Ледяной рыцарь - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Леванова cтр.№ 52

– Я не выдержу, а Белянка? – возмутилась девочка. И тут ей на плечо упало что-то тяжелое, мохнатое и горячее. Маша повернула голову и встретилась с золотистыми глазами волчицы. Та фыркнула – мол, я-то не выдержу?

– Не беспокойся, – сказал Мишка. – Она тебя помнит и не бросит. Снежные волки не просто умные звери, они еще и волшебные. Только рысари об этом забыли. В добрый путь. Пусть у вас все получится. А я пробегусь, посмотрю, как дела у Мохнатко – и в Опушкино, к Снегурочке… То есть к Зимнему, я хотел сказать. Да тетке Марье от тебя спасибо передать.

День и ночь скакали на Белянке Маша и Никита. День и ночь, словно легкая тень, скользила белая волчица по нетронутым снегам, по хрусткому насту, среди темной зелени елей. Девочка крепко держалась за «зубки», вплетенные в длинную гриву волчицы. Никита согревал за пазухой фляжку с бурлящей кровью однороги и одну крохотную склянку со снадобьем, которое должно быть теплым, как человеческое тело. Когда он чувствовал, что измученная девочка обмякает, наваливаясь на него, и готова выпустить из рук волшебные амулеты дикушек, он подносил к ее губам фляжку с кровью однороги, горячей, почти как кипяток, горькой, как алоэ, жгучей, как стручок красного перца. Ему пришлось сделать это трижды – Маша была слаба после тюрьмы и других выпавших на ее долю испытаний. Наконец еловый лес кончился. Они очутились у подножия горы, когда далеко впереди, вверх по склону, показались суровые стены Громовой груды, девочка простонала:

– Не могу больше. Давай хоть немного поспим.

Никита посмотрел в ее покрасневшие глаза, на потрескавшиеся губы, обожженные кровью однороги и морозом, и не стал поить ее из фляжки в четвертый раз. Как только ослабевшие пальцы выпустили «зубки», ребята покатились с подвижной волчьей спины в снег. Белянка замерла. Ее бока ходили ходуном, с языка срывались клочья пены – она тоже была измучена, но не решалась бросить своих подопечных. Никита немного полежал в снегу, потом встал и начал поднимать девочку.

– Одну минуточку… – захныкала Маша. – Я сейчас… Подожди…

– Замок совсем рядом! Нельзя спать. Кругом снег.

– Я больше не могу. Брось меня…

Никита рассвирепел, ярость придала ему сил. Он встряхнул девочку:

– Прекрати себя жалеть! Так легко отступить, наплевать на все, что ты сделала! Уснуть в снегу. А про маму с папой ты подумала? Что с ними будет, если вот сейчас я брошу тебя умирать в снегу…

– У меня нет больше сил. Лучше бы ты меня не спасал там, на барабане…

– А болтать силы есть? А ну, встала!

Маша поднялась, со злостью посмотрела на Никиту. Она действительно вспомнила родителей – такими, какими видела их в последний раз, когда они спорили о том, как ее лечить. Они просто с ума сходили от страха за нее! Тогда ей казалось, что им важнее, кто прав. А ей было важно поскорее покинуть комнату, убежать куда угодно… Убежала, называется. От самой себя. Так и на тот свет убежать недолго. Просто, по-детски, наплевав на все…

– Сдаваться недостойно, нет чести, – повторила про себя Маша слова Андрея Шестипалого.

– Давай пойдем, ты сильная! – сменил тон Никита, подставляя ей свое плечо. – Мне тоже трудно. Но мы справимся. Смотри, тут совсем недалеко. Пошли!

Белянка смотрела, как ребята, поддерживая друг друга, сгибаясь против ветра, бредут по дороге в гору. Она никак не могла отдышаться. К тому же запахи, исходящие от темной громады замка, были ей крайне неприятны. Теперь справятся и без нее. А ей давно пора к аппетитным розовым хрюшкам, туда, где пируют ее братья и сестры. Она это заслужила… Волчица ударилась оземь и исчезла.

