Город над бездной - читать онлайн книгу. Автор: Алина Борисова cтр.№ 28

– Анхен сказал, это у меня генетическое отклонение такое. Голос крови отсутствует.

– Так его зовут Анхен?

– Анхе-нари-дит, – выговорила наконец, – ир го тэ Ставэ. Второе имя не помню. Что-то вообще несусветное. Не знаешь, почему у вампиров имена такие… нечеловеческие? Нет, ну если мы от них взяли и язык, и культуру, то почему их имена такие… не наши? Ни в язык, ни в культуру не вписываются?

– Лара, ты разговор на фонетику не уводи. Что за генетическое отклонение? Голос крови не может отсутствовать, это от природы, люди такими созданы.

– Я не знаю. Ты спросил, я ответила, как мне это сказали. Но приказать он мне действительно ничего не может, и это его… не то возмущает, не то забавляет, я не поняла.

– И он что же, проверял?

– Проверял. Я думала, поседею с таких проверок. Не сегодня, еще тогда, в университете. В кабинет к себе вызывал. Потом ночами мне в кошмарах снился. Знаешь, что сказал? «Прости за смелый эксперимент». Я для него как крыса. Лабораторная. Потом диссертацию напишет. А потом убьет. Нет, есть не будет, я для него невкусная, кровь ему моя не подходит, не тот сорт мармелада. Просто шею переломит двумя пальцами, и думать забудет, – у меня начиналась истерика, нервное напряжение этого дня и того, первого дня нашего знакомства, вырывалось в судорожных всхлипах, катилось по щекам слезами. Я понимала, что надо остановиться, успокоиться, и не пугать отца, но рыдания душили меня, вырывая из груди все новые подробности.

– Знаешь, он такой вежливый, такой заботливый, такой галантный – настоящий вампир. Но только все это – лишь пока ему повинуются, пока делают все по его слову, по взмаху ресниц буквально. А стоит сказать ему «нет» или повысить на него голос – и куда что делось!

– Никогда не встречал человека, способного повысить голос на вампира.

– Да ну? Ну, вот считай, что прямо сейчас встретил. Он вот тоже никогда не встречал. Оказался глубоко не готов, вся вампирская вежливость дымом стаяла.

– Так это он тебе запястья так украсил?

– А кто ещё? Мне было так больно, папа, так страшно, я плакала и умоляла меня отпустить. А он просто сидел себе в кресле, и объяснял, что больно будет до тех пор, пока я не осознаю, что веду себя неправильно! А сегодня он пришел, и я так испугалась! А ты не спас меня от него, не защитил! А если бы он и правда – уволок и заставил все подписать, ты так бы и сидел, и смотрел в окошко?

Папа сел рядом со мной на кровать и тяжело вздохнул.

– Ты не справедлива, дочка. Вот мама бросилась тебя спасать, и что? Она уже даже не помнит, из-за чего она так всполошилась. Голос крови во мне ослаблен, и я могу объективно осознавать их действия, и не мечтать стать их пищей. И не желать того же для своих близких. Но против прямого приказа мне не выстоять. Один взгляд в глаза – и все. Я даже забуду, что у меня была дочь. И чем я тогда тебе помогу? Ты можешь считать меня трусом, но пока я смотрю из-за шторки, у меня есть хоть какой-то шанс.

– Значит, это у меня от тебя такие способности?

– Возможно. Я не думал, что это передается по наследству. И тем более, что это может так усилиться в детях. Я некогда не мог сказать «нет». Ни одному вампиру. Хоть и понимал, что просто подчиняюсь приказу. В их глазах страшная сила, Ларка. Не шути с этим. Они не поймут. В конце концов, они наши создатели, и имеют право на нашу благодарность. Мы обязаны им всем, и с этим ничего не поделать. Мы все их дети, Лара.

– Угу, племянники. По крайней мере, я сегодня обзавелась добрым старым дядюшкой, который будет за мной присматривать.

