Венера Челлини - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Солнцева cтр.№ 33

Пицца была съедена, и собака отнесла в зубах и положила в урну пустую коробку.

– Спасибо, Сильва! – сказал слепой, как будто он видел происходящее. – Ты у меня такая умница!

По аллее, стуча каблучками, шла женщина, очень прямая, высокая, в сером костюме и изящной шляпке. Слепой не мог ее видеть, но собака напряглась и натянула поводок. Она была отлично выучена и не издавала никаких звуков. Мужчина насторожился.

– Что, она идет, Сильва? Смотри! Нюхай!

Сильва смотрела в сторону женщины и принюхивалась, улавливая ее запах.

– Ну, что? Это она? – спросил слепой, как будто собака могла его понимать.

Но Сильва, кажется, отлично понимала своего хозяина, потому что снова натянула поводок, как бы подтверждая, что женщина – та самая, которую они ждут.

– Тогда пошли! За работу, Сильва! Вперед!

Слепой встал со скамейки, и собака повела его навстречу женщине в сером костюме.

– Здравствуйте! – сказал слепой, когда они поравнялись.

Женщина поздоровалась в ответ, удивленно глядя на мужчину с собакой. Она не узнавала его и чувствовала себя от этого ужасно неловко.

– У меня для вас письмо, – сказал слепой.

– Письмо? От кого?

– Вы узнаете это, когда прочтете его, – ответил слепой.

Собака уселась у его ног и преданно смотрела на женщину блестящими глазами.

– Но… для того, чтобы посылать письма, есть почта, – робко сказала женщина. – К тому же… вы можете передать письмо в офис, в официальном порядке.

– Нет, я должен передать это письмо вам, лично в руки. Вы ведь Алла Викентьевна? Я не ошибся?

Слепой сказал это из вежливости, чтобы женщина не смущалась так и не пугалась. Люди чувствуют себя спокойнее, когда с ними разговаривают. Так учил слепого его знакомый. А ошибиться он не мог, потому что собака узнала женщину. Сильва еще ни разу его не подвела.

– Возьмите письмо, Алла Викентьевна! – сказал слепой, вынимая из кармана конверт и подавая женщине. – Я инвалид, и мне тяжело передвигаться по городу. Вот собака только и выручает! Не заставляйте меня приходить еще раз. Поверьте, что каждый выход из дому дается мне с большим трудом.

Алле Викентьевне стало стыдно. Как же она сразу не догадалась: собака, темные очки в пасмурный день… Ужас какой! Слепой человек принес ей какое-то письмо, а она еще раздумывает, брать или не брать, говорит ему что-то про почту и офис. Она стала черствой, бездушной, как многие люди вокруг. Чего она боится? Что инвалид принес в конверте бомбу? Да кому она нужна, чтобы ее взрывать? Заурядная секретарша…

Но если она и заурядная, то ее шеф, Игорь Анатольевич Громов, далеко не заурядный человек. Опасность может грозить ему.

«Да ведь письмо-то принесли мне, а не Громову. Если бы там была взрывчатка, какой смысл давать его мне в руки? Тогда бы его как раз и принесли в офис. И адресовано оно было бы не мне, а шефу», – думала Алла Викентьевна, лихорадочно соображая, стоит ей брать письмо или нет.

– Возьмите письмо, Алла Викентьевна, – повторил слепой. Он почувствовал, что женщина почти согласна, осталось чуть-чуть «дожать», и все: дело сделано. Он улавливал настроение человека по оттенку и громкости его голоса и даже по тембру.

– А… кому это письмо?

Она все еще колебалась.

– Вам, – ответил слепой. – Это письмо вам.

– Ну хорошо, давайте!

Алла Викентьевна протянула руку, и слепой вложил в нее письмо.

– Держите крепче!

Он не видел, взяла ли она конверт, и волновался.

Женщина, держа в руке письмо, пошла по аллее, на ходу оглядываясь. Это было невоспитанно, но ведь слепой не видит. Он шел в противоположную сторону, вслед за собакой. Алла Викентьевна остановилась и посмотрела на конверт: на нем не было адреса. Ни кто его послал, ни кому – ничего указано не было. Она мысленно пожелала себе удачи и вскрыла письмо. Внутри оказался обычный бумажный лист с напечатанным текстом. Никакой бомбы, конечно же, в конверте не оказалось. Это все ее фантазии! Игорь Анатольевич посмеялся бы над ее страхами…

При мысли о Громове Алла Викентьевна улыбнулась. Так, с улыбкой, она и вошла в красивое здание офиса, в котором работала секретаршей. Письмо она решила прочитать на рабочем месте, так как не очень хорошо видела без очков, а на улице не хотелось их доставать и надевать.

Усевшись за свой стол с двумя компьютерами и вазой для цветов, она счастливо вздохнула. В вазе стояли прекрасные, свежие белые розы. Значит, Игорь Анатольевич уже на работе. Она полюбовалась цветами, положила письмо в ящик стола – успеет еще прочитать – и занялась приготовлением чая.

У нее в жизни было так мало радостей! Учеба, работа, снова учеба и снова работа. Родители ее умерли. Она, поздний ребенок в семье, рано осталась одна. Все, чего она добилась, давалось ей с большим трудом. Ее мама, старая московская интеллигентка, родила ее в сорок девять. А сейчас самой Алле Викентьевне было почти столько же. Замуж она так и не вышла. Почему? Кто знает! Возможно, у нее слишком высокие требования, а возможно – судьба. Просто так сложилось. Жизнь незаметно подошла к пятидесятилетнему рубежу. Казалось, все самое лучшее позади… Хотя смотря что считать лучшим! У Аллы Викентьевны все получилось по-другому. Самое прекрасное у нее только начиналось.

Работая с Громовым, она далеко не сразу отдала себе отчет в том, что с ней происходит. Ей нравился офис, нравилась работа, нравился Игорь Анатольевич. То, что между ними возникло нечто большее, чем взаимная симпатия, Алла Викентьевна почувствовала не сразу.

Громов был женат, а семья – священна. Так маленькой Алле с детства внушали родители, и она была с этим согласна. Посмотреть в сторону женатого мужчины было для нее чем-то сродни воровству. Стыдно лезть в чужой карман! А в чужую семью? Она была воспитана в лучших традициях: Татьяна Ларина, Наташа Ростова… – вот достойные примеры для подражания. Анна Каренина была «грешницей, которая плохо кончила».

– Видишь, Алла, что происходит с женщиной, которая переступила черту? – говорила ее мама. – Она не нашла ничего лучшего, как лечь на рельсы! Ее распущенность привела ее к этому! Распущенная женщина – это дурной тон! Это…

Мама так никогда и не договаривала фразу до конца, потому что слов для обозначения «такой женщины» у нее не хватало. Она просто не могла подобрать подходящее выражение, чтобы передать все безобразие, весь позор такого поведения.

Алла Викентьевна перестала думать о возможном замужестве после того, как ей исполнилось тридцать, и давно поставила на себе крест как на женщине. То, что не состоялось в юности, не стоит осуществлять в старости. Да! Она, в свои неполные пятьдесят, считала себя старухой! Какая нелепость…

Впервые осознав, что она думает о Громове как о мужчине, Алла Викентьевна пришла в неописуемый ужас. Как она могла себе позволить! Заглядываться на женатого человека?! Ей не скоро удалось привыкнуть к своему новому состоянию. Оно оказалось вовсе не отвратительным, как она думала раньше. Оно оказалось чудесным! Божественным!