Страница номер шесть. Член общества, или Голодное время. Грачи улетели - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Носов cтр.№ 88

Снег окончательно капитулировал перед мраком, отражать ему было нечего – то ли туча заволокла небо, то ли что-то еще. Поразительна была внезапность этого состояния – словно зашли за предел.

Швейцария, что ли? – подумалось Чибиреву, который впервые физически ощутил, что такое настоящая граница. Так вот она какая, Швейцария!

Дороги не стало. Она просто слилась с единым ландшафтом. Потеряла себя. Ушла под общий снег. Всюду он одинаково ровен. Чтобы понять это, не надо глаз.

Остановились.

– Какие будут идеи? – спросил Дядя Тепа.

– Убить тебя. Принести в жертву местным богам.

Это сказал Щукин.

– А конструктивные?

– Пойдем обратно, – попросил Чибирев. – Надо же выбираться из этой ямы.

– То есть снова наверх, – недовольно произнес Дядя Тепа. – Как хотите.

Зажурчало: он отливал. Щукин и Чибирев последовали его примеру.

Тронулись в обратный путь.

Они прошли не одну сотню шагов, а из области мрака и холода все не могли выйти. Граница словно отступала перед ними. Зона, в которую они умудрились попасть, словно перемещалась пятном, отслеживая их движение.

«Швейцария» не отпускала Чибирева.

Щукину мерещился взгляд на себе, слепой и морозящий.

Дядя Тепа думал о заначке. Бутылка «Горбачева» будет стоить в ночном магазине пятнадцать марок.

И вдруг отраженным остуженным светом о себе напомнило солнце – месяц прорвался сквозь тучи, тонкий и остроконечный.

Месяц едва не лежал на спине, и эта несколько утрированная опрокинутость удивила Щукина, но не сильно, потому что он знал о себе, что ни черта не смыслит в астрономии. Как и большинство образованных людей, размеры месяца на небе и ориентацию его концов Щукин ошибочно объяснил бы падением тени Земли, когда бы его спросили об этом. Поскольку его никто не спрашивал, он и не задумывался о таких пустяках. Однако в том, что месяц едва не лег на спину, он был готов сейчас, без чьих-либо вопросов, различить проявление германской специфики.

«Швейцария» сползла со спины Чибирева; не мудрствуя лукаво, он зацепился взглядом за небесную загогулину и почувствовал, что легче идти. Так бывает проще переносить стоматолога, уставясь на какую-нибудь неоднородность на потолке или мелкий предмет вроде прищепки для занавески.

Месяц был замечателен. Молодой, заходящий, вот-вот скроется с глаз. Удельной кромкой Луна так сильно сияла, словно до сих пор не могла насияться за неделю прошедшего безлуния. Или впрок до завтрашней ночи. Стало не просто светлее – как-то одухотвореннее.

Первым повеселел Дядя Тепа.

– Если вы такие умные, объясните, пожалуйста, что это за дорога, по которой мы с вами идем?

– А ты пораскинь мозгами, – Щукин сказал. – Полезно.

– Эта дорога, – сказал Чибирев, – примыкает к нашей дороге, по которой мы поднимались. Надо было идти наверх, и мы бы вышли на нашу дорогу. А ты нас повел вниз, и мы пришли черт знает куда!

Пропустив упрек мимо ушей, Дядя Тепа спросил:

– Почему же, когда мы поднимались по нашей дороге, не заметили этой дороги, которая, как ты говоришь, примыкает к нашей дороге, по которой мы поднимались?

– Вот почему, – снова заговорил Щукин. – Потому что мы не смотрели по сторонам. Потому что мы невнимательны, нелюбопытны. Мало ли почему!

– Я догадываюсь, куда мы придем, – сказал Чибирев. – Помните, когда мы поднимались, была ложбинка. (Он имел в виду то место, где задумался о второй производной в точке перегиба.)

– И ты видел, как в той ложбинке к нашей дороге примыкала вот эта?

– Я ничего не видел. Я только догадываюсь.

– Приятно с вами беседовать, – сказал Дядя Тепа и замолчал.

Они повернули налево, и месяц скрылся из вида.

Снег под ногами скрипел все громче и громче, и каждый слышал свое. Дядя Тепа – авангардную музыку, не совсем атональную, даже, пожалуй, с мелодией; единолично присвоив себе авторство всего произведения, он, шагая, ощущал себя композитором, а кроме того – дирижером. Щукину слышалось что-то вроде дискуссии: щукинский скрип раздраженно отвечал на скрип чибиревский, скрип Дяди Тепы бойко спорил с обоими. Чибиреву представлялось гигантское существо, железными челюстями перемалывающее полтонны хрустящего картофеля (не так давно похожий продукт стали называть в России чипсами).

– Жрать хочу, – сказал Чибирев. – Домой хочу. Мне холодно.

– Когда двое с зоны бегут, – сказал Щукин, – берут третьего.

Чибирев недолго молчал.

– Я знаю! Я знаю, кого мы сожрем.

– Да вы без меня в этой стране двух шагов сделать не можете! Лучше не прозевайте место, где мы съехали на эту дорогу!

Хотя месяц и скрылся из вида, место, где они съехали на эту дорогу, не прозевалось – дошли по неотчетливо различимым следам. Дядя Тепа объявил привал, который правильнее было бы назвать простоем, потому что курили, естественно, стоя – за отсутствием возможности к чему бы то ни было привалиться.

Дядя Тепа взял слово:

– Так вот что я скажу вам, коллеги. Дорога, на которой мы с вами стоим, иными словами, вторая дорога, не обязана нас выводить на первую дорогу, по которой мы поднимались. Эта вторая дорога, на которой стоим, может пролегать между нижним и верхним витками нашей первой дороги, нигде с ними не соприкасаясь. Скорее всего, она доведет нас до самого верха горы! До самого верха!

– Нет! – возразил Щукин. – Дороги должны пересечься!

– В том-то и дело, что как раз не должны!

– Чушь!

– Теоретически он прав, – сказал Чибирев. – Представь спираль, вложенную в спираль. Они не пересекаются.

– Ну зачем же все так усложнять? При чем тут спираль?!. Какого хрена две дороги наверх?

– Две дороги из разных точек, потому их и две, – объяснил Дядя Тепа. – Ты видел мачту на горе? Ты видел, чтобы с площадки, на которую привела наша дорога, был бы путь к мачте? Не было его! Потому что дорога ведет к этой мачте с другой стороны горы, и это как раз та самая дорога, на которой мы сейчас стоим!

Щукин опешил:

– Ты хочешь сказать, что, если мы будем продолжать подниматься по этой дороге, мы опять взойдем на самую верхотуру?

– Именно так. Мы придем к этой долбаной мачте.

– Я тогда сброшусь с горы!

– Давайте решать. Или мы снова поднимаемся на эту идиотскую гору и уже там, поверху, переходим на нашу первую дорогу, а потом спускаемся по ней вниз, или...

– Или?

– Или мы повторяем опыт.

– Какой еще опыт? – возмутился Щукин. – Никаких опытов!

– Прошу внимания. Отвечайте. Щукин, ты хочешь еще раз на гору?