Акулы из стали. Туман - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Овечкин cтр.№ 14

– Ну а серьёзно?

– Ну хочешь тебе препаратов выдам нозепамовой группы?

– Поможет?

– Нет, конечно, но хоть не повесишься!

– Дурак ты, доктор, и не лечишься!

– Конечно, не лечусь! Я же доктор!

На следующий день подзывает меня к себе командир после построения. А осенью ранней дело было – вокруг красота такая, запахи вот эти вот ноздри щекочут, чайки ещё белее кажутся… Один я, короче, весь пейзаж порчу.

– Стас! – кричит командир заму. – Тоже подойди!

– Два замполита на корабле, – начинает командир, – а воспитательную работу среди офицера опять я провожу!

– Что он натворил, б? – интересуется замполит.

– Стой и учись, как надо психологическую помощь офицерам оказывать! Эдуард?

– Да, тащ командир.

– Рассказывай.

– О чём, тащ командир?

– Отчего ты ходишь смурной, как удод по болотам, а? Ну тошно смотреть же уже…

– Не знаю, тащ командир, тоска какая-то.

– Сосёт?

– Если бы! Грызёт в основном и давит!

– Болит что?

– Никак нет.

– Дома всё ли в порядке?

– Всё в порядке!

– То есть вселенская тоска?

– Она самая – вообще без причин!

– Да заебал ты, б! – вступает замполит, но командир его прерывает жестом руки.

– Слушай, Эдуард, есть способ один – поможет сто процентов. Принимаешь внутрь кружку абсента и идёшь на танцы.

– Танцевать, что ли?

– Дурак, что ли? Мужики не танцуют! Придёшь на танцы, выберешь место поярче, ну там под лампочкой какой или стробоскопом, станешь в задумчивую позу, руки, как Лермонтов, на груди скрестишь и будешь смотреть на всех свысока. Умеешь, как Лермонтов-то?

– Умею.

– Покажи.

– Не, ты как Чаадаев стоишь, а надо вот так, – командир показывает как. – Повтори. Нормально, потренируешься и после обеда мне предъявишь на зачёт. Так вот стоишь ты под лампой с абсентом и тоской внутри и смотришь вокруг с небрежной улыбкой на рту, а вокруг, мать моя женщина, ты посмотри что творится-то! Те вон пьяные в стельку и лыка не вяжут, а готовы подраться вон из-за той самки, у которой трое детей и варикозное расширение вен на ногах даже сквозь колготки проступает; те слишком вульгарно накрашены; те танцуют, как Буратино без ног, а неумело притворяются, что умеют; те вон одеты, как шлюхи, а делают вид, что английские королевы; та вон рыдает в углу навзрыд и тушь по щекам, а рыдает вон из-за того свина, а он же смотри какой неприятный, и усики эти – ну как из-за такого можно рыдать? А у этой, смотри, жопа шире моих плеч, а она ей крутит так, что стаканы за соседними столикам от воздушного фронта шатаются! И это ты ещё в тёмные углы не заглядывал! А ты один такой стоишь посреди этого позора рода человеческого. Лермонтов. И улыбаешься презрительно. Покажи, как презрительно улыбаются. Не саркастично, я сказал, а презрительно. Ну вот, другое дело.

И пока он всё это рассказывает, он же руками жестикулирует активно, то на кучку минёров покажет, то на группу механиков, то на помощника. И у всех, конечно, такой дикий непонятный вид от этого образуется, все думают, что это происходит такое за представление с таким странным составом актёров, и главное, как от всего этого теперь укрыться. И поговорить-то сразу находится о чём: все сразу начинают выдумывать отмазки непонятно от чего, но не зря же командир в них рукой тычет и вон как говорит активно – с этим надо что-то делать же срочно.

– И что, – спрашиваю, – поможет?

– Тебе – не знаю, а мне точно поможет! Ты же после всего этого напьёшься обязательно и на службу завтра не явишься, а послезавтра, когда явишься, то будешь уже чувствовать себя виноватым, и мне не надо будет проявлять к тебе сочувствие, а надо будет что? Правильно – ебать тебя за наглый прогул, что для меня намного легче, и траты душевных сил не требует! Молодец я? Тонко?

– Так точно!

– Ну, ступай тогда. Ступай, я сказал, а не бреди, как верблюд по пустыне! Резину мне на палубе когтями поцарапаешь!

– И что это было сейчас? – спросил механик, когда я примкнул к своей стае.

– Психологическая помощь. Практически отцовская.

– Помогло?

– Послезавтра и узнаем.

– Борисыч эвкалипта заварил – вечером сауну по-взрослому устраиваем. Ты в деле?

– Да.

– А чего командир тебе посоветовал?

– Абсенту выпить и на танцы сходить.

– Так что, нам турбинного масла в шило добавить? Потанцевать-то мы можем, конечно, да.

– Нет уж, увольте! Обойдусь без масла вашего и тем более без танцев! Мало у меня депрессия, так ещё и на танцы ваши смотреть! Тьфу – срамота!

После обеда лежу и смотрю в сетку на верхней койке – ну сплю типа. Вызывают меня наверх. Поднимаюсь – стоит на пирсе командир с саквояжем и замполитом.

– Чуть не забыл! – кричит мне снизу. – Показывай!

Что ему показывать? А, Лермонтова же – вот чёрт, забыл совершенно.

Показываю.

– Ну как тебе, Стас?

– Ну-у-у, уже не Чаадаев, конечно…

– Ну да, ну да. Ладно – зачёт! Свободен!

И уходят. Надо же – не забыл, вот прямо уже чуть полегчало на душе, а ещё сауна вечером: жизнь-то вроде и налаживается!

А эвкалипт в сауне вещь вообще незаменимая. Попробуйте, даже если нет сушёного, в виде травы, можно настойку купить в аптеке, правда, когда сушёный завариваешь – эффект лучше.

Сидя вечером в парилке, все активно потеют, сопят, пот в баночки мыльницами соскребают, и кто-то спрашивает:

– Борисыч, а эвкалипт для чего полезен?

– Для всего практически!

– Не, ну вот что он сейчас лечит?

– А у тебя что болит?

– Ничего!

– Тогда просто иммунитет укрепляет!

– А у меня – бронхит!

– Всё – считай нету!

– А мне платят мало!

– Вот прямо сейчас слышишь топот копыт вверху? Это помощник поскакал приказ строчить на твою премию! Вот что эвкалипт животворящий делает!

– А раны душевные?

– Только со спиртом!

– Ну дык а чего мы сидим? Может, пора уже того? Спрямиться?

– Терпеть! Мне ещё грамм сто в банку наскрести надо!

Потом все плещутся в ледяном бассейне и долго, оттого что с разговорами, пьют, а под утро спорят, есть ли смысл ложиться на пару часов или уже до подъёма флага сидеть. И вот именно сейчас это так важно, что нужно даже об этом спорить – ведь если ты ещё в сознании, то неприлично же покидать общество, если общество несколько часов рассказывало тебе истории про то и про это, заботливо подливало и чутко не задавало вопросов, кроме наводящих.