Дневник убийцы - читать онлайн книгу. Автор: Джон Г. Мэтьюз cтр.№ 12

Во время предыдущего собрания репортер из «Нью-Йорк пост» был задумчив. Подняв свой карандаш, он озвучил тот же вопрос, который Ардженти слышал раньше, касающийся того, почему жертвами отравления стали только девушки из пяти привилегированных семейств.

И Джеймсон, не без издевки, предложил почти такой же ответ, какой он дал своему другу: о том, что среди населения могли иметь место еще несколько случаев отравления, которые прошли незамеченными.

– Возможно, тот факт, что это случилось в знатных семьях, привлекло к событиям столько внимания, – добавил эксперт-криминалист.

Говоря это, он пристально посмотрел на репортера из «Нью-Йорк таймс» в первом ряду. Одна из первых жертв была дочерью ведущего фармацевтического промышленника Джеральда Оттмейра, а другая происходила из семьи владельцев этой газеты. Именно поэтому история появилась в прессе и стала объектом внимания мэра Уоткинса и комиссара полиции Лэтама.

Действительно, прежде всего Финли предположил, что дочь Оттмейра получила доступ к фармацевтическим реактивам его домашней лаборатории. Но эта версия была отброшена из-за отсутствия связи с другими случаями. Криминалист сделал вдох.

– Как я уже говорил, возможно, женщины более подвержены действию этих препаратов, чем мужчины. – На последнем совещании он объяснил, что при отравлениях ядами и при инфекции большое значение имеет вес тела и что женщины более склонны к обморокам и удушьям, чем мужчины.

Репортер из «Нью-Йорк пост» снова поднял карандаш.

– А бывали ли многократные случаи отравления из-за некоторых поставщиков провианта?

– Да, в прошлом году в Ливерпуле, в Англии. Хотя это был не провиант, а спиртное. Сахар, используемый в пивоварении, добывали с помощью пиритсульфидов, а не чистой серы. К сожалению, использование пиритов привело к обильному мышьяковому осадку. – Джеймсон заметил, что репортер из «Пост» нахмурил брови, пытаясь правильно записать химические термины. Эксперт знал об этом случае, но именно Лоренс выяснил его подробности всего за час до конференции. – Тогда погибло более двадцати человек, гораздо больше, чем в теперешнем случае.

После этого вопросы стали поверхностными – только по поводу мелких деталей – но Джеймсон заметил, как разделилось настроение аудитории: члены семей жертв и их друзья расслабились при таком известии, в то время как газетные репортеры заметно забеспокоились. После всех сенсационных заголовков об убийце светских девушек им пришлось осмыслить разворот дела в сторону случайного отравления.

– Думаю, прошло неплохо, – прокомментировал мэр Уоткинс, складывая свои бумаги после конференции.

Но Финли было ближе беспокойство прессы.

– Однако меня тревожит, удастся ли в последующие дни найти следы отравления стрихнином через пекарню в других случаях тоже, – заметил он.

Мэр посмотрел на него.

– Но вы сами сказали, что на доказательство этого уйдет время. А пока пусть пресса раздумывает над этими двумя вариантами.

– Как и мы, – вставил Ардженти и скупо улыбнулся. – Хотя бы однажды будем единодушны с журналистами.

Они приехали в Файв Пойнтс, где сходились пять улиц – отсюда и происходило название района. Спустились сумерки, и на углу ярко горела открытая жаровня.

Перед несколькими заведениями, в основном барами и тавернами, горели факелы, но между огнями висела тьма, быстро сгустившаяся после заката. По ночам мало кто отваживался посещать этот район воров и головорезов.

Лайам Монэхэн бывал здесь раньше, но в основном днем и по делу. Теперь, ночью, он позаботился, чтобы его сопровождал Джед Маккэйб, один из уличных боевиков Тирни, знакомый с районом гораздо лучше, чем он. Благодаря своему массивному облику и репутации главного громилы Майкла Тирни, Монэхэн привык думать, что ему дозволено везде бывать без сопровождения – Маккэйба он взял с собой, потому что Лайама интересовало его знание местной уголовной братвы, которую он мог бы за деньги нанять для угроз, грабежей и убийств.

Когда он проходил мимо угла, где пылала главная жаровня, стоявший рядом замызганный бродяга с корявым костылем и забинтованной левой ногой поприветствовал их, коснувшись пальцем своего лба.

– Не обращай внимания на Хромого, – заметил Маккэйб. – Он тут на стреме почти всегда.

– Он был здесь, когда я приходил сюда пару раз, – вспомнил Лайам.

– Это потому, что он знает, кто ты, и знает, что не опасен. Если б ты был копом или просто подозрительным, было бы иначе.

Через десять ярдов Монэхэн оглянулся на Хромого.

– Думаю, он такой потому, что в прошлый раз я бросил ему в шапку серебряный доллар.

Маккэйб сухо улыбнулся.

– Не надо было этого делать. За время и пиво ему хорошо платят бандиты Файв Пойнтс. Хотя, уверен, ему было приятно получить от тебя монету.

– Не сомневаюсь, что приятно, – усмехнулся в ответ Монэхэн. – А если он заметит кого-то, как он предупредит своих?

– Просигналит гонцам поблизости. – Его спутник кивнул в сторону, и Лайам заметил в тени дверного проема мальчика лет девяти или десяти. – А если гонцов рядом нет, то не гляди, что он хромой. Бинты и костыль для видимости. Он такой же прыткий, как я или ты. А клюкой своей владеет так, что может отбиться даже от опытного головореза. Разнесет череп одним ударом. – Маккэйб посмотрел вперед, где в свете факела виднелась вывеска «Таверна Малрея», знавшая лучшие времена, если судить по потрескавшейся золотой и черной краске. – Надеюсь, повезет с первого раза, – добавил он. – Иначе ночка будет длинная.

* * *

Следующие несколько вечеров Энцио Маччиони граммофон не включал, чтобы у Франчески Ориемма не было повода завязать разговор и забраться к нему в комнату.

Он также старался приходить и уходить как можно тише и незаметнее, чтобы не встречаться с ней. Хозяйка часто держала дверь своей комнаты приоткрытой, чтобы видеть, кто ходит по коридору, и поэтому сицилиец выбирал моменты, чтобы прошмыгнуть незамеченным.

Однажды она все же заметила его и начала разговор. Энцио пришлось поспешно извиниться, сославшись за чрезмерную занятость, и сбежать. На улице итальянец покачал головой. Полжизни он скрывался от самых свирепых злодеев и карабинеров, а здесь ему приходилось бояться престарелой вдовушки!

Но как бы он ни вразумлял себя и ни боролся с этим страхом, ему стало не по себе, когда следующим вечером раздался стук в дверь и послышался голос:

– Мистер Маччиони?

Энцио не ответил, замерев в нескольких ярдах от двери. Франческа не видела, как он пришел, и могла только догадываться, что он дома. Но затем она заговорила снова:

– Здесь человек, хочет увидеться с вами.

Итальянец снова не ответил, не сомневаясь, что это лишь уловка. Кто мог знать, что он сейчас здесь, в этой комнате в Нью-Йорке?