– Ты ж говоришь, он не был к тебе добр.

– Да нет, это просто нервы. Прости, если напугала. Просто были пара моментов в нашу первую встречу, да и появился он так неожиданно, и плакала я потом из-за Лизки… В общем, все смешалось. Если честно, он был крайне корректен сегодня, очень пытался соответствовать выбранному им образу, и у него даже получалось.

– Быть добрым дядюшкой?

– Нет, милым мальчиком, как он маме представился. А про дядюшку это так, шутка была. Смешны мы ему. Глупые маленькие человечки.

Папа обнял меня, и какое-то время мы просто сидели с ним молча. Потом он поднялся, собираясь уходить, и уже от порога обернулся:

– Я только надеюсь, ты не вздумаешь в него влюбиться?

– В кого, в вампира? Папа, ну что ты в самом деле? Говорю же, не действуют на меня его глазки, хоть он и сверкает ими порой, аки фарами!

Следующие несколько дней в универе были настолько обычны и обыденны, что переживания встречи с вампиром отошли на задний план, поблекли, словно выдумка, не имеющая отношения к реальности. Я не встречала его в коридорах, и даже имени его при мне не звучало. Он где-то там жил своей параллельной жизнью, как жил задолго до меня и будет еще долго жить после. Бывают такие дни, говорил он мне. И можно почти поверить. Но в конце ничего не остается.

А потом по почте пришла посылка. Маленькая коробочка без обратного адреса и имени отправителя. А в коробке лежала огромная белая раковина, закрученная диковинной спиралью.

– Что это, Лара, откуда? – восторженно спрашивала мама, – я такие только на картинках видала. Это настоящая? Или просто поделка?

– Настоящая, – я смотрела на ракушку, и почти ощущала шум далекого, недостижимого моря. Видела белый песок пустынного пляжа, и брызги пены, что разбиваются у ног. А еще огромный дом, похожий на склад. В комнатах которого валяются, позабытые, множество чудесных диковин, привезенных некогда хозяином из дальних, запретных стран.

Под неодобрительным взглядом папы я утащила раковину к себе, засунула под стекло в книжную полку. И засыпая, глупо улыбалась тому, что он все-таки обо мне помнит.

* * *

По субботам занятия неизменно проходили в больнице. С утра в маленькой, вечно стылой полуподвальной комнатке нам читали лекции по основам ухода за больными. Потом была практика. В этом семестре у нас был «Терапевтический уход», поэтому практику проходили на первом этаже в терапии. А вот в следующем семестре должен был начаться уход хирургический, и я даже самой себе не желала признаться, почему же мне так не терпится перебраться на третий, в хирургию. Конечно, потому, что там само по себе все интересней: и болезни, и лечение, и уход, а вовсе не из-за того, что один мой случайный знакомый обронил мимоходом, что он хирург, причем практикующий.

Здесь же интересно было разве что в первый раз, вернее – до первого раза, когда я тряслась в переполненном с утра автобусе до больницы, предвкушая, как я, в белом халате, по палатам… ну, не как врач, конечно, но почти как сестра…

Реальность оказалась проще и прозаичнее. Все медицинское, что нам поручалось, это обойти палаты, да померить давление и пульс. Лишний раз перемерять давление большинство пациентов не жаждали, сходу называли нам цифры и просили оставить их в покое. Как сестер они нас не воспринимали, минуй их бездна, воспринимали как студентов: никчемных, неумелых и чересчур многочисленных. Хотя, были, конечно, и другие. Из клуба «для тех, кому за…». Эти давление мерить никогда не отказывались, да еще и требовали перемерить, не доверяя полученным результатам. И при этом вдохновенно пересказывали свой анамнез, причем в таких подробностях, что заканчивался он обычно на троюродной внучке двоюродного дяди соседа через дорогу внучатого племянника. Иногда это бывало интересно, чаще – откровенно скучно, тем более, что недели шли, старушки менялись редко, а истории – никогда.