Последний Катон - читать онлайн книгу. Автор: Матильда Асенси cтр.№ 126

— Когда вы всё это читали, профессор, вы хоть на минуту могли бы себе представить, в чём заключаются семь испытаний? — поинтересовался Кремень. — Глупо сейчас терзать себя этим вопросом. А если бы вместо Эфиопии это была Индия? Данте рассказывал что мог, он рисковал, потому что знал, что у него есть хорошая история, и был амбициозен, но он не был безумцем и не хотел рисковать понапрасну.

— И всё равно его убили, — съязвила я.

— Да, но он-то этого не хотел, поэтому камуфлировал информацию.

Вдалеке, там, где сходились берега Атбары, замаячила деревня Антиохия со своей пристанью. Тёплый луч заходящего солнца грел мне правое плечо, но, когда я увидела густые столбы дыма, поднимавшиеся к небу из деревни, внутри у меня всё сжалось в комок. Мне бы очень хотелось, чтобы «Неваи» развернулся и поплыл в другую сторону, но было уже слишком поздно.

Пока душа сладострастника, которым оказывается поэт Гвидо Гвиницелли, член тайного общества Верных любви, как и сам Данте, спрашивает нашего героя, почему сквозь него не проходит солнечный свет, с противоположной стороны к ним по пылающей тропе подходит ещё одна череда душ. Слушая, что говорят души из обеих групп, которые целуются и радуются встрече, Данте заключает, что одни из них — сладострастники-гетеросексуалы, а другие — сладострастники-гомосексуалы. Против обыкновения он с готовностью утешает их (быть может, потому, что снисходительно относится к этому греху, или потому, что большинство находящихся здесь — писатели, как и он), напоминая им, что осталось совсем чуть-чуть, и скоро они получат мир и Божье прощение, потому что небо полно любви.

В самом начале двадцать седьмой песни, когда день уже почти завершён, трое путников подходят к месту, где пламенем охвачена уже вся тропа. Тут им является радостный ангел Божий, побуждающий их пройти сквозь пламя, и Данте в ужасе закрывает лицо руками и чувствует себя «как тот, кто будет в недро погружён земное». Однако, видя, как он напуган, Вергилий успокаивает его:

— Для нас это тоже верно, правда? — с надеждой прервала его я.

— Не торопи события, Басилея.

Кремень хладнокровно продолжал читать, как насмерть перепуганный Данте упрямо стоит перед огнём, не решаясь ступить ни шагу, тогда Вергилий подаёт ему пример:

Идя на голос, поющий снаружи «Блаженны чистые сердцем» и принадлежащий последнему ангелу-хранителю, который, являясь им в пламени в виде слепящего света, стирает со лба Данте последнюю букву «Ρ», они наконец выходят из огня и обнаруживают, что находятся прямо рядом с проходом в Рай Земной. Так что, счастливые и довольные, они начинают подъём. Но, пока они поднимаются, окончательно спускается ночь, и им приходится улечься на ступенях, потому что, как им говорили ещё в начале пути, по горе Чистилища нельзя подниматься ночью. Лёжа на своей ступени, Данте видит небо, усыпанное звёздами, которые «светлее, чем обычно, и крупней», и, погрузившись в их созерцание, засыпает глубоким сном.

«Неваи» развернулся в сторону причала Антиохии, а поселенцы, около ста человек, с ног до головы одетые в белое — белые туники, накидки, платки и набедренные повязки, — выкрикивали приветствия, подпрыгивали и размахивали в воздухе руками. Похоже, что возвращение Мулугеты Мариама и его товарищей было большим поводом для радости. Деревня состояла из тридцати — сорока сгрудившихся вокруг пристани домов из самана с окрашенными в яркие цвета стенами и тростниковыми крышами. На всех были чёрные, похожие на печные, трубы, торчавшие из тростника, но высокие столбы дыма, которые я видела, когда мы были ещё довольно далеко от деревни, поднимались откуда-то из-за домов, между деревней и лесом, и теперь они казались совершенно громадными, похожими на руки великанов, старающихся достать до небес.

Мы должны были вот-вот бросить якорь, но Глаузер-Рёйст не отрывался от книги.

— Капитан, мы уже приплыли, — предупредила я его, воспользовавшись одной из его кратких пауз для дыхания.

— Доктор, вы точно знаете, что ожидает вас в этой деревне? — вызывающе спросил он.

Крики детей, женщин и мужчин Антиохии доносились прямо из-за кормы судна.

— Нет, не совсем.

— Чудесно, поэтому читаем дальше. Мы не можем сойти с корабля, пока у нас не будет всей информации.

Но больше информации не было. Мы и в самом деле закончили.

В заключение Данте Алигьери рассказывает не без некоторой прекрасной меланхолии в словах, как на рассвете следующего дня он просыпается и видит, что Вергилий и Стаций уже встали и ждут его, чтобы закончить подъём по лестнице, ведущей в Земной Рай. Учитель говорит ему:

Данте нетерпеливо спешит наверх, и когда он наконец достигает последней ступени и видит солнце, кусты и цветы Земного Рая, его возлюбленный учитель навсегда прощается с ним:

— Конец, — объявил Кремень, закрывая книгу. Казалось, что каменности в нём немного поубавилось, словно он только что навсегда распрощался со старым другом. В последние месяцы Данте, лучший итальянский поэт всех времён, был неотъемлемой частью нашей жизни, и эти последние, быстро утекающие стихи резко оставляли нас в ещё большем одиночестве.

— Похоже, тут железнодорожная ветка обрывается… — проговорил Фараг. — Такое ощущение, что Данте нас бросает и мы остаёмся сиротами.

— Ну, он дошёл до Земного Рая. Достиг своей цели, добился славы и лаврового венка. Нам же… — принюхиваясь к сильному запаху дыма, сказала я, — ещё предстоит пройти последнее испытание.