Клетка для буйных - читать онлайн книгу. Автор: Александр Тюрин, Александр Щеголев cтр.№ 11

В этот день директриса улучшала материальную оснащенность школы. А именно: в ее кабинет внесли новый стол, кресла и стулья, старую же мебель справедливо распределили по кабинетам подчиненных. Никто не заметил, что стульев внесли на один больше, чем значилось в комплекте. После этого на ближайшей перемене разыгралась настоящая драма. Из запертого кабинета директрисы доносились сочные звуки ударов и душераздирающие детские вопли такого содержания. «Я все понял! Ой, больно!.. Я больше не бу-у-уду!..» На этом фоне особенно жутким казался голос директрисы, который спокойно излагал правила поведения в школе. Всю перемену у двери метался обезумевший завуч, который тщетно стучался к своему начальству, отгонял испуганных детей и одновременно делал вид, будто ничего особенного не происходит. Когда прозвенел звонок и дети наконец разбежались, он открыл дверь взятым у завхоза ключом. Кабинет был пуст. Работал магнитофон, прокручивая записанную для школьного радиоузла праздничную речь директрисы. Естественно, без всяких воплей.

Кроме того, в школе в этот день имели место и другие происшествия, участники которых впоследствии либо ссылались на собственное переутомление, либо недобро поминали захвативших школу дегенератов.

Например, в самом конце одной из переменок, когда уже прозвенел звонок, находившиеся в учительской педагоги вдруг обнаружили, что выход загорожен намертво застрявшим в дверном проеме гимнастическим «козлом». Учителя очень спешили, поэтому вынуждены были преодолевать спортивный снаряд, кто как умеет. Одни перелезали, другие проползали низом, самые энергичные – вроде учительницы пения – совершали опорный прыжок. Физкультурник устанавливал порядок, приговаривая: «Жаль, подкидной доски нет».

Были и еще случаи. На последней перемене Матильда, войдя в свой кабинет, споткнулась о невероятных размеров классный журнал, лежавший на полу в развернутом виде. На каждом листе было только название предмета и ее фамилия с проставленной в четверти двойкой. Дойдя до математики, гордая Мария Теодоровна заплакала… Буфетчица позорно бежала из столовой, уверяя встречных, что пирожки были вполне доброкачественные, а какой-то подросток превратился в скелет, сжимающий в зубах пирожок. Когда взбудораженная толпа ворвалась в столовую, никакого скелета, разумеется, не было.

О других же маловероятных событиях остается только сказать: «Ну, ва-аще!»

Иначе говоря, Саша Токарев хорошо поразвлекся в этот день – с выдумкой, с огоньком. А потом вспомнил о Марине. Вернее, она сама о себе напомнила, когда демонстративно приняла приглашение некоего мальчика из параллельного класса покататься на спортивном велосипеде. (Собственно, Саша проименовал мальчика по-другому: «Одна сволочь».) Они договорилась так: после уроков расходятся по домам, затем новый друг берет дома велосипед и заезжает за Мариной. Тут уж Саша все припомнил: и ее вечные подколы, и вчерашние оскорбления…

В нужное время он сел в засаду возле собственного подъезда. Он видел, как некий мальчик подкатил на велосипеде, спрыгнул и весело побежал приглашать Марину. Саша, не дрогнув, пропустил «эту сволочь» мимо себя. Дальше он не медлил. Скользнул к вражескому велосипеду и спровадил его в густые кусты неподалеку. Затем с мрачной решимостью занял позицию, превратившись в точно такой же двухколесный механизм.

Марина выскочила принаряженная, в брючках. Вокруг увивался некий мальчик. Они непринужденно беседовали, и Саша подумал, стиснув зубы: «Щебечите, птички!» Однако ясную картину предательства портило то обстоятельство, что Марина почему-то встревоженно озиралась, будто боялась встретить кого-то. Не Сашу ли?

