Шелковые узы - читать онлайн книгу. Автор: Лиз Тренау cтр.№ 14

В этот жаркий июльский день окна были открыты нараспашку. Так как чердак находился под крышей, зимой в нем было слишком холодно, а летом слишком жарко. Под станками была навалена солома, на ней спали подмастерья и работники. Когда обучение Анри подходило к концу, ему разрешили спать на выдвижной кровати в маленькой комнатке в подвале рядом с кухней, где никогда не бывало чересчур холодно или тепло. К тому же рядом находился чулан с запасами хлеба и сыра, откуда можно было понемногу тянуть еду, не вызывая подозрений у поварихи.

– Merde ^[23], как же тут жарко сегодня, – посетовал Анри, захлопывая за собой люк.

Подмастерье, который обычно помогал ему работать на станке, воспользовался отсутствием Анри и заснул на соломе. Бенджамин, другой подмастерье, отвечающий за обучение первого, сидел возле станка, на котором, как предполагалось, должен был соткать базовый рисунок для мужских жилетов.

– Ну, как дела? – спросил Анри, заглядывая ему через плечо. – Что ты делал все это время? Меня не было целый час, а ты даже дюйма не соткал.

– Нить порвалась, – пробормотал мальчик. – Очень долго искал ее. В этом цвете такую найти невероятно сложно.

Анри присмотрелся к материи.

– После каждого прохода челнока надо крепко потянуть за галево ^[24], чтобы натянулся уто́к ^[25]. Если станешь лениться, ткань выйдет неровно, и на обычном шелке вроде этого все будет очень хорошо видно. Смотри, чтобы месье Лаваль снова не оставил тебя без обеда.

Мальчик отличался невероятной ленью, а за то, что грубил мастеру, его часто оставляли без обеда. Он был избалованным единственным сыном одного английского моряка. Малый хотел бы пойти по стопам отца, но тот решил, что ремесло ткача принесет ему больше прибыли. К тому же эта профессия являлась не столь опасной. Анри сомневался, выдержит ли он все семь лет обучения, но юноше было приятно, ведь месье Лаваль доверил ему обучение мальца, поэтому он решил сделать все возможное, чтобы хорошо его научить.

Анри начал тормошить спавшего подмастерье.

– Пора работать, дружок.

Мальчик застонал, протер глаза и сел к станку.

* * *

Следующие несколько часов все трое тяжело работали. Каждый сосредоточился на своей задаче. В комнате слышался лишь стук челноков и скрип педалей. Анри жал на них, словно органист, давая короткие команды мальчику, за какие нитки тянуть: cinq, cinq, un, sept, six, dix ^[26].

Они понимали, что, когда солнце скроется за домами на другой стороне улицы, в комнате быстро стемнеет и тогда им придется прекратить работу. Изредка, если товар нужно было сдавать на следующее утро, они работали при свечах, но в таких случаях работа шла медленно и страдало качество. Тонкие шелковые нити, видимые лишь благодаря их блеску, при искусственном освещении глаз практически не улавливал. Неоднократно Анри приходилось переделывать кусок материи по причине изъянов, которые он обнаруживал в нем на следующий день при естественном освещении. Месье Лаваль сильно сердился в таких случаях.

Позже вечером, поев на ужин вареных яиц, яблочного пирога и выпив пива, а затем сыграв в нарды с месье Лавалем и Бенджамином, Анри спустился к себе в комнату. Повариха все еще гремела посудой на кухне, раскладывая дрова в очаге и заготавливая овощи на следующий день, однако Анри этот шум ничуть не беспокоил. Он оказывал на юношу успокаивающее воздействие. Анри вспоминал, что в детстве, когда они еще жили во Франции, слушал, как родители разговаривали и шумели на первом этаже, именно под его спальней.

Анри закрыл глаза и задумался, все ли хорошо у его матери. Год назад за ней начал ухаживать один из ее клиентов, ткач из Бетнал-Грин, чья жена умерла, оставив ему пять маленьких детей. Но у него было рябое лицо и скверный характер, поэтому Клотильда относилась к нему с подозрением. Хотя горе все еще сжимало ее сердце в груди, она нашла место в обществе, бесплатно помогая во французской церкви и хорошо зарабатывая благодаря ремеслу крутильщицы. Анри стал жить отдельно, а Клотильда научилась ценить свою независимость, не желая брать ответственность за новую семью. Итак, когда вдовец сделал ей предложение, она отказала.

К сожалению, он воспринял отказ как личное оскорбление и больше ей работы не давал. По всей видимости, он также подговорил друзей, потому что заказы от других постоянных клиентов тоже быстро прекратились. Мать, будучи гордой женщиной, редко жаловалась, но Анри не мог не заметить – она отказалась от второй комнаты, а это означало, что ей приходилось работать, есть и спать в единственной душной комнатушке. У нее в комоде было немного еды, поэтому он время от времени давал ей буханку хлеба или несколько яиц.

Анри рассказал об этом месье Лавалю, который старался при любой возможности снабжать женщину работой. Больше всего юноша хотел стать независимым мастером, чтобы заработать деньги и арендовать дом и станки. Тогда он смог бы окружить мать заботой, которой она заслуживала.

Еще недавно Анри перед сном представлял, как обнимает милую торговку миндалем, но на сей раз, стоило ему уснуть, он увидел англичанку, девушку со смелым взглядом и сине-зелеными глазами, которая разговаривала словно леди, а одевалась будто служанка. Она взяла его за руку и завела в комнату, завешенную шелками невиданной красоты. Замысловатые, изящные растительные мотивы прекрасно сочетались с яркими, насыщенными оттенками материи. Чтобы соткать пару ярдов такой ткани, требовались месяцы, поэтому она была по карману лишь графам, епископам и придворным.

Анри проснулся в темноте и понял, что в этом сне увидел свое будущее – его возьмут в гильдию и он создаст материю, которой позавидуют многие.

Анна боялась того дня, когда будут готовы ее новые наряды и ей придется отказаться от удобных льняных юбок и жакетов, батистового платья, ставшего из-за частых стирок очень мягким, а кроме того, от удобного корсета.

Еще больше девушку беспокоило то, что она будет вынуждена дважды в день просить служанку помочь с переодеванием – сначала утром, а потом вечером перед ужином. Бетти была милой и услужливой девушкой, в некотором смысле она нравилась Анне больше, чем вся остальная семья, но ей не давала покоя мысль, что придется всецело зависеть от нее.