Наука о мозге и миф о своем Я. Тоннель Эго - читать онлайн книгу. Автор: Томас Метцингер cтр.№ 65

Тем не менее, чем лучше мы станем понимать нейрохимические механизмы, тем больше – по ассортименту и по количеству – нелегальных препаратов появится на черном рынке. Я предсказываю, что к 2050 году «старые добрые времена», когда нам приходилось иметь дело всего с дюжиной-другой молекул на черном рынке, покажутся праздником. Не стоит обманываться: запреты не работали в прошлом и, как подсказывает опыт, на каждое незаконное человеческое желание на черном рынке находится товар. Если есть спрос, будет и промышленность, его обслуживающая. Мы можем увидеть в будущем, как расцветают все новые психоактивные вещества, и врачи скорой помощи будут сталкиваться с ребятишками, сидящими на наркотиках, которые врачам не знакомы даже по названию.

Незаконные психоактивные вещества, применяемые в основном для расслабления на вечеринках, показывают, насколько быстро может идти такое развитие. В первом немецком издании этой книги (вышедшем в 2009-м) я осторожно предсказывал, что скоро число запрещенных веществ на рынке резко возрастет. За три года после этого предсказания только в Европе было обнаружено сперва 41, затем 49, а в 2012 уже 73 вида синтетических наркотиков, совершенно неизвестных прежде. Сейчас уже видно, что общая тенденция, выраженная в этом предсказании, не прерывается: в следующем году было обнаружено впервые 81 психоактивное вещество, в 2014 их насчитывалось 101. Просматривая годовые отчеты Европола и Европейского центра мониторинга наркотиков и наркомании, можно оправданно заключить, что ситуация полностью вышла из-под контроля. Однако то же относится и к «подстегиванию мозгов» рецептурными препаратами. Как только появится по-настоящему действенный препарат, улучшающий работу мозга, не сработают самые строгие формы контроля по его применению. Сейчас уже существуют сотни нелегальных лабораторий, которые немедля скопируют соответствующую молекулу и выбросят ее на нелегальный рынок.

Глобализация, Интернет и современная нейрофармакология вместе взятые представляют собой вызов наркополитике. Например, легальная фармоиндустрия прекрасно знает, что с пришествием интернет-аптек государственные силовые ведомства уже не в силах контролировать неврачебное использование таких психостимуляторов, как риталин и модафинил. Настанет день, когда мы не сможем отделаться от этого вызова отрицанием, дезинформацией и пиар-кампаниями, так же как законодательными мерами и драконовскими санкциями. Мы уже дорого платим за статус-кво в злоупотреблениях лекарственными средствами и алкоголем. Между тем возникают новые вызовы, а мы не выполнили нашего домашнего задания.

Простой пример: все, кто хотел, уже имели время и возможность для экспериментов с классическими галлюциногенами, такими как псилоцибин, ЛСД и мескалин. Теперь мы знаем, что вещества эти не вызывают пристрастия и не токсичны в нормальных дозах, а некоторые из них имеют терапевтический эффект и могут вызывать глубокие духовные переживания. Возьмем для примера этот отрывок из «Дверей восприятия» Олдоса Хаксли (1954), в котором он описывает опыт с мескалином:

– А это приятно? – спросил кто-то. (Во время этой фазы эксперимента все разговоры записывались на диктофон, так что я имел возможность освежить воспоминания о сказанном.)

– Не приятно и не неприятно, – ответил я, – просто как есть.

– Istigkeit – не это ли слово любил Майстер Экхарт? Есть-ность. Бытие из платоновской философии – но Платон совершил огромную нелепую ошибку, отделив Бытие от Становления и отождествив его с математической абстракцией Идеи. Он, бедняга, никогда не видел, как цветы сияют собственным внутренним светом и трепещут под грузом заключенного в них смысла; никогда не воспринимал во всей остроте значения розы, ириса и гвоздики – значения быть не большим и не меньшим, чем они есть, – преходящими, но вечными: вечной гибелью, которая в то же время – чистое Бытие, связка крошечных, уникальных частиц, в которых, благодаря какому-то невыразимому, но самоочевидному парадоксу, виден божественный источник всего сущего.

Здесь мы видим первый пример незаконного на сегодняшний день состояния сознания. Мало кто может достичь описанного Хаксли состояния не нарушив закон. Классический опыт в этой области – эксперимент Уолтера Панке «Страстная пятница», проведенный с участием студентов-богословов в Гарвардском университете в 1962 году¹⁰. Недавно этот эксперимент был дважды воспроизведен: на этот раз Роландом Гриффитом на кафедре психиатрии и исследования поведения в медицинском институте Джона Хопкинса в Балтиморе. На сей раз в качестве психоактивного вещества использовался не мескалин, а псилоцибин – тоже природное вещество, использующееся в сакральных целях и в религиозных ритуалах некоторых культур, возможно, уже тысячу лет. Будь у вас возможность оценить описанное ниже состояние сознания, какую оценку вы бы поставили?

Мои переживания прямо воспроизводили метафизическую теорию, известную как эманационизм, начиная с чистого, непреломленного бесконечного божественного света, который разбился затем на формы и уменьшил интенсивность, проходя нисходящие стадии реальности. <…> Теория эманации, особенно сложные слои индуистской и буддистской космологии и психологии были для меня до того концепциями и умозаключениями. Теперь они стали объектами самого прямого и непосредственного восприятия. Я прекрасно понимаю, как возникли эти теории, если их создатели переживали подобное. Но, кроме их происхождения, теперь мои переживания свидетельствовали об их абсолютной истинности.

Другие участники опыта описывали свои чувства как трепет, благоговение, прикосновение к святому. Тщательное воспроизведение классического опыта Панке, опубликованное в 2006 году, использовало двойной слепой строгий метод клинической фармакологии для оценки как острых (семь часов), так и долговременных воздействий псилоцибина на настроение и психику в сравнении с воздействием другого активного вещества (метилфенидата)¹¹. Опыт проводился на тридцати шести образованных, не пробовавших галлюциногенов добровольцах. Все тридцать шесть, хотя бы периодически, участвовали в религиозной или духовной активности – такой как богослужения, молитва, медитация, церковный хор – или в образовательных и дискуссионных группах, что ограничивает общеприменимость выводов. На основании установленных перед экспериментом научных критериев двадцать два волонтера из тридцати шести испытали полноценные мистические переживания. Двенадцать из этих волонтеров оценили псилоцибиновые переживания как уникальный, наиболее духовно значимый опыт в жизни, а оставшиеся 38 % отнесли его к пяти самым духовно значимым опытам. Больше двух третей волонтеров отнесли опыт с псилоцибином к самым значимым или одному из пяти самых значимых переживаний всей жизни.

Вспомните «машину ощущений» Роберта Нозика. Следует ли считать эти ощущения пустым гедонизмом или отнести их к «эпистемическим» формам счастья, основанного на прозрении? В самом деле, обладают ли они какой-то ценностью для общества в целом? Долговременные последствия у них, несомненно, имеются. Даже четырнадцать месяцев спустя 58 % волонтеров относили псилоцибиновую сессию к пяти самым значимым личным событиям жизни, а 67 % отнесли ее к пяти самым духовно значимым событиям, причем соответственно 11 и 17 % указали, что это наиболее значимое переживание и наиболее значимое духовное переживание. Более того, 64 % волонтеров отметили, что псилоцибиновый опыт умеренно или очень сильно увеличил их ощущение благополучия или удовлетворенности жизнью, а 61 % сообщили о связанных с опытом позитивных переменах в поведении¹².