Город Брежнев - читать онлайн книгу. Автор: Шамиль Идиатуллин cтр.№ 140

– Гоу! – заявил он басом.

– Ага, щас, – буркнул я. – В ногу попал, не считается.

– Пась! – сказал карапуз менее уверенно.

Я подумал и ткнул шайбу ногой. Она скользнула мимо карапуза, который неловко махнул клюшкой, плюхнулся на слой укатанного снега и немедленно завыл. Явно из вредности и капризности: обмундирование позволяло безболезненно сбрасывать карапуза примерно с пятого этажа.

На вой набежала мамаша, молодая и уже толстоватая, свирепо зыркнула на меня, подняла чадо за шкирку и принялась отряхивать, что-то злобно бормоча. Вой стал пронзительней.

Ренатик жаловался, что мать родила сестренку и теперь не обращает на него особого внимания. Я иногда думал, что сестренка или братец – это прикольно, но в основном радовался, что мои до такого безумства не додумались. Возись с ним, играй, голы пропускай, а он все равно ревет, а ты всегда виноват: почему не подыграл, почему не защитил. На фиг, на фиг. Хотя защищать прикольно, наверное. И никто не докопается.

Я поежился и пошел в подъезд. Поднялся к Танькиной квартире, еще немножко позвонил, постучал и послушал глухую темноту. Вздохнул и понял, что все-таки ночные идеи днем срабатывают не всегда. Еще плохо, что я мамку обманываю – обещал ведь пулей домой, если замерзну. А обманывать нехорошо. Значит, надо не обманывать – или домой идти, или не мерзнуть.

Домой не хотелось еще сильнее – получится, что зря время потерял. А способов согреться не существовало. К Танькиным соседям я ломиться не хотел, разводить костер в подъезде – тоже, как и заниматься бегом вверх по лестнице и подтягиванием на перилах сугрева ради. Тупик.

Блин. Это я тупик. Коньяк-то. И шоколад-то, кстати, – его зимой во время войны раздавали нашим диверсантам – ну и всем фашистам, чтобы не мерзли. Они все равно замерзли.

А я теперь не замерзну, понял я, осторожно отхлебнув из горлышка. Сразу обожгло глотку и грудь, горячо стукнуло в переносицу и глазницы, в носу и глазах закипело, а по рукам и ногам стекла теплая волна. Я хлебнул еще разок и дыхнул огнем, – кажется, даже светло стало на секунду. А горячо надолго.

Тут я испугался, что мало осталось, постарался рассмотреть содержимое бутылки, ничего не увидел, хихикнув, дыхнул еще раз – но больше фокус не работал. Судя по плеску и весу, оставалось еще нормально. Главное – больше не прикладываться. И не расколотить, а то бутылка норовила выскользнуть и отказывалась всовываться в карман. Я ее победил, вспомнил вечную киношную фразу «Закусывать надо» и торопливо полез за конфетами. Они, наоборот, не хотели из кармана вылазить. Промокашка вся изорвалась, конфеты подтаяли и готовились слипнуться – причем комок стал совсем милипизерным. Не буду закусывать, подумал я самоотверженно Пусть Танька попробует – они хоть и слипшиеся, но вкусные, настоящие московские. Надо только их заморозить слегка, чтобы дальше не слипались.

Я аккуратно подмотал обрывки промокашки, с третьего раза впихнул комкастый колобок в карман теляги и побежал на улицу. Бежал я только полпролета, потом шел осторожно и присматриваясь – и то лишь потому, что успел в перила вцепиться. Чуть пальцы не переломал, зато устоял на ногах. Не устоял бы – расшибся бы о ступеньки и стену вдребезги вместе с бутылкой. Почему-то это опять меня развеселило, так что на улицу я вывалился хихикающим и осел на скамейку, чтобы проржаться.

– Артур? – спросила Танька удивленно.

Я вздрогнул и поднял голову. Кажется, от внутреннего тепла, свежести вокруг и внезапной вялости внутри я умудрился задремать на скамейке. Ненадолго, наверное, но слюну в уголки рта напустил. И понял это слишком поздно, когда простонал счастливо:

– Та-анькин!

Но она, может, не заметила – темно ведь уже. Хотя могла и заметить: смотрела пристально и строго. Таньке это совсем не шло, между прочим, особенно сегодня – она опять была в своей тонкой курточке, вроде бы промерзшая и усталая. Согреться ей надо, вот что. Пусть спасибо скажет, что у меня есть чем.

– Ты чего здесь? – спросила она.

– К тебе пришел, между прочим, – объяснил я несколько обиженно и сильно медленнее, чем хотел и привык. Язык был тяжелым и цеплялся за зубы, десны и, кажется, сам за себя, хотя так не бывает. – А тебя нет и нет. И нет…

Я потерял мысль и не мог найти, а Танька мне помогать не собиралась, ждала молча. Я вздохнул и начал сначала:

– Я в гости, короче, к тебе.

– Молодец, – сказала Танька, не двигаясь. – Чего не позвонил-то?

Я пожал плечами и признался, хихикнув:

– Сюрприз.

– Так, – сказала Танька, нахмурившись. – Ты придуриваешься или впрямь пьяный?

– Чего я пьяный-то, – начал я, запутался, подмигнул и сказал: – Не боись, тебе тоже есть.

Попытался продемонстрировать горлышко бутылки и чуть не сковырнулся со скамейки.

– Господи, – сказала Танька. – Ты-то куда, а?

– Пять звездочек, между прочим, – важно объяснил я.

– Класс. Вот и допивай.

– Так я вместе… А! У меня ж конфеты!..

– Вафин, иди домой.

Танька развернулась и ушла в подъезд, грохнув дверью.

– Чё-т я не понял, – сообщил я опустевшему почему-то двору. С трудом поднялся и побрел за Танькой.

Женщины – существа загадочные и иногда непонятливые. Видимо, дополнительно объяснить надо, что я к ней пришел, специально, и не с пустыми руками, а потом ждал целый день, пока она шлялась где-то.

Дверь опять была закрыта, но теперь-то я знал, что Танька дома, так что есть смысл звонить и стучать. Это заняло немного больше времени, чем я ожидал, и дверь распахнулась тоже немного резче, так что я чуть не грохнулся. Танька, успевшая только куртку снять, втащила меня за ворот в прихожую, захлопнула дверь и принялась шипеть. Я сперва ничего не разобрал, потому что пытался объяснить, как специально готовился и как долго ждал, а она все шипела и шипела, а потом резко замолчала и отвернулась. Я повторил: «А тут еще много, ты не боись, тебе хватит…» – и заткнулся, потому что разобрал наконец, что она ревет. Негромко, но очень горько и даже подвывая, как ребенок.

Я сказал:

– Таньк, ты чего? Из-за меня?

Она дернула плечом, не поворачиваясь. Я попытался обойти ее, чтобы заглянуть в лицо, чуть не грохнулся, подумал и твердо предложил:

– Ты это. Не реви. Что как баба-то. Давай лучше сядем сейчас, у меня вот, пять звезда… звез-задачек. А! И шоколадки, между прочим. И потом сама рада будешь.

– Я? – спросила Танька сквозь рыдания, повернулась ко мне, утерлась рукавом свитера и продолжила крепнущим голосом: – Рада? Я рада. Потом, да? С коньяком приперся, донжуан сопливый, с конфетками бедняжку утешать, да, а она рада будет. Да? Ты, Вафин, вообще дернулся, да? С шлюхами за конфетки привык, да, и ко всем теперь так?

– Какое привык? – растерялся я. – Какими шлюхами, ты чего лепишь?