Кёсем-султан. Дорога к власти - читать онлайн книгу. Автор: Ширин Мелек cтр.№ 69

Кёсем помнила тот полдень, жаркий и томный, когда тепло, казалось, источали даже обычно прохладные узорчатые изразцы, покрывавшие стены гарема, а потому подруги устроились возле фонтана. Ветерок, почти не покидавший султанских садов, совершенно утих, и зной, словно липкая патока, покрывал, казалось, все тело, лишь немного утихая возле прохладной струящейся воды.

По-хорошему, следовало бы позвать евнухов с опахалами и служанок-гедиклис с фруктами и напитками, но Кёсем нарочно отпустила всех. Слишком мало времени отмеряла ей судьба для того, чтобы побыть рядом с подругой, каждую драгоценную минуту она жаждала прожить и прочувствовать. Посторонние при этих встречах казались кощунством, надругательством над священным таинством дружбы.

Башар, похоже, разделяла чувства могущественной султанши… нет, просто подруги детства, той, с кем вместе делила тоненький тюфяк и тяготы обучения сложным гаремным наукам, с кем вместе шалила и вместе возвысилась, – чтобы затем уйти в новый мир, к любимому человеку, в жизнь клана Крылатых. Уйти-то ушла, да только вот глупое сердце куда девать? Трепещет оно, неразумное, не может забыть старинную подружку!

Кёсем и Башар говорили одновременно о многом и ни о чем. В легкой, непринужденной болтовне ядовитые намеки и дружеские слова участия прятались легко, словно шипы в зарослях роз – или неприметное золотое кольцо в груде шелка. Так и только так можно было не опасаться соглядатаев, уши которых, как известно, в гареме торчат отовсюду. А потому – ищи, чуткое ухо, старайся, перетряхивай шкатулку, полную поддельных жемчужин, в поисках двух-трех настоящих!

Тогда-то и прозвучали слова «джан-патриархи».

– Они невероятные! – говорила Башар, и от улыбки подруги у Кёсем захватывало дух, а блеск глаз ее хотелось сравнить с веселыми солнечными зайчиками, гуляющими безвозбранно по океанской глади, под которой в глубинах упрятано немало диковин и чудовищ. – Они словно пришли из каких-то легенд. Знаешь, в которых имеются мудрые старухи – им еще батыры сосут левую грудь – и всеведающие старцы. И ведь не скажешь, что никто не сумеет им слова поперек сказать, – говорят, да еще как! Спорят с ними запросто, доказывают свою правоту. Но когда джан-патриархи говорят: «Будет так!» – все споры мигом заканчиваются.

Кёсем слушала подругу, блаженно щурясь и всецело отдаваясь моменту: журчанию ручья, нежному смеху Башар, которая как раз описывала такой вот спор мужа с неведомыми пока джан-патриархами, полуденному зною, который нынче казался вовсе не жгучим, а ласковым и сладким, будто та самая медовая патока, о которой грезят девчонки-гедиклис, большие охотницы до сладкого… Разумеется, память схватывала нужные обороты в речи Башар, которые позже нужно обдумать как следует, но главным было именно чувство общности, единения. Сейчас они вместе, и даже шайтана готовы посрамить, так им хорошо!

И вот нынче они снова вместе, снова им хорошо, пусть над их головой и нависает сразу несколько угроз, пусть небо хмурится, а на море готовится напасть чужеземная армада. Но таинственные джан-патриархи совсем рядом, только стоит за перегородку зайти… а зайти, похоже, придется, раз уж они настроены поговорить.

Джанбал и Джанбек… Имена Кёсем узнала лишь здесь, до того они оставались джан-патриархами, безымянными и оттого еще более таинственными. В самый раз для легенды, Башар дело говорила.

Теперь легенда ожила.

Доган и Башар встретились взглядами – словно поцеловались, и Кёсем с тоской подумала, что она так с Карталом не сумеет никогда. По крайней мере не здесь, не в этом доме, не там, где хозяйкой Марты. Другая женщина. Желанная или нет – дело вовсе не в этом. Дело в том, что Марты здесь хозяйка, а Кёсем – случайная гостья.

Когда-нибудь, может быть… да, когда-нибудь. Но не сейчас.

Картал поглядел на слегка замешкавшуюся Кёсем встревоженно:

– Боишься?

– Что ты, глупый…

Не ей бояться джан-патриархов, вовсе не ей, выжившей в дворцовой клетке, в которой каждый день происходят бои не на жизнь, а на смерть – бои, постороннему глазу невидимые, но от того не менее жестокие.

Кёсем легонько улыбнулась одними краешками губ и сделала шаг вперед.

– Что думаешь о ней?

Слова давались нелегко, словно горло заполонил песок. Да если вдуматься, то так оно и есть, только песок этот необычный. Это песок времени, появляющийся, когда во рту уже не осталось ни одного зуба, когда старость сделала тебя безобразной и лишь многочисленные внуки-правнуки упорно не желают этого замечать. Остальным заметно сразу, пускай эти «остальные» и притворяются, будто не видят, как морщины изуродовали лицо, как провалились губы, как поседели и изрядно проредились черные когда-то косы.

Все те, кто был когда-то дорог, давно уже там, наверху, в чертогах Аллаха. И лишь она, Джанбал, да еще Джанбек, до сих пор видят небо у себя над головой, а не под ногами. Зачем, спрашивается? Молодежь – она куда проворней, да и разума любому из клана Крылатых не занимать. Пора, пора бы уже Азраилу прийти да взмахнуть мечом, ан не торопится темный ангел, загулял где-то, ох, загулял!

Джанбал почти помимо воли фыркнула, затем потянулась за платком – тоненькая ниточка слюны пролилась на подбородок. Увы, старость не щадит никого. Но сама мысль о загулявшем ангеле, перебравшем хмельного, запретного на небесах вина, повеселила изрядно. И чалма у него небось на одно ухо сползла, и меч он где-то потерял, а теперь бегает да ищет!

Нехорошие мысли, грешные. Когда Джанбал попадет на суд Аллаха, ей каждую такую мыслишку припомнят, обязательно припомнят! Ну да Аллах всемилостив и милосерден, авось простит глупую старуху.

– Так что думаешь?

Темнота рядом с Джанбал всколыхнулась. В последнее время свет начал чересчур раздражать старческие глаза Джанбека и он предпочитал сидеть в глубокой тени. А самой Джанбал без хотя бы маленького огонька в плошке даже не спалось. Эх, старость-старость…

– Она неплоха, – наконец произнес Джанбек. – Нашему удальцу подходит.

«Лучше, чем Марты», – повисло в воздухе невысказанное. И, отвечая на невысказанное, Джанбал устало произнесла:

– Ну, «подходит» – это еще не все…

«Должен же он был хоть на ком-то жениться!» – не прозвучало в комнате, и Джанбек протестующе мотнул головой, в который раз не желая с этим непроизнесенным утверждением соглашаться.

Старый спор, очень старый. Его в этой комнате вели с того самого мига, как Картал пришел к джан-патриархам и объявил, что берет в дом жену, дочь Махмуда Железного. Как залог примирения берет, как уплату долга – но, впрочем, не поперек воли самой девицы. О да. Это уж точно.

Эх, Марты-Марты, несчастная чайка, не ведавшая в жизни истинного счастья… А ведь столько усилий для этого положила. От них-то не укрылось…

Конечно, Картал с женой был бережен и нежен. Конечно, исполнял все заветы Аллаха, берег Марты, выполнял почти все ее просьбы и честно воспитывал их общих детей. Многие женщины сказали бы, что Марты несказанно повезло: живет – будто песню поет, а что песня невеселая, так это ничего, спроси хоть у тех, кто не поет, а хрипит, потому как не живет, а лямку тянет. Ну а Марты… что Марты? Всегда в тепле, всем обеспечена, муж бережет и лелеет, уважителен, незлобив… Что-что вы говорите, правоверные? Не любит свою жену? Ой, да проглотите такие нечестивые слова! Впрочем, может, и не любит. Но заботится же, а что для женщины, создания слабого, может быть важнее?