Когда Маша и Никита добрались до главных ворот, повалил снег. Ветер моментально воспользовался этим. Он рвал на куски воздух, рассыпая ворохи белоснежных обрывков, и рычал от яростной радости. Но ребята уже были за замковой стеной. Надвигающаяся буря пугала их, но не могла более причинить особого вреда. В снеговом полумраке, спотыкаясь неизвестно обо что, с помощью фонарика колокольцев, они добрались до двери кухни. Она оказалась открытой. Маша и Никита вошли. На столе лежала горбушка хлеба, к сожалению, совершенно засохшая. Зато в бочонках сохранилось несколько моченых яблок и соленых огурцов, в кладовке нашлись даже копченые окорока. Ребята наелись и уснули прямо на кухонных лавках. После двух дней езды на волчице дерево не казалось им таким уж твердым.

Машу ночью разбудил почти уже забытый плач и рев неведомого зверя. Она села на лавке, прижав руки к бешено стучащему сердцу, ловя последние отголоски коридорного эха. Сомнений не было. Рыкоса стенает в тронном зале. Были ли это муки совести? Ведь она говорила, что рыдает по своему усопшему брату. Или это невыносимая жажда крови? Девочка не знала. Она просто разбудила Никиту.

– Черт возьми, едва не проспал прием снадобья! – спохватился он спросонок. Часов у них не было, но мальчик почувствовал, что кончики пальцев на руках и ногах уже онемели. Он покрошил листик в склянку, долил туда крови однороги. Подержал снадобье во рту несколько минут, чтобы оно согрелось до температуры его тела, потом выпил. Маша все это время стояла у двери, ведущей в коридор, и напряженно прислушивалась.

– Рыкоса здесь, – прошептала она. – Все правильно. Но до чего же я ее боюсь… Никита, что мы тут делаем?

– Ищем венцессу.

– Ее нет в замке, я уже спрашивала фонарик.

– А привениху?

– Ты думай головой, как мы спросим привениху? Она же рычит и воет, как дикий зверь!

– У нас нет другого выхода, – Никита положил руки на плечи Маши и посмотрел ей в глаза. – Пойдем, делать нечего. Если что, сразимся. Как сумеем. Все таки я год учился на рысаря…

Ребята направились по коридору к тронному залу. Несмотря на свои намерения, они ступали крадучись, совсем тихо. Впрочем, из-за своих стенаний привениха вряд ли бы услышала их. Они подошли к приоткрытым изломанным дверям и заглянули внутрь.

Рыкоса сидела там же, где Маша увидела ее в первый раз – у подножья деревянного трона, закутанная в звериные шкуры. Несколько факелов освещали зал. Девочка задохнулась от ужаса – сейчас Рыкоса была лишь наполовину человеком. Ее тигриные глаза светились ярче факелов, из-за ее узких губ выглядывали острые клыки. На ней было надето ее неизменное серебряное платье. Больше всего Рыкоса сейчас походила на сфинкса. Она встряхивала гривой своих роскошных волос, свободно ниспадающих по плечам, запрокидывала голову и выла, а потом хохотала, как гиена, и фыркала, как кошка.

Девочка почувствовала, как Никита сжал ее руку. Она оглянулась на него – он смотрел на привениху решительно и твердо. Он намеревался вступить в бой. Почувствовав, как разжались его пальцы, Маша поняла, что он уходит, испугалась за него и вцепилась в его руку из последних сил. Никита с удивлением обернулся и не увидел того, что увидела она.

В узкое окно протиснулся и прыгнул на пол Андрей Шестипалый. Его волосы казались совсем седыми от снега, посиневшие губы кривила ужасная ухмылка, кожа вокруг шрама была стянута, словно покрыта клеем. Его доспехи покрывали бурые пятна. Но меч сверкал, как и в тот день, в часовне Звезд на Теплом берегу. И так же тверда была рука с шестью пальцами, сжимавшая рукоять меча.