Жизнь, которая улыбается. Как заниматься любимым делом и зарабатывать много - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Маланьин, Анна Антипенко cтр.№ 5

В детстве меня больше воспитывали папа и бабушки-дедушки, а мама оказывала минимальное влияние. Она, как ей казалось, карьерой занималась, которая в итоге не особо сложилась. А папа был физиком-ядерщиком, он занимался наукой.

Отец с детства мне привил любовь к жизни. Я был еще совсем маленьким, но на всю жизнь врезался в память один случай. У отца в лаборатории проходил научный эксперимент, и что-то пошло не так. В результате он получил сильнейший ожог руки и огромную дозу радиоактивного излучения. Рана довольно быстро зажила, оставив небольшой след, но началась лучевая болезнь.

В течение полугода отца консультировали и лечили известные врачи.

Прогноз у всех был одинаков: при соблюдении идеального режима лечения жить осталось от шести до двенадцати месяцев. Он принял единственно правильное решение: оставшееся время прожить в свое удовольствие, полностью отказавшись от лечения, которое, по словам врачей, приковало бы его к постели, но добавило бы полгода жизни.

Человек он был не бедный: помимо того что ученый – физик, еще в краснодарском сельскохозяйственном институте работал старшим преподавателем кафедры физики, то есть преподавал и наукой занимался. И вот решил насладиться жизнью в оставшиеся полгода-год. Он ездил с нами отдыхать на море, объездил пол-Европы, а жизнь все продолжалась.

Через год он повторно прошел медицинское обследование, шокировав врачей. От лучевой болезни не осталось и следа.

А отец после этого неудачного эксперимента прожил еще больше десяти лет. Его не стало только в 1983 году, а я родился в 1968, то есть мне тогда пятнадцать лет было. Да и то, умер совсем от другого. Сердце… инфаркт.

Отец прожил 43 года. Значит, возраст, в котором он умер, я уже пережил. Помню, мне еще психологи говорили: «Тот возраст, в котором умер папа, может плохо повлиять на сына.». Мне уже сорок семь, а я этот возраст и не заметил. Наверное, не знал, а то, что не знаешь, хорошо проходит.

Особенное влияние в детстве на меня оказал отец. Мне очень нравилось ходить с ним на работу. С четырех лет отец брал меня с собой. Мне было все интересно и непонятно. Его научную лабораторию я воспринимал как что-то волшебное и таинственное. Особенно мне нравились моменты, когда отец шел читать лекции студентам, а меня развлекали его помощники и аспиранты.

Я до сих пор не могу понять некоторых фокусов, например, как загоралась у меня в руке обычная лампочка, когда к ней что-то подносили. Куда исчезал кусок проволоки, плотно зажатый у меня в кулаке, после того как я куда-то засовывал и вытаскивал руку.

Став чуть-чуть постарше, я любил сидеть на последнем ряду во время лекций отца. Слушал лекции по физике и высшей математике и, конечно, почти ничего не понимал, но мне это было очень интересно. После лекций задавал кучу разных вопросов, по-детски наивных, но всегда получал ответы, словно взрослый человек. Отец мне объяснял законы физики на языке, понятном для ученика третьего-четвертого класса.

Есть закон Ньютона: «На каждую силу действуют две силы: сила действия и сила противодействия» – это интерпретация закона, подвергнутого цензуре в советском союзе. В оригинале он звучит так: «На каждое тело действуют три силы: сила действия, сила противодействия и божья воля». Я это знал уже в семь лет.

С мамой я бывал тогда, когда меня после школы девать было некуда. Мы приходим, она идет занятия вести, меня посадит и говорит: «Вот стул, с него никуда не отходи, сиди, учи уроки». Я только начну: «Да я ж хочу…» Она тут же отвечала: «Мало ли, чего ты хочешь! Сиди, никуда не отходи, и все». Для меня это было мучение. На все мои вопросы был ответ: «Отойди, не мешай, никуда не лезь». Так обращалась со мной мама.

Все интересное, полезное, нужное рассказывал папа. Я с ним и на рыбалку ходил, и в гости, и к друзьям, мне всегда с ним было здорово.

Не сказать, конечно, что чистый мед между родителями был, но и не так, чтобы головы друг другу отрывали. Все как у всех: и ругались, бывало, и хорошо тоже было.

Можно ли сказать, что мое детство было тяжелым? Однозначно, нет. Я бы назвал его интересным. В то время как мои сверстники раскрашивали «Веселые картинки» и читали «Мурзилку», мне мама и папа подсовывали научные журналы.

Мама удивлялась, как первокласснику может быть неинтересна статья из последнего номера журнала «Химия и жизнь». Папа соглашался со мной, что есть книги повеселее. Он считал, что для ребенка гораздо интереснее «Занимательная физика» Перельмана. Так что выбор у меня был невелик.

У друга моего папы был учебник «Занимательная физика» Григория Перельмана, и я по этой книге учился физике. Он классный был, действительно написан для детей, его интересно было читать. Там с помощью картинок понятно все объяснялось. И этот учебник в первом классе был моей настольной книгой.

Как оказалось впоследствии, это и правда пошло мне на пользу, но не с научной точки зрения.

После научных книг и журналов я с великим удовольствием стал читать художественные произведения. Во втором классе я прочел всего Дюма и Конан Дойля. Читал каждый день и очень много.

Я считаю, что чтение – одна из самых полезных моих привычек, которая с детства тянется через всю жизнь.

Примерно с седьмого класса, читая, я понимал то, о чем думал человек, когда писал книгу. Мне это казалось само собой разумеющимся. Только через много лет я узнал, что на востоке это называют «техникой вхождения в слово», и я до сих пор не представляю, как можно читать по-другому. Со временем эта способность развивалась. Она пригодилась, когда стал писать статьи в различные журналы. Я понимал, какую эмоцию или чувство вызовет то, что пишу. Было очень интересно с этим экспериментировать. Я мог вызывать чувства злости, зависти, спокойствия или радости обычной журнальной статьей. Мне нравилось наблюдать, как с первого взгляда безобидная статья молодого врача в профессиональном журнале могла вызвать бурю эмоций и обсуждений у известных уважаемых специалистов.