Простодурсен Лето и кое-что еще - читать онлайн книгу. Автор: Руне Белсвик cтр.№ 31

«Немедленно в лес! Ать-два! – приказал он себе. – Пить хочется? Нет-нет, время нельзя терять. Ты и так, дорогуша, навалял дурака на пятнадцать полешек. Так что теперь ноги в руки – и бегом трудиться!»

И он припустил во все лопатки. Но зацепился ногой за чурку удобного размера и рухнул в речку, вздымая фонтаны брызг.

Лёжа поперёк реки, Пронырсен сердито отчитывал её:

– У меня нет времени бока отлёживать! Завалиться купаться в разгар рабочего дня!.. Фуф! Стыд и кошмар! Этот коварный свежий крендель задурил мне голову. Но и ты хороша!

Покончив с рекой, он взялся за пекаря и стал придумывать, какими именно гадкими и скверными словами встретит его по окончании их дурацкого отпуска.

Он решительно зайдёт в засыпанную мукой пекарню и скажет сердито и грозно:

– Это что такое? Я просил чёрствый хлеб, а ты подсунул мне сдобный крендель только из печи! Я потерял из-за него половину рабочего дня!

Пронырсен вылез из реки и пошёл в лес. С него лило водопадом.

«Нас не хватает! – вопили пятнадцать сожжённых полешек в его голове, стукаясь друг о друга. – Нету нас и не будет! Навеки минус пятнадцать! Недостача!»

– Ну-ка хватит галдеть! – сказал Пронырсен строго.

Три милые белокрылицы вспорхнули из вереска и улетели. Ломти свежего выбеленного света лежали между деревьев.

Наконец Пронырсен увидел топор с пилой. Они стояли под деревом и терпеливо ждали.

Пронырсен взял топор и подошёл к огромной сосне.

– Ну что, красавица? – сказал он ей. – Думаешь, пришёл твой час? А вот и нет. Ещё пожди, помучайся. Скоро мы с топором вернёмся по твою душу. Лей слёзы и трепещи. А главное – подрастай и соком наливайся. Ну я пошёл, а ты ветки-то растопырь пошире и жди, зелёная.

И Пронырсен зашагал дальше, вглубь леса, в чащу. С собой он тащил пилу. Зачем ему вздумалось уйти так далеко, он и сам не знал. Может, хотел подсохнуть на ходу? Или сбежать от назойливых криков пятнадцати полешек?

Вдруг деревья расступились: в просвете дыбился косогор. Расти на нём никто не хотел, но посредине лежал старый замшелый валун. А на нём чистила пёрышки каменная куропатка.

Каменная куропатка чернее ночи. Всю долгую зиму она греет собой огромный замшелый валун. Хоть сама небольшого калибра. Если кто отважится, бывало, подойти к ней, со смельчака от страха семь потов сойдёт. Уж больно черна и спокойна каменная куропатка. Уж слишком бездонная мудрость мерцает в её маленьких насмешливых глазках. Да и клюв у неё острый и крепкий.

Лучше дойти до неё маршем, решил Пронырсен, печатая шаг. «Чем тебе марш поможет?» – спросила наглая мыслишка. Но Пронырсен не удостоил её ответом и знай маршировал дальше.

«А на что тебе сдалась каменная куропатка? – не унималась наглая мыслишка. – У тебя что – серьёзные проблемы?» На это Пронырсен тоже отвечать не стал. Он чувствовал, как сила и отвага утекают из рук и ног. С каждым шагом он слабел всё больше. И под конец еле дотащил себя до куропатки.

В отместку он стал чеканить слова, клацая зубами.

– Привет, старушенция. Всё лежебочишься? Бока не отлежала?

– И тебе доброго дня, – ответила куропатка.

– Не изводи себя вконец! – сказал Пронырсен.

– Конец – делу венец, – ответила куропатка, – а я в отпуск уезжаю.

– Ты уедешь от своего камня? – изумился Пронырсен.

– Летом его солнышко греет, и я могу лететь куда хочу.

– А ты, что ли, хочешь куда-то?

– О да!

– Ты не могла бы мне растолковать, почему пятнадцать полешек преследуют меня? И как от них отвязаться?

– Тебе надо с ними поговорить, – ответила куропатка. – Спросить, что они чувствуют сейчас. Как они поживают. Не хотят ли из этой своей недостачи выбраться в отпуск.

– Из недостачи – в отпуск? Что за ерунду ты несёшь!

– Дорогой Пронырсен, ты трудишься много и прилежно. И даже завёл себе две разные поленницы.

– Две?

– Первая стоит в твоей норе, а во второй собралась недостача. И эта вторая поленница очень-очень маленькая. Но к зиме тебе надо бы нарастить её.

– А как?

– Сжечь несколько полешек. Каждое сгоревшее полено складывается в эту поленницу с недостачей.

Пронырсен в испуге оглянулся, не подслушивает ли их кто. А то сейчас лес как загогочет, солнце как захохочет да и свалится ему на макушку. Но всё было тихо.

– Не морочь мне голову, – заявил он каменной куропатке. – Зачем мне наращивать недостачу? Она и так уже приличного размера!

– Разве ты не общаешься с этой недостачей больше, чем с дровами из настоящей поленницы?

– Общаюсь? Да она меня просто мучает, эта недостача.

– Мучение тоже общение. Но ты не даёшь ему развернуться. Если бы мучение чувствовало себя посолиднее, оно и обходилось бы с тобою иначе. Свози своё мучение в отпуск. Проветриться и отдохнуть ему лишь на пользу.

– А зачем мне куда-то ехать? Чем здесь-то плохо?

– Здесь неплохо. Но если вдали от дома тебе повезёт по нему соскучиться, то знаешь, как хорошо тебе будет дома потом?! Подумай об этом. И передавай от меня привет поленнице с недостачей. А я полетела, меня ждёт красивый пляж у моря. Пока-пока!

И каменная куропатка взмыла ввысь и скрылась за верхушками деревьев. А Пронырсен остался один. К тому же мокрый.

«Ох, пойду-ка я к этому Ковригсену и скажу ему пару ласковых слов, – подумал он. – Вот прямо сейчас пойду и скажу».

И Пронырсен, печатая шаг, пошёл по лесу.

Проходя мимо дома Простодурсена, он увидел всю компанию. Походники толклись на берегу, увешанные поклажей и с золотой рыбкой в придачу. Их летний поход уже начался.

«Нас не хватает, – глухо стенали дрова в голове Пронырсена. – Ты нас никогда не досчитаешься. Нас не вернуть…»

– Да, – поддакнул Пронырсен, – так и есть. А как вообще вы поживаете в недостаче? Что чувствуете? Всё ли у вас хорошо?

«Хорошо?!» – переспросили из поленницы с недостачей.

– Ну да. Хорошо ли вам, или плохо, или так себе, нормально?

На этот раз Пронырсену ничего не ответили. Немного выждав, он заговорил снова:

– Кстати, каменная куропатка передавала вам привет.

– Это ты с нами разговариваешь? – крикнула Октава.

Пронырсен резко обернулся и шмыгнул за дерево. Оттуда он во все глаза глядел на компанию путешественников. И топор, и пилу Пронырсен положил на землю. Валить деревья, рубить дрова ему сейчас не хотелось.