Клетка для буйных - читать онлайн книгу. Автор: Александр Тюрин, Александр Щеголев cтр.№ 6

У меня неприятности, а им всем плевать! Будто сговорились, честное слово! Шли это мы после школы домой впятером. И выяснилось, что Петя Жаров не такой уж балбес. Недаром, оказывается, он помощь в борьбе с Душманом предложил. День рождения, говорит, завтра (то есть уже сегодня). И этак по-простецки спрашивает при всех: «Не одолжишь ли магнитофончик на вечерок?» Под магнитофончиком, как выяснилось, он подразумевал музыкальный центр. И такую рожу деревянную состроил, будто ничего особенного тут нет. Не смог я отвертеться… Главное – не старый мой мафон попросил, а лучшую, можно сказать, вещь из системы!

После школы было много вариантов расслабиться. Ребята предлагали мне космических пришельцев искать: кто-то на помойке странный след нашел. Девчонки звали в кружок бального танца: им, видишь ли, партнеров не хватает. И Алекс не вовремя вспомнил про рацию. Конечно, мы давно мечтали ее сделать, детали копили, представляли, как переговариваться будем по ночам. Раньше, может быть, все это меня и увлекло бы. Но сейчас нет никакого настроения глупостями заниматься. Алекс меня понял.

– Какая рация, – засмеялся он, – если я твоих мультфильмов не видел!

Еще Марина подколола – поинтересовалась, почему я психическую силу не применил против Душмана. А я и забыл уже, что там ей наплел утром. Кое-как отбрыкался. Она, кстати, домой убежала и меня звала, обещала обедом накормить. Но я отказался: надоели ее шуточки. И Ленка почему-то слиняла в музыкальную школу, хотя очень напрашивалась в гости. А Петьку за его наглость я просто отшил. Такие воспоминания…

После Алекса явилась Марина. И прямо с порога:

– Саша, ты про уроки не забыл?

– Какие уроки! – возмущаюсь. – Ничего не задано!

– Я и говорю, забыл.

Она прошла в комнату и спокойно объяснила:

– У нас завтра литература и рисование. А на лето задали сочинение и рисунок, помнишь?

Я что-то смутно помнил. Марина продолжила:

– Сочинение на тему «Моя мечта о прекрасном». А нарисовать задали то, что любишь, что сам захочешь. – Она улыбнулась. – Между прочим, Санечка, нам на двоих нужно по два экземпляра.

Приучил на свою голову! Но заняться действительно пора.

И мы занялись. Вернее, только начали, потому что дальше дело не пошло. Обнаружилось множество подлых мелочей, вредящих работе. Не горела настольная лампа, с надсадным скрипом выдвигались ящики письменного стола, впустую корябали бумагу все ручки. Привычные, полностью «мои» вещи стали чужими, какими-то неживыми. Это во-первых. А во-вторых, когда Марина снабдила меня собственной ручкой и тетрадкой, я сел в лужу. За десять минут напряженного труда и тяжких вздохов сочинил всего одну фразу: «Зачем мечтать о прекрасном, прекрасное надо иметь». Больше ничего в голову не лезло. Хотелось включить музыку… И я не выдержал. Я встал и врубил Свистни Свинс. При этом мысленно сострил: «Мой прекрасный магнитофон – это мечта. Для кого-то, но не для меня».

Марина сидела в большой комнате, смотрела мультики. Услышав музыку, вошла ко мне. Заглянула в тетрадку и расстроилась:

– Ты чего, Саша? Раньше сочинения пек, как я блины…

Я слегка разозлился:

– Мне мечтать не надо. У меня все есть.

Марина не поняла, тогда я пояснил:

– У кого ничего нет, пусть тот и мечтает о прекрасном, – и крутанул громкость.

Когда я перестал баловаться со звуком, Марина разочарованно сказала:

– Ладно, лирик. Сама напишу.

Она демонстративно выдрала страницу с моей гениальной фразой, а тетрадку забрала. Затем добавила:

– Рисовать-то ты, надеюсь, не разучился?

