

– З-амеча-ик-тельно! – Икота напрочь заглушила сарказм.

– Вот и славно. Я чего тебе звоню. – Приятельница стремительно перешла к делу. – А ну-ка быстро, дай мне неизбитую рифму к слову «осиновый»!

– Колбасиновый! – с ходу брякнула я, косясь на недоеденный бутерброд.

На секунду воцарилась гробовая тишь, потом невидимая приятельница на другом конце провода пугающе всхрюкнула. Я встревожилась, осторожно спросила:

– Алле?

– Ге-ни-аль-но! – замирающим голосом по слогам сказала она.

– Ты думаешь? – самокритично усомнилась я, но приятельница уже бросила трубку.

Я с недоумением посмотрела на телефон, перевела взгляд на объемистый фарфоровый бокал с дымящимся чаем и невольно задумалась, сосредоточенно глядя на свое отражение. Отражение выглядело озадаченным. Приятельница, похоже, снова писала кому-то на заказ рифмованное поздравление, посвящение или эпиграмму. Или эпитафию?!

Я поежилась. Эпитет «осиновый» у меня лично логично доукомплектовывался только словом «кол», каковая пара ассоциировалась исключительно с вампирами и вурдалаками. Рожденное мною производное от «колбасы» придавало жуткой кладбищенской тематике игривый оттенок веселого людоедства и все вместе вызывало в воображении колоритную картину разудалого демонического пикничка на свежей зелени могилок… Это кому же и в честь чего она пишет стишок?!

– Ну, чего уставилась? – неприветливо спросило мое отражение.