Мантия с золотыми пчелами - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Солнцева cтр.№ 38

– Знаешь, какие знатные и родовитые женщины доживали здесь свой век монахинями? – спросила Астра.

Матвей ответил раньше, чем успел подумать. В нем проснулся граф Брюс, сподвижник Петра Великого, фельдмаршал, алхимик и колдун. Кому, как не Брюсу, было знать, куда сослал опальную царицу Евдокию Лопухину венценосный реформатор? Насильно постригли законную жену, спрятали мягкие локоны под монашеский куколь [23] , заперли навеки в тесной келье – слезы лить, проклинать злую долю. А Петр новую супругу взял, безродную чужестранку Марту Скавронскую: то ли латышскую крестьянку, то ли полюбовницу шведского драгуна…

Астра не удивилась словам Матвея, восприняла их как должное. Его второе «я» не вызывало в ней протеста, было близко и понятно. Она сама порой ощущала себя в двух мирах – по эту и по ту сторону Зеркала.

– Евдокия Лопухина – не первая царица, против воли ставшая инокиней. В кельях Покровского монастыря томились Анна Васильчикова, одна из жен Ивана Грозного, и Соломония Сабурова, которую обвинил в бесплодии великий князь Василий III. Кстати, завтра сходим в музей, поглядим на посвященную ей экспозицию.

Астра купила с лотка книжку «Легенды Суздаля» и успела в нее заглянуть.

– Здесь написано, что княгиню Соломонию постригли с именем София и теперь почитают как святую Софию Суздальскую… А еще в Покровской обители провела последние годы жизни Ксения Годунова, дочь царя Бориса. По одной из версий, она здесь умерла. Мнения историков расходятся…

Матвей слушал ее и смотрел в темноту, где скрывались мощные монастырские стены и башни, похожие на застывших великанов в воинских шлемах. Думал: есть ли у камней память?

Москва

Тарханин не знал, куда отправилась Астра. Она сообщила только, что будет отсутствовать несколько дней, а ему велела соблюдать осторожность.

– Уезжаете? – вежливо осведомился он. – Куда, если не секрет?

– В интересах следствия я лучше промолчу, – заявила она. – Стены тоже имеют уши!

– Ну, раз это в интересах следствия…

Она поставила его перед фактом. После ее звонка он долго лежал, закинув руки за голову и глядя в потолок. Головокружение и тошнота унялись, но снедающая его тревога, наоборот, усилилась. В ушах стоял звук удара машины о дерево – скрежет железа, хруст стекла, глухой стон древесины, во рту появлялся соленый привкус крови, а в глазах вспыхивали искры. Его спасло нечто высшее, чему он должен быть благодарен. Ангел-хранитель не сплоховал или чьи-то молитвы возымели действие…

Сейчас лежать бы ему не на больничной койке, а в гробу, в земле. Прощай, любовь! Прощай, Ульяна…

Он снова втянулся в мучительный внутренний диалог с самим собой. Впрочем, так не бывает. Нельзя самому себе задавать вопросы, отвечать на них, возражать или соглашаться. Значит, внутри его обменивались точками зрения двое. Один – это Игорь Тарханин, публичная роль, которую он играет; второй – это его сокровенная суть, без имени, без образа, беспристрастный судья, которого никто не видит.

«Я виноват перед Улей, – корил себя Тарханин. – Я обманул ее… Я не сказал ей самого главного!»

«Она тебя ни о чем не спрашивала, – тут же отзывался второй. – Она не желает тебя знать! Оставь ее в покое!»

«Я люблю ее…»

«Той Ули из твоей юности больше не существует. А эту ты не понимаешь, как, впрочем, и она тебя. О какой любви идет речь? Ты испытываешь чувства к женщине, созданной твоим воображением. Запечатлей ее на картине или изваяй из мрамора и поклоняйся!»

«Я не художник… – сопротивлялся Тарханин. – Я обычный человек. Не умею даже стихов писать, не то что картины. Я хочу просто любить и быть любимым… это ведь так естественно!»

«И так сложно! – издевался второй. – Люди умудряются величайшую усладу жизни превратить в страдания. Ты – не исключение. Уля была с тобой, а ты бросил ее… из-за дурацкой гордости, из-за оскорбленного самолюбия. Себя ты любил больше, чем Улю… и теперь пожинаешь плоды этой любви!»

«Ты слишком строг ко мне…»

«Пришла расплата за грех… – нашептывал из темноты невидимка. – Тебя обуяла алчность, парень! И подтолкнула на ложь…»

«Я взял только то, что принадлежало мне по праву!»

«Здесь нет ни твоего, ни моего, – хихикал невидимка. – Здесь все – божье… Какой-то ничтожный надрез тормозных шлангов, и ты выходишь из игры. Голый! Нищий! Такой же, каким пришел…»

Тарханин очнулся. Над ним навис белый потолок, люстра с тремя рожками… Стены больничной палаты казались тесными, словно тюремная камера.

«Я не совершил никакого преступления… – подумал он. – Я ни в чем не виноват…»

«А как же авария? Без вины никого не наказывают!»

Железная логика оппонента разила, словно меч. Это была даже не логика, а крик души.

– Я остался жив… – едва шевеля губами, вымолвил Тарханин. – У меня есть надежда…

«Сегодня ты еще жив, – посмеивался невидимка. – А что будет завтра? Есть множество способов убрать пешку. А у тебя – ни охраны, ни верных друзей, ни тайного убежища. Тебе надо ходить по улицам, снова садиться в машину… Ты тень, Игорь! Я не поставлю на тебя ни гроша…»

– Иди к дьяволу, – выругался Тарханин. – Я не лошадь, чтобы делать на меня ставки!

«Скажи еще, что ты не пешка!»

– Ты меня достал! – заорал он. – Достал!

В палату вбежала медсестра, та самая, которая получала от отчима доплату за «индивидуальный уход».

– Вам плохо? – испуганно спросила она. – Может, уколоть успокоительное?

– Да, пожалуйста…

Она кивнула и метнулась за шприцом.

После укола Тарханину стало легче. Мысли отступили, боль притупилась. Приятное забытье покачивало его на своих волнах… вверх… вниз… вверх… На границе яви и сна его осенила догадка: «Они поехали в Суздаль… Астра и ее спутник… Люси, вероятно, все выболтала…»

Во сне он опять оказался в доме дяди Василия. Тело уже увезли, а Игорь искал повсюду бумаги: документы, квитанции, счета и прочее. Хоронить-то придется ему. Другой родни у старика нету.

Люси залезла на диван с ногами и рыдала. Его это взбесило. Можно подумать, она потеряла близкого человека!

– Хватит выть! – прикрикнул на нее Тарханин. – Давай помогай мне искать!

– Что… искать?

– Паспорт, пенсионное, может, страховки есть, – повернулся он к Люси. – Я не знаю, что может понадобиться.

Жена, красная и опухшая, размазывала по щекам краску. В экстремальных ситуациях она привыкла слушаться мужа. Раз он велит искать, надо искать…

Тарханин выдвигал ящик за ящиком, чертыхался. Люси бестолково тыкалась по шкафчикам, шмыгала носом.