Утром просыпаться не хотелось. Всю ночь шел дождь, похолодало, настроение испортилось. Огонь в мокрых ветках не занимался. Тяжелый густой дым стлался над землей, клоками завис около берега.
Вместе с погодой испортилось и озеро – оно разошлось множеством волн, шипело, ругалось.
Выходили из палаток сонные и хмурые. Кашу не варили. Дорезали последнюю колбасу. Брошенный около костра с вечера хлеб размяк.
– Дима! Скажи! – попросила Катя и глянула на руководителя экокружка с нежностью.
– Значит, так, – Дима довольно потер руки. – Игру сворачиваем. Хватит этой чертовщины. Оставшиеся дни ходим по другим мысам, смотрим петроглифы. Нельзя же сидеть все время на одном месте! Да и работать надо.
– Мы не оставим своего капища, – поднялся Никитос.
У него было много что сказать. Но тут зеленая палатка дрогнула, и из нее показалась Ушастая. Ни на кого не глядя, она села перед входом на коврик и принялась старательно расчесывать волосы, заправлять их за уши, заколками щелкать.
– Игорь! – тихо позвал Никитос.
Теперь уже все мальчишки смотрели на Машу. Она же все чесала и чесала свои патлы, дула в зубцы расчески и снова чесала.
– Вам же лучше закончить сейчас. – Леночка медленно размешивала чай в кружке. Вертелись в водовороте чаинки.
– А то что?
– А то хуже будет.
Все замолчали. То говорили-говорили, а то вдруг хорошо стал слышен шум озера, плеск волн.
– А чего это она тут делает? – среди всеобщей тишины спросил Санек.
– Я больше не играю.
И те, кто еще не понял, что произошло, вспомнили – Машу оставляли на Бесовом Носу.
– Не пойду я туда! – орала Маша, когда ей задавали вопросы. – Там страшно! Там жутко страшно. Там парни знаете что вытворяют?
– Стоять! – надрывалась Катя.
Но мальчишки уже бежали к лодке. Хозяйственный Володя шуршал пакетами с колбасой и печеньем. С тяжелым задыхающимся лаем за ними скакал Макс. Он первым запрыгнул в ржавую посудину, недовольно гавкнул в сторону другого берега.
– Гони его отсюда, гони! – орал Санек, которому Макс не давал сесть. – Зачем нам собака? Самим есть нечего!
– Он потом сам вернется.
Пиратский капитан Антон, хозяин шхуны «Черная жемчужина», неожиданно оказался рядом. Три дня его не было видно, и тут…
– Как отдыхается?
С хитрым прищуром Антон смотрел на рассаживающихся в лодке ребят.
– Отдохнешь тут, как же, – ворчал Санек, которому все-таки пришлось делить место с Максом.
– У вас что-то происходит?
– Ничего у нас не происходит! – грубо ответил Никитос. – Играем мы!
– Будет шторм. Глядите, чтобы вас не смыло.
Володя оттолкнул лодку от берега.
– Да? – крикнул вдогонку Санек. – А беса, значит, уже никто не боится?
Что-то такое появилось в лице Антона… Он как будто был доволен:
– Зачем его бояться? Он тут главный защитник.
– Почему защитник?
Залаял алабай.
– От бесихи защищает. Макса не упустите!
Течением лодку потянуло к озеру. По Онеге гуляли хорошие волны.
Мимо стоянки с джипом прошли молча – в лагере опять никого не было видно. Ветер сдул людей. Это добавило тревоги во взгляды и слова. Голубые таблички с названиями мысов смотрели в спины с нехорошим прищуром.
Последние метры преодолевали бегом. Макс беззвучно исчез за кустами.
На капище было пусто. Олег пропал. Пропал идол. Исчезли тряпочки с дерева. Вилки вновь были разбросаны. Разворошенный лапник, и в нем никого.
– Мишка! – звал Володя.
– Ничего себе, – Санек тревожно озирался. – Вот это да…
– Девчонки, заразы! – Никитос побежал вокруг маяка. – Игровое время, игровое время… Все эта Ушастая! – Залаял Макс. – О-па!
Сумки и пакеты посыпались на землю. К капищу племени выдры бежали с пустыми руками. Толкали друг друга, пытаясь опередить и в то же время боясь увидеть что-то совсем уже невозможное.
Камни загородки были раскиданы по площадке, шалаш накренился. Из-под травы торчали ноги Олега. Рядом стоял Макс и, вынимая душу, скулил.
– Теперь мы вовек не отмоемся, – прошептал Володя.
Игорь осторожно, очень осторожно приблизился, медленно-медленно присел на корточки, коснулся торчащей ноги. Рука дрожала.
Шалаш подпрыгнул. Олег несколько раз брыкнул, заворочался. Макс зашелся в лае.
– Слава богу, жив, – прошептал Игорь.
– А? Чего?
Олег выбирался из-под сена, разваливая шалаш и еще больше в него закапываясь. Макс кинулся помогать.
– Ты что здесь делаешь? – строго спросил Никитос. – И почему ушла Ушастая?
Олег выглядел неважно. Круглое курносое лицо было бледно и исцарапано. Волосы топорщились. Макс опрокинул Олега на траву, радостно залаял.
– Ничего, – быстро-быстро заговорил Олег, отодвигаясь от пса. – Ничего. Ничего. Тут просто удобней. И от воды подальше.
– А что вода? – спросил Володя.
– Так ведь дует.
– Я же говорила! Это они! – завизжала с пригорка Леночка. Макс бесшумной тенью скользнул наверх. Леночка испуганно ахнула.
– Что произошло с Ушастой? – тряс Олега Никитос.
– Так она сбежала. – Олег говорил тихо, болезненно щурясь на дневной свет. – Как стало темно, сначала ко мне пришла, а потом испугалась чего-то и домой захотела. Я ее до берега проводил, на лодку посадил. А что, лодка не на вашем берегу была?
– Ты здесь как оказался? Почему от нашего капища ушел? – допытывался Никитос.
– А что там такое?
Олег озадаченно тер лоб, лохматил волосы, с удивлением оглядывался.
– Вот! И не говорите больше, что это духи! – орала Леночка, перекрикивая лай Макса.
– А ну! Заткнись! Дура! – Санек побежал наверх. Взвизгнув, Леночка скрылась за деревьями. Зашуршали, осыпаясь, камешки. Санек взобрался на холм, поскользнулся, на коленях проехался вниз.
Аня коснулась камня загородки, заулыбалась, засопела. Она опять была подозрительно довольная. Словно ее конфетами перекормили. А сверху еще варенья добавили. И главное ведь – не боялась ничего! Смотрела на всех открыто. Ждала, что и ей тоже улыбнутся.
– Чего там Ушастая наплела? – спросил Никитос, отводя взгляд. Не улыбаться же ей в ответ, в самом деле!
– Что ваш фехтовальщик стал все крушить, – радостно сообщила Аня. – Машка испугалась и убежала.
– Что она врет! – рванул за обидчицей Олег, но его перехватил Володя. – Где она? А! Нету! Боится? А кто ее до берега провожал? Ушастая! Покажись!