Геносказка - читать онлайн книгу. Автор: Константин Соловьев cтр.№ 67

Он почувствовал, как на смену злости приходит глухая тоска. Зря он завел этот разговор. Что может смыслить в Человечестве геноведьма, существо, для которого человеческие клетки и хромосомы — всего лишь расходный материал?..

— Хватит, — сказал он сквозь зубы. — Не собираюсь спорить с тобой на эту тему.

— Как пожелаешь, братец.

Оставшуюся дорогу они молчали, и, по счастью, эта дорога не затянулась.

— Малый зал для аудиенций его величества Тревирануса Первого! — грянул откуда-то сбоку голос, которым, как показалось Гензелю, можно было сбить с копыт несущегося быка. Даже драгоценные витражи под потолком жалобно звякнули. — Его величество готов вас принять. Слушайте внимательно. Подходить к нему по одному, держась прямо. Целовать руку. Пятиться назад. Не стоять ближе пяти метров к трону — там есть отметка. Обращаться к нему только после того, как он сам заговорит. Не перечить. Не смотреть в глаза. Но и не смотреть в другую сторону. Только на носки туфель его величества. Говорить не громко и не тихо, но четко. Не переспрашивать. Если у вас есть просьба, не называйте ее, пока его величество сам не попросит. Не шевелиться во время разговора. Не зевать. Не улыбаться, если не улыбнется его величество. В стенах зала установлены автоматические термические ружья. Одно резкое движение — и от вас, мелкие квартероны, останется кучка зловонного пепла на полу!

Гензель поспешно сорвал с головы потертый шаперон и успел ткнуть локтем сестру, чтобы та сняла берет. Увы, геноведьмы так же плохо ориентируются в человеческих душах, как и в дворцовом протоколе.

Судя по всему, говоривший был личным церемониймейстером его величества, но выглядел так грозно, что мог сойти за фельдмаршала. Мундир был усыпан многогранными орденами, а выправка такая, что позавидовал бы манекен готового платья из витрины. На посетителей церемониймейстер смотрел с уместной в данном случае долей легкой брезгливости.

Литая дверь распахнулась без предупреждения и даже без скрипа — судя по всему, и здесь автоматика. Если этот зал для аудиенций здесь звался Малым, подумалось Гензелю, в Большом, пожалуй, можно выращивать пшеницу для такого города, как Лаленбург. Зал показался ему огромным. Впрочем, освоившись с освещением, он решил, что первое впечатление было преувеличено: слишком уж много тут было сверкающего стекла и металла. Впереди возвышался трон — массивное сооружение с роскошной золотой отделкой. Но трона, равно как и прочего убранства, Гензель отчетливо не рассмотрел.

Потому что увидел его величество Тревирануса Первого.

3

Собственное тело предало его. Омертвели, не в силах сделать выдох, легкие, отмерли мышцы, и даже сердце вдруг съежилось где-то в глубине тела, крошечное, как новорожденная опухоль. Гензель ничего не мог с собой поделать. Замер на пороге, не в силах сделать и шага, кровь прилила к лицу. Наверно, в этот миг он выглядел идиотом с пораженным генетической хворью мозгом. Гретель пришлось незаметно ткнуть его под ребра, чтобы тело обрело хоть какую-то чувствительность.

Сама она, кажется, особого волнения при виде царственной особы не испытывала и на его величество взирала с не большим интересом, чем на уличного торговца или садовника. Он вдруг с суеверным ужасом ощутил, что в этом нет ни малейшего притворства, ни малейшей неискренности. Она и в самом деле не видела существенной разницы между его величеством и любым другим организмом на свете. И уж подавно была лишена религиозного трепета.

Гензель заставил себя сделать три шага вперед. Это было пыткой, с которой его тело едва совладало. Он даже не мог поднять головы, глядя себе под ноги, но в то же время ощущая присутствие в зале чего-то столь чистого и мощного, что на всем теле вставали дыбом волосы. Как невидимое излучение огромного неэкранированного реактора.

Увидев расшитые носки королевских туфель, Гензель едва не лишился чувств в благоговейном экстазе.

Человек. Высшее существо, которому суждено править миром. Идеальное сочетание хромосом, не испорченных, подобно его собственным, поколениями генетических вырожденцев. Священный сосуд, полнящийся драгоценной влагой. Величайшая сила, перед лицом которой всякое существо должно онеметь в религиозном экстазе.

Несмотря на все гигиенические процедуры и омовения, Гензель ощутил себя невероятно грязным, настолько, что хотелось рухнуть на колени и приникнуть к полу. Он словно увидел себя со стороны — некрасивое лицо, щерящееся треугольными акульими зубами, потрепанная одежда, несуразные пропорции. Квартеронское отродье. Выродок. Набор бракованных генов. Оскорбление Человечества. Живое воплощение всего самого низменного и позорного.

— Подойдите, — негромко сказал король. — Только вы двое. Остальные пусть ждут снаружи.

На ватных подкашивающихся ногах Гензель добрел до основания трона. Протянутая ему рука была рукой взрослого мужчины, с морщинистой кожей и скромным золотым перстнем. Она источала едва ощущаемый аромат. Гензель поцеловал ее губами, которые вдруг стали непослушными и бесчувственными, как древесная кора. И сердце ухнуло куда-то в самый низ груди. Не лишиться бы чувств прямо в зале…

Но он выдержал. Отошел от трона, стараясь смотреть лишь на кончики королевских туфель, стоящих на нижней ступени трона. Поцелуй Гретель был на удивление долгим и почтительным. За то время, что ей потребовалось, чтобы поцеловать протянутую монаршую длань и вернуться на положенное место, Гензель успел немного прийти в себя. И даже украдкой взглянуть на его величество.

Король был… Наверно, даже будь Гензель придворным поэтом и работай всю жизнь без передышки, едва ли ему удалось бы найти подходящие слова для того, чтобы описать Тревирануса Первого.

Он был…

Идеален.

Гензель рассматривал короля украдкой, чувствуя, как душа преисполняется сладким, как вересковый мед, благоговением. Ему приходилось видеть вблизи и с почтительного расстояния много придворных. Седецимионов, щеголяющих одной шестнадцатой частью дефектной крови, вельможных тригинтадуонов с их одной тридцать второй частью, даже особ королевской крови, чей процент был и вовсе исчезающее мал. Все они, как правило, были хороши лицом, даже очень хороши. Совсем не похожи на серолицых, с неправильными и несимметричными чертами квартеронов или, упаси Человечество, мулов, которые зачастую и вовсе не имели человеческих лиц. Все они были обладателями упругой розовой кожи, мягких овалов и прекрасных волос.

Даже семидесятилетние старцы выглядели моложавыми и полными сил мужчинами, ну а женщины сохраняли свою удивительную красоту до глубокой старости. Гретель объясняла ему, что все это — следы пластической хирургии и целого букета генетически омолаживающих процедур, которые, латая стареющий фенотип, одновременно превращали генотип в кишащее всякой нечистью болото. То болото, из которого черпали генетический материал их потомки. Остающиеся до самой смерти прекрасными аристократы передавали своим отпрыскам генетические дефекты величайшей силы.

Нет ничего удивительного, что баронские, герцогские и графские жены регулярно рожали от своих чистокровных супругов отвратительных мулов, которые втайне сжигались в дворцовых крематориях или по-быстрому закапывались в безымянных могилах.