Я немножко обиделся и молча достал краски, преодолев упорное сопротивление ящика письменного стола. Я рисую гуашью. Но выяснилось, что краска засохла вчистую! Во всех баночках! Мне стало чуть-чуть не по себе. Что в доме творится?

– Рисование отменяется, – объявил я и показал Марине краски.

Она не скрывала, что окончательно разочаровалась во мне.

– Пора идти, – нудным голосом сообщила она. – Надо уроки делать.

– Скучно станет мечтать – спускайся, – сказал я напоследок. – У меня уйма прекрасного.

Наверняка прибежит. Куда денется? Когда Марина ушла, я взял лист бумаги, карандаш и прикинул: что бы мне такое нарисовать? Как что?! Есть домашнее задание – нарисовать что-нибудь любимое. Я обвел взглядом комнату и нарисовал телевизор – в шутку, конечно. Получилось неплохо. Я развеселился и дорисовал к телевизору глаза, нос и рот. Вышла рожица, чем-то похожая на меня. Все-таки я умею рисовать. Дура ты, Мерецкая.

В честь маленькой победы я захотел чего-нибудь сбацать. В большой комнате стоит пианино, и, между прочим, не зря: я музыку сочинял, разные «собачьи вальсы» для школьных мероприятий. Откинул крышку, ударил по клавишам.

Пианино было расстроено. Я никогда не слышал настолько расстроенного пианино! Елки зеленые…

Это было вчера вечером. Именно тогда я впервые почувствовал какую-то опасность, затаившуюся в квартире. Мне сделалось страшно. Я даже подумал: «Скорее бы пришли родители, и все встало бы на свои места». Смех! Я надеялся, что к концу вечера странности забудутся, я лягу спать, спокойно засну, и ночью мне будет сниться…

…навязчивый, глупый сон. Или это был вовсе не сон? Ему казалось, будто он, скрюченный до невозможности, сидит на корточках в тесной клетке. Нос уткнулся в колени, руки сцеплены и прижаты к затылку. Дикая поза! При этом клетка стоит на его кровати.

Саша попытался расслабиться, но ничего не получилось. Кто-то назойливо лез к нему, злобно пинаясь, явно желая еще больше его уплотнить. Это продолжалось не очень долго: Саша поднатужился и выпихнул наглеца. Тот пару раз ткнулся и отстал. Была ночь…

…а потом настало утро. Сегодняшнее утро. Саша Токарев вдруг понял, что он не спит, поскольку прямо перед своим носом увидел простыню, чему очень удивился. Одновременно он ощущал, что находится совсем не в том виде, в котором принято спать. Правда, в каком именно – Саша не знал: ему никак не удавалось на себя посмотреть. И, заволновавшись, попробовал шевельнуться. Безрезультатно. Он чувствовал себя скованным, согнутым, сдавленным, будто в гипсе. Тело было каким-то деревянным. Саша испугался, подумав: «Неужели обчистили? Меня связали, а систему вынесли…» Он еще раз напрягся и с большим трудом сумел повернуть голову. Себя он так и не увидел, зато теперь его взгляду открылась часть комнаты. С облегчением Саша обнаружил, что техника на месте. А в стекле книжного шкафа он увидел отражение кровати. Почему-то на кровати стоял телевизор, и Саша с досадой отметил непорядок: «Вечно родители все в мою комнату сваливают, склад устраивают». Тут он осознал явную несуразицу. «А где же я? – задал себе глупый вопрос И предположил в том же духе: – Нет меня, что ли?» Саша испугался по-настоящему. Вернее, запаниковал. Попытался крикнуть – ничего не вышло, даже губ своих не почувствовал. Тогда, переполненный ужасом, он дернулся изо всех сил, совершил отчаянный рывок, комната крутанулась – ему показалось, что его подбросило в воздух, – и секунду он летел, выпрямившись. А потом во что-то врезался и обнаружил себя лежащим на полу возле кровати.