Русский дневник - читать онлайн книгу. Автор: Джон Эрнст Стейнбек cтр.№ 15

Позже, когда мы сидели за одним столом с крестьянами, а они расспрашивали нас о том, как работает наше правительство, мы пытались им объяснить, что у нас боятся давать много власти одному человеку или группе людей, поэтому политическая жизнь построена на системе сдержек и противовесов, призванных не допускать концентрации власти в руках одного человека. Мы пытались объяснить, что люди, которые сконструировали нашу политическую систему, и те, кто продолжает их деятельность, так страшатся концентрации власти, что скорее отстранят от власти хорошего лидера, чем создадут прецедент единоличного руководства. Я не думаю, что нас полностью поняли в этом вопросе, потому что в Советском Союзе народ учат, что вождь – это хорошо и руководство всегда право. Аргументы тут бессильны, две системы просто не слышат друг друга.

Блокнот господина Караганова полностью скрылся за красными и синими символами. Наконец он сказал:

– Если вы составите список того, что хотите увидеть, и передадите его мне, то я посмотрю, что можно сделать.

Караганов нам очень понравился тем, что говорил прямо, без обиняков. Позднее мы слышали от наших собеседников много витиеватых речей и общих слов, но только не от Караганова. Мы никогда не пытались красоваться перед ним, не делали вид, что мы не такие, как на самом деле. У нас был свой взгляд на вещи, своя, американская, позиция – и, вероятно, с его точки зрения, у нас были определенные предрассудки. Но он не проявил к нам ни нелюбви, ни недоверия, наоборот, казалось, что он стал больше нас уважать. Во время нашего пребывания в Советском Союзе он очень нам помогал. Мы встречались с ним несколько раз, и каждый раз он говорил:

– Расскажите правду, расскажите о том, что вы видели. Ничего не меняйте, опишите все так, как оно есть, и мы будем очень рады. Потому что мы не верим лести.

В общем, он показался нам честным и хорошим человеком.

А пока вокруг нашего путешествия продолжался заговор молчания. В Советский Союз можно приехать только в качестве гостя какой-то организации или для выполнения какой-то конкретной работы. Мы не знали, по чьей линии мы попали в страну: был ли это Союз писателей или ВОКС? Более того, мы не были уверены, что они сами это знают. По всей вероятности, обе организации стремились переложить эту сомнительную честь друг на друга.

Мы были уверены только в одном: мы не хотим получать аккредитацию в качестве постоянных корреспондентов с соответствующими корреспондентскими правами, ибо в этом случае мы должны были работать под эгидой и контролем Министерства иностранных дел, а правила МИДа в отношении корреспондентов были очень строги. Если бы мы стали подопечными этой организации, то не смогли бы выехать из Москвы без специального разрешения, которое очень редко выдается. Мы не смогли бы свободно путешествовать, и, кроме того, наш материал попадал бы под мидовскую цензуру. А вот этого нам очень не хотелось: мы уже поговорили с американскими и британскими корреспондентами в Москве и обнаружили, что их деятельность сводится в большей или меньшей степени к переводу русских газет и журналов и пересылке этих переводов. Причем даже из тех материалов, которые пересылались телеграфом, цензура зачастую вырезала большие куски. Некоторые из цензурных правок выглядели совершенно нелепо. Так, однажды один американский корреспондент, описывая Москву, заметил, что Кремль имеет форму треугольника. Это место из его статьи было вырезано. Конечно же, никаких правил цензуры не существовало, но корреспонденты, прожившие в Москве долгое время, уже примерно знали, о чем можно писать, а о чем нет. Эта вечная борьба между корреспондентами и цензурой продолжается и сейчас.

Известна история о новой землеройной машине: некий гражданский инженер изобрел машину для рытья канав и тоннелей и назвал ее «земляной крот». Фотографии и технические характеристики этой машины появились в советском научном журнале. Один американский журнал опубликовал этот материал у себя. В английской газете увидели эту статью и телеграфировали своему корреспонденту в Москве, чтобы тот срочно написал о «земляном кроте». Британский корреспондент нашел советский научный журнал, откопал нужный материал и отправил его в свою газету, однако статью задержала цензура. Этот случай произошел несколько месяцев назад, но, насколько я знаю, материал до сих пор не прошел цензуру.

Работу корреспондентов еще больше осложнило недавнее постановление, которое приравнивает разглашение сельскохозяйственных, промышленных и демографических показателей к разглашению информации военного характера. В результате никто не может получить никаких данных относительно любого советского производства. Все рассматривается в процентах, а без базового показателя это вам ничего не дает. Например, нельзя сказать, сколько единиц продукции выпустил такой-то тракторный завод, но вы можете узнать, что производство, к примеру, составляет 95 % уровня 1939 года. Если вы знаете, сколько машин было выпущено в 1939 году, то получите достаточно точные показатели, но если у вас нет этих данных, то вы останетесь ни с чем. В некоторых случаях все это выглядит просто смешно. Если, например, кто-нибудь спросит, каково нынешнее население Сталинграда, то ему ответят, что сейчас оно составляет 87 % довоенного. Затем приходится узнавать, сколько народу жило в Сталинграде до войны, и высчитывать, сколько там проживает сейчас.

В общем, между московскими иностранными корреспондентами и цензурой идет постоянная словесная война, и мы совершенно не хотели в ней участвовать.

В этот момент из увеселительной поездки на ленинградский пушной аукцион вернулся Джо Ньюман. Мало того, что Джо – хороший друг, он еще и очень полезный человек. Работа в Японии и в Аргентине прекрасно подготовила его к московской обстановке. Поскольку Джо долгое время провел в странах, где прямота – чрезвычайно редкое явление, у него развилось полезное качество: нюх на нюансы и намеки. Он мастерски читает между строк и видит один скрытый смысл за другим скрытым смыслом. Наконец, он очень уравновешенный и спокойный человек, что, впрочем, при подобной работе неудивительно: или ты становишься таким, или очень скоро сходишь с ума. Мы очень обязаны ему за все, что он нам сообщил и чему научил.

Мы позвонили в американское посольство. Положение в нем разительно отличалось от ситуации во всех других виденных мною посольствах. В то время как в большинстве посольств телефонная линия бесконечно занята из-за звонков американских туристов и посетителей, в посольство в Москве почти никто не звонит. Туда просто некому звонить. Здесь почти нет американских туристов – очень немногие американцы едут в Москву. Несмотря на то что в Москве имеется довольно большой штат дипломатов, они в основном общаются друг с другом и с представителями других посольств. Общение иностранцев с русскими весьма ограничено. Причины этого очевидны: в период напряженности русские не хотят, чтобы их видели с представителями американского посольства, и это вполне понятно. Один из дипломатов из нашего посольства рассказал мне, что как-то разговаривал с чиновником из Государственного департамента, который приехал в Москву. Чиновник жаловался, что у него не получается войти в контакт с русскими людьми. Человек из посольства сказал ему: