Акулы из стали. Туман - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Овечкин cтр.№ 62

Всё продвигалось крайне успешно, и в мечтах Башка уже гулял с Пелагеей Петровной по Невскому в звании капитана первого ранга, белой рубашке и чёрной бабочке, постукивая по мостовой (в мечтах у него непременно каменной) красивой сандаловой тростью, на которой был набалдашник в виде головы грифона, когда в замке повернулся ключ. Пелагея Петровна строго-настрого запрещала курить в туалете, и поэтому Башка запаниковал. А что делает опытный подводник, когда паникует? Это обычные люди впадают в ступор и начинают судорожно носиться кругами, а подводник вверяет себя инстинктам и составляет план. План Башки был прост и эффективен, как автомат Калашникова: выбросить бычок в унитаз, сделать круглые глаза и сказать, что курит сосед снизу.

Думать над деталями было некогда, и поэтому Башка, схватив своего питона с придатками в руку, швырнул бычок в унитаз. Дальше, пожалуй, приведу рассказ Пелагеи Петровны:

«Ой, такой чудный вечер нам мужчины устроили! Куча цветов, ну просто завалили всё! Командующий заходил поздравлять, все пили шампанское, танцевали и декламировали вслух стихи (вот в этом моменте я лично сомневаюсь, конечно). Нас вниманием окружили офицеры, как мыши сырную головку в подвале (тут верю, да), и погода ещё такая чудная, понимаете, весной же уже пахнет, прямо вот от воздуха можно опьянеть (особенно если его употреблять с шампанским вином, ага). И вот мы веселились, веселились, как я неожиданно вспомнила, что у меня дома есть бутылка чудесного армянского коньяка восемнадцатилетней выдержки, а начальник тыла мне не поверил и сказал, что такого быть не может, потому что армяне не умеют так долго терпеть. Я, конечно, обиделась на него и сказала, что это форменный моветон даже для такой тыловой крысы, как он, не верить на слово лучшей подруге его жены. На что он довольно нелогично, на мой взгляд, ответил, что вот именно поэтому-то он и не верит. А жена его, Танечка, ну вы её знаете (да откудова мы её знаем-то?), сказала: «Пелагея, а поехали к вам! Там же Башка твой скучает сейчас один-одинёшенек!» Предложение показалось вполне уместным, но не потому, что Башка мой скучает – он же Башка, ему скучать некогда, он всё время о чём-то думает, а потому что наверняка ведь коньяк этот будет вылакан им, и не факт, что со мной! Мы вызвали дежурную машину, собрали все цветы, закусок в пакет и бутылку шампанского на дорожку прихватили. А потом вспомнили с Танечкой, что для шампанского стаканчиков не прихватили, а муж её так посмотрел на нас странно, пробкой в форточку стрельнул и прямо из бутылки шампанское стал пить, представляете! (Шампанское из дула прямо? Да не, конечно, не представляем, никогда же так не делали, ну). И вот мы поднимаемся к нам: мы с Танечкой с охапками цветов, муж её с бутылкой шампанского и закуской, в подъезде тихо так, мирно всё, только Танечкин муж напевает «Напрасные слова». Ой, как я люблю этот романс, как люблю… Заходим в квартиру – тоже тихо, а потом такой, знаете, хлопок резкий, и мой Башка вылетает из туалета, врезается башкой своей в стену, и у него эта, ну… вы понимаете… Да – жопа горит. Прям так, знаете, весело горит, задорно даже, я бы сказала. Вот факел, ни дать ни взять.

«Фигасе – скучает! Вот это я понимаю праздник!» – сказал Танечкин муж, отодвинул нас в сторону и вылил шампанское моему Башке на попу, а потом через него перешагнул и дальше на кухню пошёл со словами: «Жопа в огне, яйца в руке – настоящий подводник. Не бойтесь, дамы, всё в порядке, где тут ваш коньяк?» И это так быстро всё произошло, я так растерялась. Ну представьте, только что вам «Я скоро догорю» приятным колоратурным сопрано пели, а тут муж ваш с горящей… жопой, да, летит. Я та-а-ак растерялась, вот надо же что-то делать в таких ситуациях, ну правильно, я же жена его, я же и в горе и в радости, и вот с горящей жопой тоже, получается… В общем, я ему свой букет огроменный к-а-а-ак швырну на жопу прямо, ну чтоб потушить его, хотя он уже и не горел вовсе. А там у меня и розы же, и гвоздики, но розы в основном. Только ойкнул мой Башка, он у меня терпеливый же, ну вы знаете. А котик-то, котик наш, я как увидела! Сиди-и-ит такой бедненький и не шелохнётся даже, как чучелко. И глаза, глаза такие, знаете, как блюдца у него! С тех пор ничем в туалет его не заманить, обходит его по дуге, даже когда на кухню идёт. Представляете? Ну заносите уже, заносите его, вон там на диван кладите и не бросайте больше у дверей, мне знаете как тяжело его тащить потом… Не брошу же я его в коридоре валяться – это же ряженый мой суженый, в попу теперь контуженный. Коньяк-то? Да, выпили вчетвером. Башка мой, как гусар, весь вечер стоя пил. Нет, ребята, поймите, я, конечно, ожидала от него сюрприза на Восьмое марта – мужчина он у меня внимательный, но не такого, ох и не такого».

Башка потом долго, как гусар, всё стоя делал. Особенно в центральном посту поначалу непривычно было, когда командиров боевых частей собирали – там же у каждого свое законное место и поза из века в век не менялись, а тут Башка стоит перед своим ПУРО.

– Александр Евгеньевич! Садитесь! Не стойте у меня над душой, как тень отца Гамлета! – делал ему замечание старпом.

– Да нет, я, пожалуй, постою. Так, говорят, лучше работается и всё такое!

– Кто говорит?

– Ну вот Пётр Первый, например, даже читал и писал стоя, знаете?

Старпом на секунду зависал, видимо, вспоминая, а делал ли он замечание Петру Первому за то, что тот стоит у него за спиной, как тень отца Гамлета.

– Не знаю, как там было при царизме и монархии, но чувствую, что вы, Александр Евгеньевич, изволите от нас что-то скрывать!

Нюх-то у старпома был на скрывания и утаивания, как у Чингачгука на следы бизонов, и всё-таки он выпытал рассказ про этот случай. Правда, не такой сочный, как нам рассказала Пелагея Петровна, когда мы в очередной раз принесли Башку домой, но не убежали, наступив на горло своим страхам, как настоящие корсары, – больно уж любопытно было.

А кресло у ПУРО зам быстро себе облюбовал и даже потом изволил удивляться и говорить «да я всегда тут сидел», когда у Башки зажила его спина и всё, что ниже. А кличка «Факел» за Башкой не прижилась – уж больно башковитый был, чёрт. И этого факта никакая горящая жопа перевесить не могла.

Так вот часто бывает в жизни, если вы замечали: точно выданное прозвище сидит на человеке прочно и облегает, как костюм, сшитый на заказ. Что ты ни твори и какие вершины ни покоряй (во всех смыслах этого слова), но если назвали тебя «Удод», например, сколько ты ни кукуй, а всё равно удодом и останешься.

Как удобно было бы жить, если бы все люди были одинаковыми, иногда думаю я. Не внешне, конечно же, а строго по внутреннему своему содержанию: есть вот младенцы и дети с абсолютно одинаковыми характерами (можно даже не делить по полам), женщины, мужчины и старики (этих тоже по полам можно не делить), от которых всегда знаешь, чего ожидать и, соответственно, как реагировать.

Несколько скучно стало бы, не спорю, а художникам и поэтам с писателями про заек – так и вообще тоска зелёная: ну что ты напишешь без душевных мук и терзаний с сомнениями. Ну «Репку», ну «Колобок», а дальше-то что? Всё, блин, даже «Наша Таня громко плачет» не выйдет – нет поводов для вдохновений, хоть ты тресни. И никаких тебе «Отчего люди не летают как птицы?». Но зато какая практическая польза была бы от этого в быту, вы только представьте! Вот отчего люди ругаются, ссорятся и трудно заводят себе друзей, а потом с ними уже ругаются, ссорятся и сетуют на то, что вокруг одни подонки? От того простого и очевидного факта, что все люди разные и нет никакой возможности найти рядом с собой идеального человека для раскрытия ему души и совместных походов на рыбалку, потому что идеальный человек для каждого – это он сам. Он сам – умный, добрый, отзывчивый, в меру щедрый, достаточно воспитанный, эрудированный до нужной степени и красиво говорит вслух. А остальные? Вы только посмотрите вокруг: вот тот глуповат, у того денег в долг не допросишься, а этот так и вообще считает, что блатной шансон – это музыка, и удивляется, отчего некоторых от него тошнит… А вон тот вон колхозник, вы только на него поглядите, вообще вместо «шаверма» говорит «шаурма» – ну как с ними со всеми можно водить какое-то общество?