Принцесса-Невеста - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Голдман cтр.№ 73

– Будь у нас хоть тачка – уже бы кое-что, – сказал Уэстли.

– А куда мы дели тачку альбиноса? – спросил Иньиго.

– К альбиносу, надо думать, – ответил Феззик.

– Пожалуй, мы раздобудем тачку, – сказал Иньиго.

– Что ж вы сразу не сказали, что у нас есть такой актив? – спросил Уэстли и сел прямее, вглядываясь в толпу солдат.

– Ты выпрямился, – заметил Феззик; он продолжал разряжать обстановку.

Уэстли все смотрел на солдат и наклонную дорогу к воротам. Затем покачал головой:

– Я бы все сейчас отдал за мантию всесожжения.

– Тут мы ничем не поможем, – сказал Иньиго.

– А эта не подойдет? – спросил Феззик, доставая свою мантию.

– Откуда?.. – начал Иньиго.

– Пока ты искал лягушачий порошок… – ответил Феззик. – Она мне идет, и я ее припрятал.

Тут Уэстли поднялся на ноги:

– Так. Рано или поздно мне понадобится шпага.

– Зачем? – спросил Иньиго. – Ты ж ее не поднимешь.

– Это правда, – согласился Уэстли. – Но едва ли мы станем об этом трубить. Теперь слушайте: внутри возможны проблемы…

– Еще бы не проблемы, – перебил Иньиго. – Как сорвать свадьбу? Когда сорвем – как мне найти графа? Когда найду – где искать вас? Когда встретимся – как сбежать? Когда сбежим…

– Не приставай к нему, – сказал Феззик. – Полегче, он же был мертвый.

– Да, точно, извини, – сказал Иньиго.

Человек в черном о-о-оченннь медленно шел по гребню стены. Сам. Феззик и Иньиго в темноте шагали за ним туда, где валялась тачка. Нельзя отрицать: в воздухе витало некое возбуждение.

Лютик, впрочем, была совершенно невозмутима. Она и не припоминала, когда ею овладевал такой чудесный покой. Ее Уэстли придет – и в этом вся ее жизнь. С тех пор как принц ее запер, она часами беспрерывно выдумывала новые способы порадовать Уэстли. Не может быть, чтобы он не сорвал ее свадьбу. Только эта мысль и выжила в ее сознании.

И, услышав, что свадьбу перенесли на полчаса раньше, Лютик ни капельки не встревожилась. Уэстли всегда готов к неизбежным на море случайностям; если может спасти Лютика в шесть вечера, прекрасно справится и в половине шестого.

На самом деле принц Хампердинк ускорил процесс даже больше, чем надеялся. В 17:23 он и его невеста преклонили колена перед дряхлым архидиаконом Флоринским. В 17:24 архидиакон заговорил.

А в 17:25 завопили за главными воротами.

Лютик лишь слабо улыбнулась. А вот и мой Уэстли, только и подумала она.

Впрочем, суматоху спровоцировал не ее Уэстли. Ее Уэстли был занят – он старался самостоятельно пройти под уклон до ворот и не упасть. Впереди Иньиго еле-еле толкал тяжеленную тачку. Тачка была тяжела, потому что в ней стоял Феззик – ручищи раскинуты, глаза пылают, бас грохочет страшной яростью: «Я ГРОЗНЫЙ ПИРАТ РОБЕРТС, НИКТО НЕ УЙДЕТ ЖИВЫМ». Он твердил это снова и снова, и гулкий голос его метался эхом, а ярость крепчала. Он плыл на тачке в темноте – весьма внушительная фигура, под десять футов ростом, и голос ей под стать. Но завопили даже не поэтому.

Еллин на своем посту у ворот несколько огорчился, увидев, как в темноте к нему плывет ревущий великан. Нет, Еллин не сомневался, что сотня бойцов совладает с великаном; сильнее печалило другое: наверняка великан тоже здраво оценивает свои шансы, и, значит, по логике вещей, во мраке таится орава великанских помощников. Другие пираты, например, или кто угодно. Поди угадай. Между тем солдаты Еллина замечательно стойко держали оборону.

Но на полпути под уклон великан неожиданно вспыхнул шикарным ясным пламенем и поплыл дальше, твердя: «НИКТО НЕ УЙДЕТ ЖИВЫМ, НИКТО НЕ УЙДЕТ ЖИВЫМ!» Манера его не оставляла сомнений в том, что он убийственно искренен.

И, увидев, как шикарно он пылает и надвигается, Погромная дружина завопила. А завопив – ну, словом, запаниковала и разбежалась…

Едва солдатами овладела паника, Еллин понял, что ему вряд ли удастся немедленно взять события под контроль. Кроме того, великан подплыл очень близко, а когда у тебя над головой ревут «НИКТО НЕ УЙДЕТ ЖИВЫМ», сосредоточиться очень трудно. По счастью, Еллину хватило ума цапнуть единственный ключ от ворот и спрятать его за пазуху.

По счастью, Уэстли хватило ума выглядывать движения именно такого рода.

– Давай ключ, – сказал он, едва Иньиго надежно приставил клинок к кадыку Главнокомандующего.

– Нет у меня никакого ключа, – ответил тот. – Родительской могилой клянусь, и пускай душа моей матушки вечно жарится на адских сковородках, коли я вру.

– Оторви ему руки, – велел Уэстли Феззику.

Тот и сам поджаривался, ибо у всякой мантии всесожжения есть пределы, и ему хотелось разоблачиться, но сначала он потянулся к Еллину.

– А – этот, что ли? – спросил Еллин и уронил ключ; Иньиго убрал шпагу, и Главнокомандующий улизнул.

– Открой ворота, – сказал Уэстли Феззику.

– Очень жарко, – ответил тот. – Можно я сниму эту хламиду?

Уэстли кивнул, Феззик стащил горящую мантию и уронил на землю, а затем отпер ворота и приоткрыл створки, чтобы все трое протиснулись.

– Запри, а ключ оставь себе, – сказал ему Уэстли. – Наверное, половина шестого уже миновала; надо сорвать свадьбу за полчаса.

– А когда победим – тогда что? – спросил Феззик, ворочая ключом в огромном замке. – Где встречаемся? Я такой человек – мне надо все объяснять.

Не успел Уэстли ответить, Иньиго вскрикнул и выставил шпагу. Из-за угла к ним бежали граф Рюген и четверо стражников замка. На часах 17:34.

Сама свадьба закончилась только в 17:31, и ради этого принц исчерпал без остатка весь свой талант убеждения. Когда вопли за воротами перешли все границы приличий, Хампердинк мягчайшим манером перебил архидиакона:

– Преосвященство, моя любовь попросту превозмогает мое терпение – переходите, пожалуйста, к заключительной части церемонии.

На часах 17:27.

– Хампердинк и Лютик, – промолвил архидиакон, – я старый человек, и соображений о браке у меня немного, но мне представляется, что в этот наисчастливейший день я обязан ими с вами поделиться.

(Архидиакон был глух как тетерев, и этот недуг донимал его лет с восьмидесяти пяти. В последние годы архидиакону почти не становилось хуже – разве что обострилось патологическое косноязычие. «Буак, – говорил он. – Стауый чеуовек». Очень трудно было относиться к нему всерьез, если поминутно не напоминать себе о его титуле и прошлых свершениях.)

– Буак… – начал архидиакон.

– Преосвященство, я вновь перебиваю вас во имя любви. Умоляю, по возможности поспешите к финалу.