А затем произошло следующее. Марина оседлала мнимый велосипед и резво закрутила педалями. Некий мальчик потрусил следом, разъясняя особенности спортивных машин, но она прибавила ходу. Мальчик оставался еще где-то за домом, когда Марина, объехав кругом, подъезжала к подъезду. В этот момент Саша резко мотнул головой, и руль вывернулся из ее рук. Норовистый велосипед сбросил девочку прямо в лужу, широко раскинувшуюся после ночного дождя, сам же на полной скорости въехал в кусты.

Марина, опираясь рукой о колено, тяжело поднялась на ноги и выбралась на берег, едва не упав снова. Ее пошатывало. Лицо было залеплено грязью, у блузки белой осталась только спина, а модные брючки и вовсе напоминали одежду работника канализационной службы. Вид у нее был очень жалкий. Тут и некий мальчик подбежал. Он завизжал, мигом утратив возвышенное состояние души:

– Где велосипед, Мерецкая?

В ответ Марина заплакала. И побрела в парадную, прихрамывая.

– Где?! – крикнул мальчик вдогонку.

– Э, фильтруй базар, – сказал вылезший из кустов Токарев. – Там конкретно твой драндулет.

Ломая ветки, мальчик последовал в указанное место.

Удивительно, но Саша почему-то не испытывал удовлетворения. Скорее, наоборот…

…я понял, что мне жалко Марину. Ей, конечно, было больно. Зря я не подумал об этом раньше. Глупая получилась месть, да и стоило ли вообще мстить? Тем более девчонке. И чего я так разобиделся? Бывало, по-всякому обзывались, а потом самим же смешно делалось. С велосипедом, кстати, сейчас мне все ясно стало. Марина тоже дура: куснуть меня хотела, позлить. А я, между прочим, и так уже злой был. Зацепила она меня вчера с этими вещами… Может, я и в самом деле поглупел? Дурацкое сочинение не мог написать. Еще летом собирался Уэллса в библиотеке взять. Рацию забросил… Но за глупость кусать нечестно!

Тихо в квартире. Первый раз не тянет что-нибудь включить. А ведь поначалу все вместе врубал – кайф ловил. Почитать, что ли? Шкаф не открывается…

И вообще, как-то стыдно. Мщу, ерунду вытворяю. Кстати, вчерашний хмырек с чердака превращаться мне запретил. Словом смешным грозился – «демонтаж», я запомнил. Если этот псих, конечно, не приснился. У меня в детстве так бывало: во сне добрался до горшка, а утром оказывается – нет… А вдруг я влип со своими шуточками? Уж больно странный был этот «пришелец». Может, действительно, я каким-то инопланетянам поперек дороги встал? Наверное, не стоило мне превращаться. Ведь чувствовал же! А удержаться не мог – все мы, Токаревы, такие, заводные.

Да, кстати! Мне еще доказывать надо, что я не верблюд! Инспектор явно дело шил: самовольно, мол, хапнул способность. Надо бы пораскинуть мозгами. Такие дела творятся! Что-то он там про граждан плел, вроде бы я выселил кого-то в ночь перед вторым сентябрем. Между прочим, тогда в самом деле подозрительная ночка была. Скрипы, кряхтение, завывание из шкафа. Уж не сидел ли «гражданин» в шкафу? А потом начались заморочки: со шкафом, с красками, с пианино. Следующей ночью я в телевизор превратился. И понеслось! Сегодня утром с кактусом фигня какая-то. Может, все это друг с другом связано и что-нибудь означает?

Начала в моей голове мысль наклевываться. Я, правда, не успел понять какая, потому что меня отвлекли. Заявился Алекс с очень важным делом. Оказалось, он пришел попрощаться. Петя Жаров решил сегодня же бежать из дому – ехать на Север и зарабатывать на музыкальный центр, чтобы мне вернуть – и Алекс должен ехать вместе с ним. Дело чести. Алекс был суров, немногословен – короче, готов к испытаниям. Рукавицы попросил и еще сказал: