История нового имени - читать онлайн книгу. Автор: Элена Ферранте cтр.№ 95

Не знаю, что было у нее на уме, возможно, она хотела лишь добиться полной ясности. Или ждала, что Стефано во всем признается, или изобьет ее, или выгонит из дома, или заставит ее прислуживать его любовнице. Она приготовилась к тому, что Стефано будет говорить с ней свысока, как человек, уверенный, что, раз у него деньги, он может позволить себе все. Но Стефано не сделал ни первого, ни второго, ни третьего. Он все отрицал. Мрачным, но спокойным тоном он сказал, что Ада — просто продавщица у него в лавке и нечего верить глупым сплетням. Потом, повысив голос, он заявил, что если она еще раз посмеет намекнуть, что Дженнаро не его сын, то, Бог свидетель, он убьет ее на месте. Дженнаро — вылитый он, это все видят, и пусть она его лучше не злит, болтая всякую чушь. Под конец — что поразило Лилу больше всего — он сказал, что любит ее и будет любить всегда, потому что она — его венчанная жена и ничто никогда их не разлучит. Он потянулся ее поцеловать, но Лила его оттолкнула. Тогда он подхватил ее на руки, отнес в спальню, где стояла детская кроватка, сорвал с нее одежду и грубо вошел в нее, пока она шепотом, сдерживания рыдания, умоляла его: «Ринуччо проснется, он может нас увидеть, прошу тебя, пойдем в другую комнату!»

С того вечера Лила потеряла ту немногую свободу, какой еще располагала. Стефано вел себя очень странно. Убедившись, что жене известно о его связи с Адой, он утратил всякую осторожность: не ночевал дома, разъезжал с любовницей в машине, а в августе даже поехал с ней в отпуск. Они на «фиате-спайдер» отправились в Стокгольм, хотя по официальной версии Ада была в Турине, навещая кузину, которая работала на заводе «Фиат». Одновременно в нем проснулась болезненная ревность: он не выпускал жену из дома, даже за продуктами, которые заставлял заказывать по телефону, а когда она ненадолго выходила погулять с ребенком, допрашивал, кого она видела и с кем говорила. Он самозабвенно играл роль ревнивого мужа, словно боялся, что его измены подтолкнут к измене и ее. То, что они с Адой вытворяли в квартирке на Реттифило, подстегивало его воображение: ему чудилось, что Лила где-нибудь выделывает то же самое со своими любовниками. Он боялся прослыть рогоносцем и бахвалился собственными похождениями.

Впрочем, ревновал Стефано не ко всем, выстраивая предполагаемых соперников в соответствии со своего рода иерархией. Лила скоро поняла, что наибольшее беспокойство в нем вызывал Микеле. Стефано чувствовал, что Микеле постоянно его обманывает и держит за мальчишку. Лила ни разу не обмолвилась о том, что Солара пытался ее поцеловать и даже предлагал стать его любовницей, но Стефано догадывался, что Микеле, упорно добивавшийся его разорения, мечтал еще и увести у него жену — это прозвучало бы заключительным аккордом его полной победы над домом Карраччи. С другой стороны, простая логика подсказывала ему, что здесь не обошлось — не могло обойтись — без попустительства Лилы. Одним словом, она была кругом виновата. Он постоянно донимал ее вопросами: «Ты виделась с Микеле? О чем вы говорили? Он опять просил, чтобы ты нарисовала ему новые модели?» Иногда его злоба доходила до того, что он орал: «Не смей даже здороваться с этим подонком!» Он рылся в ее вещах, упорно ища доказательств того, что его жена — шлюха.

Положение стало особенно нестерпимым сначала из-за Паскуале, а затем из-за Рино.

Разумеется, Паскуале последним, даже позже Лилы, узнал, что его невеста крутит шашни со Стефано. Никто ему об этом не рассказывал, но однажды воскресным сентябрьским вечером он своими глазами увидел, как они в обнимку выходят из дома на Реттифило. Накануне Ада сказала ему, что должна сидеть с матерью, а потому их свидание отменяется. Паскуале и сам был вечно занят — если не работой, то политическими делами, и не замечал, что невеста явно его избегает. Застав ее со Стефано, он испытал шок; его первым порывом было броситься к ним и перерезать горло обоим, но коммунистические убеждения не позволили ему дать волю гневу. Недавно Паскуале избрали секретарем партийной ячейки нашего квартала, и, хотя в прошлом он, как и все мальчишки, с которыми мы выросли, мог по случаю обозвать девчонку шлюхой, теперь, став более подкованным — он читал газету «Унита» и коммунистические брошюры и вел заседания ячейки, — старался ничего подобного не делать и даже убеждал себя, что женщины в общем и целом ничем не хуже мужчин, что они имеют право на собственные мысли и чувства и должны пользоваться такой же свободой. Раздираемый обидой, но не способный изменить своей широте взглядов, на следующий вечер, даже не помывшись после работы, он пошел к Аде и сказал ей, что ему все известно. Та испытала облегчение и со слезами во всем ему призналась, умоляя ее простить. Паскуале спросил, зачем она так поступила — может, из-за денег? Но Ада ответила, что она любит Стефано; никто кроме нее не знает, какой он на самом деле хороший, добрый и щедрый. Паскуале в отчаянии ударил кулаком по стене кухни Капуччо и пошел домой, утирая слезы. Рука у него сильно болела. Всю ночь они с Кармен проговорили о своих несчастьях. И брат, и сестра жестоко страдали: он — из-за Ады, она — из-за Энцо, которого так и не смогла забыть. Все стало совсем плохо, когда обманутый Паскуале решил, что обязан защитить честь Ады, а заодно и Лилы. Он отправился к Стефано и для начала произнес перед ним несколько сумбурную речь, суть которой сводилась к тому, что тот должен расстаться с женой и открыто поселиться с любовницей. Затем он пошел к Лиле и осыпал ее упреками за то, что она позволяет мужу попирать не только свои чувства, но и свои женские права. Однажды утром — было половина седьмого — Стефано подкараулил Паскуале, когда тот шел на работу, и предложил ему денег — с условием, что тот прекратит лезть в его дела и приставать к его жене и к Аде. Паскуале взял деньги, пересчитал их и подбросил в воздух, возмущенно крикнув: «Я с детства работаю и не нуждаюсь в твоих подачках!» После чего вежливо извинился и сказал, что ему пора на работу, иначе он опоздает и его уволят. Он успел отойти довольно далеко, как вдруг передумал, обернулся и крикнул колбаснику, который подбирал разлетевшиеся купюры: «Ты еще хуже своего отца, вонючего фашиста!» Они страшно подрались; если бы не разнявшие их прохожие, дошло бы до смертоубийства.

Рино тоже подлил масла в огонь. Он очень горевал, что Лила перестала заниматься с Дино и делать из него вундеркинда. На зятя он затаил горькую обиду: тот не только не давал ему ни гроша, но и спустил его с лестницы. Известную всему кварталу связь Стефано с Адой он воспринимал как личное оскорбление, ведь была задета честь его сестры. Он решил отомстить зятю, но сделал это весьма оригинальным образом. Стефано бил жену — и он начал бить Пинуччу. У Стефано была любовница — и он завел себе любовницу. Пусть сестра Стефано на своей шкуре испытает все, что ее братец выделывает с его родной сестрой.

Пинучча рыдала и умоляла мужа одуматься. Но Рино оставался глух к ее мольбам. Стоило жене раскрыть рот, как он впадал в ярость и, до смерти пугая Нунцию, орал: «Это я должен прекратить? Это мне надо одуматься? Иди лучше к своему братцу и скажи, чтоб он бросил Аду! Моя сестра что, не заслуживает уважения? Ах, мы должны быть дружной семьей? Тогда пусть вернет мне деньги, которые они с Солара у меня увели!» Пинучча убегала из дома к брату в лавку и на виду у покупателей громко жаловалась на мужа. Стефано тащил ее в подсобку и слушал, как она перечисляет все грехи Рино. В завершение она всегда говорила: «Не вздумай давать этому говнюку денег! Лучше приди и убей его!»