Геносказка - читать онлайн книгу. Автор: Константин Соловьев cтр.№ 152

— Театр! — возвестил вдруг Варрава, перестав улыбаться.

Атмосфера театра мгновенно переменилась. Из оркестровой ямы вылетела спотыкающаяся и фальшивая барабанная дробь. Прожектора ударили в сцену прямыми лучами, окатив человека в инвалидной коляске багряным и белым, превратив его в неподвижную, высеченную из темного камня фигуру, возвышающуюся над зрителями. Удивительно, но даже разгоряченные вступлением мулы вдруг мгновенно замолчали, точно не они несколько секунд назад тряслись в экстазе, вторя дьявольским звукам, раздирающим барабанные перепонки.

— Знаете ли вы, что такое театр?

Карраб Варрава мгновенно стал серьезен. Даже возникла на миг иллюзия, что на сцене находится совершенно другой человек. Осознавший торжество момента, бледный, пытливо вглядывающийся в темный зал, ищущий. И голос переменился, хоть и остался по-прежнему звучным.

— Зачем нам театр, дамы и господа? — вопросил он негромко, но все равно каждое слово было отчетливо слышно. — Чего мы ищем в нем? Чего ради смотрим на сцену? Неужели нам нравятся кривляния и ужимки актеров? Едва ли. Жизнь всегда была достаточно хитрой сукой, чтобы уметь смеяться над самой собой. Если не верите в это, взгляните в зеркало. Вы сами — наглядное тому подтверждение! Насмешка над всем сущим. Живое доказательство того, что любой закон можно вывернуть наизнанку, а красота и уродство — две стороны одной монеты. Вопрос лишь в том, какой стороной ты ее поймаешь!

По зрительному залу разнесся гул. Такой тихий, что его можно было спутать с ветром, пробравшимся в шатер. Карраб Варрава молча смотрел на зрителей, поводя большой головой из стороны в сторону. Он был торжественен и бледен, как гробовщик, и блестящий черный цилиндр лишь усиливал это сходство. Куда-то пропал заразительно смеющийся и кричащий басом бородач, причем так, что этого не успел заметить никто из присутствующих, даже из тех, что были наделены дополнительными глазами. Под куполом повисла напряженная драматическая тишина.

— Он выглядит здоровым, — сказала Гретель, ничуть не подавленная воцарившейся театральной паузой. — Кто он? Окторон?

— Не знаю, — ответил Гензель, на всякий случай прикрыв ладонью рот. — И никто не знает. Поговаривают, когда-то он был уродливейшим из мулов. И потратил целое состояние на то, чтобы вернуть себе человеческий облик. Бессчетное множество операций, внутренних и наружных. Удаление лишних органов и прочее…

— Природу не обмануть ни геномагией, ни ланцетом.

— Говорят, ему это и не удалось в полной мере. Он избавился от внешних проявлений своей искаженной сущности, но его кровь отравлена бесчисленным количеством продуктов разложения и отторгающихся органов. Поэтому при нем всегда мистер Дэйрман со своими кровососами.

— Кровососы? — не поняла Гретель.

Гензелю пришлось неохотно пояснить:

— Специальные пиявки. Он держит их в аквариуме за сценой. А мистер Дэйрман — его личный врачеватель. Неотлучно следует за театром. Пиявки постоянно выкачивают из Варравы отравленную кровь, фильтруют ее и позволяют ему оставаться в живых. Впрочем, это всего лишь слухи. Не так уж много в Вальтербурге найдется людей, желающих размышлять на эту тему…

Гензель замолчал — ему показалось, что в темноте театра горящий взгляд Карраба Варравы нащупал его. Иллюзия, конечно, еще одна театральная иллюзия, но между лопатками сам собой выступил ледяной пот.

— Так почему вы явились сюда этим вечером? — вопросил Карраб Варрава молчащих зрителей. — Вы, жалкое и никчемное подобие людей? К чему вам смотреть спектакль, когда вы сами — действующие лица и декорации другого спектакля, который тянется миллионами лет? Жизнь уже отбраковала вас, несчастные мои уродцы. Она вышвырнула вас на сцену, хотели ли вы того или нет, и освистала вас. Ослепила своими проклятыми софитами. Явила ваше жалкое уродство всему миру. Так отчего вас тянет туда, где фальшь возведена в абсолют, а ложью пропитано все вокруг? Может, оттого, что вы желаете отомстить той самой жизни, которая вас породила? Что вы хотите смотреть, как она корчится в конвульсиях, заливая кровью сцену?

Зрители глухо заворчали, точно голодные псы. Но человек со сцены глядел на них ясным и насмешливым взглядом. Ему не требовалось даже брать в руки кнут, чтобы отпугнуть кого-то. Он сам выглядел как скрученный кнут, способный мгновенно распрямиться с оглушающим щелчком, и лоснящиеся черные пряди густой бороды лишь подчеркивали это сходство.

— Театр — удивительное место. — На смену насмешке пришла доверительная интонация, от которой зал тихо зарокотал, полностью покоренный. — И тут происходят удивительные вещи. Фанерные декорации становятся лесом. Маски — лицами. Барабанный грохот — грозой. Театр — место, где ложь изображает правду, где иллюзии достовернее самой незыблемой истины, где, алхимически сплетаясь, возникает сплав правды и лжи, жизни и того, что никогда не получало права на жизнь. Тут истина и ложь обмениваются генетическим материалом, порождая самые невообразимые комбинации. Мутантов, чье существование так же кратковременно и мучительно, как и ваше собственное.

Карраб Варрава набрал воздуха в могучую грудь.

— Я скажу вам, почему вы здесь! — бросил он звучно, озираясь, так что каждому сидящему в зале показалось, что он смотрит на него. — Вас манит эта загадочная реакция, что раз от разу происходит на сцене. Мы все — увечные дети проклятого генетического века. Мы все — плод смешения миллионов хромосом. Почему результат этого смешения оказался столь плачевен? Мы не знаем этого. Просто в один момент какой-то ген вашего предка одержал верх над другим. Возможно, если бы он проиграл, в длинной цепочке вашего генетического наследования сложился бы иной порядок — и сейчас вы были бы человеком, а не уродливой тварью. Но бой уже закончен, и вы — его руины. Миллионы миллионов генетических цепочек сражались друг с другом в каждом поколении. Миллиарды безвестных хромосом гибли в бесконечной резне! Тысячи тонн отбракованного генетического материала ваших предков, которого вы не унаследовали, — это залежи мертвых тел, павших в бою, которого вы даже не видели. Они были мертвы еще до того, как вы родились. Но они предопределили вашу судьбу!

Зал молчал, оглушенный, обмерший, безмолвный. Казалось, Варрава может выдернуть из него любого мула и медленно оторвать ему голову, а тот даже не подумает сопротивляться.

Голос Варравы постепенно ожесточался. Сперва влекущий и уверенный, он стал звенящим от напряжения. Глаза калеки полыхали, разбрасывая по всему залу черные искры.

— Вот почему вы так жадно глядите на сцену! Две куклы не просто так пускают друг другу кровь и рвут плоть! Они символизируют противоборствующие гены, каждый из которых силится уцелеть и принять участие в создании новой жизни. Ведь на клеточном уровне кипит не менее кровожадная борьба. Извечная, лишенная милосердия и сантиментов, животная. Вот почему вы собрались этим вечером в «Театре плачущих кукол», дамы и господа! — Карраб Варрава улыбнулся торжествующей улыбкой и обвел взглядом своих гостей. — И вот почему за свои деньги вы получите сегодня наилучшее представление! Уважаемая публика! Внимание на сцену! Представление начинается!